Читать книгу ""Шведский стол" - Ася Лавруша"

– You are so sweet! – воскликнул в дверях Арне, а потом взял Таню за плечи и поцеловал в щеку. Немного смутившись, Таня покосилась на Клару. Та ей просто кивнула с оптимальной дозой дружелюбия.

Клара вообще-то не испытывала никакого любопытства к тому, как живет ordinary russian people. Но отец так обрадовался приглашению, что пришел бы даже, если бы Клара не захотела никуда идти. А ведь перед поездкой их предупреждали, что КГБ способен расставлять иностранцам самые изощренные ловушки! Клара попыталась осторожно напомнить об этом отцу, но тот только рукой махнул: «Ну какая она агентка! Она же совершенно бесхитростна и краснеет так, что только из-за этого ее ни за что бы не взяли ни в какие органы!» Подумав и вспомнив разговор во всех подробностях, Клара с отцом согласилась, но одного его решила не отпускать. А этой Тане даже приготовила подарок – нейлоновый нежно-розового цвета халат с бесконечными кружевами и перламутровыми пуговицами. Халат был совсем не в Кларином стиле, но она купила его, поддавшись странному порыву, на следующий день, после того как они с Мартином решили пожениться. Развернув покупку дома, Клара с удручающей ясностью поняла, что не то что надеть – даже показать халат Мартину не решится! Да он просто обхохочется, увидев все эти оборки и бантики! Хоть Мартин в последнее время и отказался от стиля хиппи, но скепсис к традиционному украшательству сохранил. Говорил, что предпочитает современный японский минимализм… Халат Клара тайком взяла с собой в Ленинград, подумав, что, может быть, все таки наденет его как-нибудь утром в номере «Европы», знаменитой своим аристократическим прошлым. Но так ни разу и не надела – ходила в белой футболке, на которой было написано «I love Sweden».

Сегодня утром она вытащила коробку с халатом из чемодана. Приложила к себе, скептически посмотрела на этикетку. Вздохнула и подумала, что единственное, что с ним можно сделать, – это подарить его горничной.

– Please, it is for you. A present!

– Сенкью, – смущенно ответила Таня и, вытесняя желание немедленно заглянуть внутрь синего полиэтиленового пакета с изображением дамы в красной шляпе, положила пакет на трельяж и продолжила:

– Кам ту зе ливингрум, плиз…

– It is very nice here! – воскликнул Арне.

Клара огляделась по сторонам: «Наверное, это называется современный советский минимализм. Довольно скучный…» Невысокий шкаф с книжками, такой же шкаф с посудой. Картинка на стене – рельефное изображение городского пейзажа, вычеканенное на медной пластине. Круглый стол, покрытый белой скатертью с тарелками, на которых зачем-то разложены соленые огурцы, которые Клара терпеть не могла. Вилки, правда, красивые, наверное, остались у них со старых времен. Впрочем, очень опрятно и как-то свежо. А над прозрачным до слезы окном летает белая тюлевая занавеска. Клара вспомнила о предстоящей свадьбе и о том, что завтра она пойдет покупать себе материал на платье. В душе у нее что-то сжалось, она посмотрела на отца. Тот в полном восторге рассматривал комнату, продолжая восторгаться тем, как «всё мило и симпатично!..»

– Я приготовила вам скромное русское угощение! – произнесла Таня по-русски. Потом спохватилась и повторила то же по-английски. Утром она даже проверила транскрипцию этой фразы по словарю.

«Господи, неужели отец собирается здесь есть?» – ужаснулась Клара.

Выглянув на балкон, она заметила ведро с чем-то сомнительным, прикрытое сероватой медицинской тканью и придавленное сверху огромным булыжником.

– Я приготовила кольца из лука. Онионс рингс. Это блюдо описано у Достоевского. А на десерт будут блины ala Шаляпин, – с ноткой торжественности сообщила Таня и вышла в соседнюю комнату.

