Читать книгу "Опасная охота - Валерий Еремеев"

— Вы очень уверенны в себе!

— Комплемент за комплимент — вы тоже хорошо себя держите.

До нас доноситься топот тяжелых ментовских ботинок.

Мужчина достает из кармана визитку и протягивает мне со словами:

— Если у вас вдруг возникнут проблемы с этим, — он кивает головой в сторону двух остывающих восьмидесяти килограммовых кусков мяса, — постараюсь помочь.

«Гусаков Лев Иванович. Уголовное право: юридические консультации, адвокатские услуги», — успеваю прочесть я перед тем, как прибыли стражи правопорядка. Немного позже, когда я показал старшему опергруппы свое удостоверение, восторженность Льва Ивановича, по отношению ко мне, резко упала. Мне даже показалось, что он что-то сказал в пол голоса. В тот момент мне было совершенно не до него, но теперь я почти уверен, что это было слово «жаль».

Позже я узнал, что мой товарищ по несчастью очень близок к криминальным кругам, где известен больше как Левка Гусь. Он представлял интересы известных блатных. Участвовал в нескольких громких уголовных процессах. Это было время, когда опытные юристы уходили из правоохранительных органов в коммерческие структуры, а те, что остались, и приходящая им на смену молодежь, не имели достаточно знаний и опыта, а зачастую элементарного желания разбираться в достаточно запутанном и противоречивом законодательстве. Гусаков всегда строил защиту опираясь исключительно на формальные, процедурные ошибки при организации следствия и зачастую мог не оставить камня на камне от, казалось бы, стопроцентного обвинения. Еще он подозревался в махинациях с недвижимостью, но уличить его так ни разу и не удалось. Несколько раз его, правда, пытались лишить права заниматься адвокатской практикой, но каждый раз безрезультатно. Короче, этот Гусь был еще тот гусь.

Однако всему бывает свой конец. Один раз, несмотря на все старания, Лева Гусаков с треском проиграл дело. Его подзащитного, обвинявшегося в грабеже и в двойном убийстве, приговорили к вышке. Дружки осужденного потребовали от Гуся вернуть деньги, но он отказался даже разговаривать на эту тему. А через неделю работники ЖЕКа обнаружили его труп в мусорном контейнере. Льву Ивановичу так прооперировали живот, что любой решивший сделать себе харакири самурай заплакал бы от зависти.

Когда говорил Гусакову про стопроцентную уверенность, что попаду в цель, я конечно врал. Скажем, я был почти уверен, что попаду. Главное, делать все быстро, не раздумывая, тогда все получится.

Когда еще начинал учиться на первом курсе университета, было объявлено, что занятия по физической культуре будут проводиться посекционно и каждый может избрать что-нибудь отвечающее его наклонностям. Надо сказать, что наклонностей к спортивным занятиям у меня вообще не было никаких. К физическим упражнениям я относился очень прохладно, если не сказать больше, я их ненавидел. Плюс ко всему любил обильно поесть. Конечно сейчас, глядя на мою физиономию гончей собаки, весь день пробегавшей за зайцами, трудно поверить, что при своем среднем росте я весил девяносто килограммов. Позже служба в армии переломала мое отношение к спорту, но тогда я решил выбрать спортивную стрельбу, как не требующую больших физических усилий. Вот только подобным образом рассуждал не только я один, и в университетском тире собралась довольно приличная толпа. Поэтом руководитель стрельб решил провести конкурсный отбор и принять только тех, кто выбьет максимальное количество очков.

Когда наступила моя очередь, мне вручили однозарядный, спортивный пистолет с ортопедической рукоятью и три патрона. Отстрелявшись, мы, то есть вся наша смена, идем за мишенями. Глядя на свою я быстро понимаю, что сегодня не мой день. Все по одному подходим к тренеру, называя фамилии и свои успехи, предоставляя в качестве доказательства мишени.

— Алексеев. Пять очков.

— Не густо, — отвечает руководитель, делая пометки в журнале.

— Кучерук. Одиннадцать.

— Лысков. Ноль, — ватным голосом говорю я, кладу расчерченный кругами лист бумаги и спешу поскорее покинуть тир, дабы скрыться от насмешливых взглядов сокурсников, уже представляя себя бегущим по стадиону мокрым от пота, и с висящим до пояса взмыленным языком.

— Эй, Вильгельм Тель, — останавливает меня преподаватель, — иди-ка сюда!

Послушный, я подхожу.

— Отличная кучность, — объясняет он окружающим свои действия.

И действительно, хотя я попал только в молоко, зато все три пули легли совсем рядышком так что образовалась почти сплошная дырка. Мне вручают другой пистолет и, на всякий случай, еще раз объясняют, как надо правильно целиться. На это раз результат уже совсем другой. В центр мишени я все-таки не попал, но опять таки все три пули попали одна в одну — в семерку. Прямо не мишень, а этикетка на бутылке портвейна.

Я был зачислен в группу, а в последствии, уже во время службы, даже стал мастером спорта по стрельбе. Уже в милиции я научился стрелять из других, далеко не спортивных видов оружия и часто привлекался к участию в различных соревнованиях.

Однако все это было очень давно, а теперь меня волнуют более недавние дела.

Звонок незнакомца заинтриговал меня, поэтому все оставшееся время до семи часов я постарался привести свои мозги в рабочее состояние, приняв первым делом освежающий душ и выпив две чашки чая с лимонным соком.

Теряясь в догадках, я преодолеваю пешком два квартала, которые отделяют мой дом от назначенного места встречи. Кафе хоть и называется «Лотос», но если бы Кришна вдруг вздумал сюда заглянуть, не думаю, чтобы он надолго задержался. Это обычная пивная во всей своей омерзительности. Интересно, зачем этому человеку понадобилось встречаться именно здесь, ведь в округе есть несколько других более приятных местечек, где можно спокойно поговорить? Может быть, он решил, что для меня это место в самый раз и большего я не заслуживаю? Он ведь сказал, что уже несколько дней за мной наблюдает. Неудивительно, если он решил, что я последний забулдыга.

Запах дешевой «Примы», вперемешку с запахом прокисшего пива и ржавой селедки, одним ударом лупят меня в нос, по глазам, которые краснеют еще больше и из них выступают слезы. Кафе заполнено посетителями лишь наполовину. Публика еще та! Пол грязный. На столиках, чтобы придать им облагороженный вид, постелены скатерти, которые могли быть белыми, если бы их хоть иногда стирали, и целыми, если бы завсегдатаи «Лотоса» не имели привычки тушить об них сигареты.

Своего, как я уже его мысленно окрестил «клиента», замечаю сразу же. Он резко отличается от остальных здесь присутствующих выпивох. На столе перед ним стоит открытая, но не начатая бутылка пива. Сажусь лицом к нему. Мне трудно сразу составить впечатление про его внешность. Одет в коричневое пальто и ондатровую шапку, которую он нахлобучил почти до самых бровей. Слегка затемненные очки мешают разглядеть его глаза. Воротник пальто поднят, а высоко намотанный шарф закрывает почти всю нижнюю часть лица. Я понимаю, что он не горит желанием делать рекламу своей внешности.

Некоторое время я выжидающе смотрю на него, давая ему возможность начать разговор первым.