Читать книгу "И в сердце нож - Честер Хаймз"

— Они хотят выразить свою благодарность, — выкрикнула Мейми, пытаясь перекрыть и музыку, и общий гвалт. — Большой Джо вывел их на путь к успеху, когда они выпрашивали на чай, играя в притоне Эдди Прайса. А теперь они провожают его в путь на небеса.

— Так на небеса не провожают, — отозвался преподобный охрипшим от криков голосом. — От их воплей скорее мертвые восстанут из гробов.

— Ладно, сейчас я их остановлю, — пообещала Мейми и, подойдя к оркестру, положила свою черную морщинистую руку на мокрое плечо Южанина. — Все было отлично, мальчики, а теперь немного передохните.

Музыка прекратилась так внезапно, что в наступившей тишине явственно послышался шепот Дульси:

— Почему вы разрешаете этому грошовому проповеднику вмешиваться в ваши дела?

Преподобный Шорт посмотрел на нее с нескрываемой злобой.

— Прежде чем упрекать меня, сестрица Перри, стряхните грязь с ваших юбок, — проскрежетал он.

Молчание сделалось напряженным.

Сестренка воспользовалась тишиной и спросила громким пьяным голосом:

— Скажите, преподобный, как вы оказались за дверью?

Напряжение как рукой сняло. Все захохотали.

— Меня вытолкнули из окна спальни, — сообщил преподобный, еле скрывая злобу.

Сестренка схватилась за живот и принялась было хохотать, но, увидев лицо преподобного, осеклась.

Кое-кто тоже было рассмеялся, но тут же умолк. Гробовое молчание, словно саван, окутало пьяную компанию. Гости, выпучив глаза, таращились на преподобного. Их рты хотели смеяться и дальше, но сознание говорило: тпру! С одной стороны, лицо преподобного искажала ярость, понятная в человеке, которого выпихнули из окна, но, с другой стороны, на его теле не было признаков падения с третьего этажа на бетонный тротуар.

— Это сделал Чарли Чинк, — проскрежетал преподобный.

— Кто-кто? — ахнула Мейми.

— Вы шутите? — резко спросила Аламена.

Первой опомнилась Сестренка. Она издала пробный смешок и одобрительно пихнула преподобного в бок.

— Ну, вы даете, — сказала она.

Преподобный ухватился за ее руку, чтобы не упасть.

На ее лице написалось идиотское восхищение одного шутника перед другим.

Мейми яростно обернулась к ней и влепила пощечину.

— Марш на кухню! — велела она. — И не смей больше брать в рот ни капли.

Лицо Сестренки сморщилось, словно черносливина, и она заплакала в голос. Это была крепкая, как лошадь, крупная молодая женщина, и ее плачущая физиономия придавала ей совершенно идиотский вид. Она ринулась было на кухню, но споткнулась о чью-то ногу и пьяно грохнулась на пол. На нее, впрочем, никто не обратил внимания, ибо преподобный Шорт, лишившись в ее лице опоры, тоже начал падать.

Мейми успела подхватить его и усадила в кресло, приговаривая:

— Посидите, отдохните и расскажите, что с вами стряслось.

Он схватился за сердце, словно оно причиняло ему дикую боль, и сказал еле слышно:

— Я пошел в спальню, чтобы подышать свежим воздухом. А пока я стоял у окна и смотрел, как полицейский гонится за вором, сзади подкрался Чарли Чинк и вытолкнул меня из окна.

— Боже! — воскликнула Мейми. — Он пытался вас убить?

— Вот именно!

Аламена посмотрела на дергающееся от ярости лицо преподобного и уверенно сказала:

— Мейми, он просто пьян.

— Ничего подобного, — запротестовал преподобный. — Я в жизни не брал в рот ни капли пагубного зелья.

— А где Чинк? — спросила Мейми, озираясь по сторонам. — Чинк! Эй, кто-нибудь! Разыщите Чинка.

— Он ушел, — сообщила Аламена. — Он ушел, когда вы с Дульси заперлись в сортире.

— Этот проповедник все придумал, — сказала Дульси. — Потому что они с Чинком повздорили из-за гостей.

— А чем плохи мои гости? — спросила Мейми преподобного.

Она спрашивала Шорта, но за него ответила Дульси:

— Он сказал, что здесь не должно быть никого, кроме прихожан, а также собратьев Джо по ложе. А Чарли напомнил, что Джо был профессиональный игрок…

— Я не говорил, что Большой Джо никогда не грешил, — возвестил преподобный звучно, словно с кафедры, совсем забыв, что он жертва покушения. — Но он двадцать лет работал поваром на Пенсильванской железной дороге и являлся членом Первой церкви Святого Экстаза. Таким и видит его Господь.

— Но здесь все его друзья, — смущенно возразила Мейми, — те, кто работал с ним, кто был с ним все эти годы…

Преподобный Шорт поджал губы.

— Не в этом дело. Нельзя окружить его этим развратом и грехом и надеяться, что Господь призовет его к себе.

— Это в каком смысле? — вспыхнула Дульси.

— Оставь его, — посоветовала Мейми. — Только еще ссоры нам не хватало.

— Если он не перестанет делать грязные намеки, Джонни ему задаст, — пробурчала Дульси вроде бы только для ушей Мейми, по ее услышали все.

Преподобный Шорт посмотрел на нее со злобным ликованием.

— Угрожай сколько угодно, Иезавель, но от Всевышнего не утаить, что из-за твоей бесовщины Джо Пуллен раньше времени оставил сей мир.

— Ничего подобного, — возразила Мейми. — Ничего не раньше времени. Он уже много лет засыпал с сигарой во рту. Когда-то он должен был ею подавиться и задохнуться.

— Если вы готовы слушать этого горе-проповедника, то на здоровье, — сказала Дульси. — Нос меня хватит. Я пошла домой. Можете так и сказать Джонни, когда он придет и спросит, где я.

В наступившем молчании она вышла и хлопнула за собой дверью.

— Жаль, здесь нет Вэла, — вздохнула Мейми.

— Этот дом — притон убийц! — воскликнул преподобный.

— Не надо так говорить, даже если вам не по душе Чарли Чинк, — сказала Мейми.

— Господи! — вспылила Аламена. — Если бы он и правда выпал из окна, то лежал бы на тротуаре мертвый!

Преподобный Шорт окинул ее невидящим взглядом. В уголках рта собралась пена.

— Я вижу нечто ужасное, — пробормотал он. — Ужасное видение.

— А вот это правда, — согласилась Аламена. — У вас одни сплошные видения.

— Я вижу человека с ножом в сердце, — упорствовал преподобный.

— Давайте-ка я дам вам рюмочку на сон грядущий и уложу в постельку, — предложила Мейми, — а ты, Аламена…

— Хватит ему пить, — оборвала та Мейми.

— Господи, да перестань же! Лучше позвони доктору Рэмси и попроси приехать.

— Он не болен, — отозвалась Аламена.

— Я не болен, — подал голос преподобный Шорт.