Отец подошел к книжному шкафу и, шевеля губами, начал читать русские названия. Сквозь приоткрытую дверь Клара увидела, как Таня вытаскивает из-под подушки завернутую в белую тряпку кастрюлю. «О, господи! Кольца из этого отвратительного лука да еще в кровати!» – с содроганием подумала про себя Клара. Потом посмотрела на Таню, на ее розовые – от волнения и приветливости – щеки и лучистые зеленые глаза. И непонятно отчего, Кларе вдруг стало немного стыдно.

Они сели за стол. Предложив Арне разлить водку, Таня разложила по тарелкам золотистые, посыпанные мелко-мелко нарезанным укропом колечки. «А выглядит эта пища Раскольникова вполне ничего», – признала Клара и героически проглотила самое маленькое луковое кольцо. С удивлением обнаружила, что на вкус оно было вовсе не таким противным, как предполагалось, – и с недоверием подцепила вилкой еще одно.

Таня подняла рюмку и сказала: «Велкам ту ауэ хауз. Ай эм глэд ту си ю хиа!» Арне выпил водку залпом. Таня отпила чуть-чуть и сильно поморщилась. Клара тоже немножко хлебнула, но гримасу сдержала. Вообще-то в ее положении нужно воздерживаться от алкоголя. Но, во-первых, глупо быть в России и не попробовать русскую водку, которую все так хвалят. А во-вторых, водка – это что-то вроде дезинфекции. Так, на всякий случай…

После четвертого кольца Клара отважилась попробовать огурец. Вкус у него был абсолютно не шведский, в нем совсем не было сладости, и он как-то по-особенному хрустел. Клара взяла еще. Отец вообще уплетал угощение с большим аппетитом. «Попробуй хлеб! – сказал он Кларе, – мне кажется, я за всю жизнь вкуснее хлеба не ел!»

Арне не заметил, как выпил всю водку. Девушки от второй дружно отказались, так что он доливал только себе. Таня свою порцию кое-как осилила, Клара же рюмку не допила, но Арне добру пропасть не позволил – обнаружив, что в бутылочке больше нет ни капли, решительным жестом опрокинул и рюмку дочери. Клара подумала, что раньше отец никогда так не поступал…

Блины оказались нежными, пышными, воздушными, и Клара, кстати, уже совершенно спокойно отнеслась к тому, что их тоже вытащили из-под подушки.

Отец просто сиял от удовольствия. Клара тоже почувствовала вдруг необычное легкое тепло. Они разговаривали на странном смешении языков. Все фразы, которые Таня вчера перед сном сверила со словарем, были уже произнесены. И устав говорить на неродном языке, они отказались от английского. Таня по-русски рассказывала им о школьном театре, Клара по-шведски – о предстоящей свадьбе, а Арне – о том, что его четвероюродный дедушка по матери был женат на русской аристократке, которую звали Антонина… И всем казалось, что они отлично понимают друг друга.

Обнаружив, что блины заканчиваются, Таня вдруг загрустила, рассердившись на себя из-за того, что приготовила так мало. Заметив смену ее настроения, Арне и Клара попытались осторожно выяснить, чем это вызвано, снова вернувшись к английскому.

– Ноу-ноу, эврисинг из окей, – махнула рукой Таня. Со стороны прихожей на этих словах донеслись какие-то странные звуки – царапанье, скрежет. Таня вздохнула и нахмурила брови, мгновенно изменившись в лице. Потом раздались неровные шаги.

Отец растерянно посмотрел на Клару. Клара испугалась. Остро и быстро. Где-то глубоко в душе ее и раньше покалывала крохотная булавка подозрительности. Ну разве не странно – она, Клара Стьернлёв, сидит в квартире у какой-то горничной, получает искреннее удовольствие от жареного репчатого лука и общения, которое Мартин насмешливо назвал бы невербальным?.. Теперь же подозрение превратилось в страх: а вдруг им подсыпали в эту странную еду какое-нибудь наркотическое вещество? И они прекратили оценивать действительность адекватно? Сейчас этим воспользуется могущественный КГБ, и их посадят в тюрьму. Как Валленберга…