Читать книгу "Лоллипоп - Кристина Нестлингер"

А потом они сыграли в домино и пролистали дюжину комиксов про Микки-Мауса.

Госпоже Кронбергер Лоллипоп понравился. Она позвонила маме Лоллипопа на работу, и обе мамы договорились, что Лоллипоп будет приходить к Томми по вторникам, а Томми к Лоллипопу – по пятницам. Так оно и вышло.

Правда, оказалось, что Томми, кроме «давай, раз тебе хочется!», почти ничего не говорит, ни во что, кроме домино, не играет и ничего, кроме историй про Микки-Мауса, не читает.

– Чудак человек, – ворчала сестра каждую пятницу, как только за Томми захлопывалась дверь, – чудак человек, и что ты только нашёл в этой рохле?

– У парня чурбан вместо головы, ноги из свинца да ещё вата в ушах, – сказала бабушка.

– Он мой друг, – сказал Лоллипоп. – Я его наконец нашёл!

Всё же, если была не пятница и не вторник, Лоллипопу с утра дышалось легко, а к кухонному окну – по вечерам – он не подходил вообще.

Лоллипоп и бабушкина работа

Бабушка Лоллипопа работала уборщицей в конторе электрофирмы. Там она убирала ежедневно, кроме суббот и воскресений, по три часа. С пяти утра до восьми. Естественно, пятнадцать рабочих часов в неделю бабушку обеспечить не могли. Но она получала ещё пенсию за умершего дедушку. На пенсию и на уборщицкие деньги можно было жить вполне сносно. Она даже частенько давала маме Лоллипопа разные суммы, потому что у мамы с деньгами было туго.

Лоллипопу и сестре куда как удобно, что бабушка работает в такую рань. В начале девятого она снова дома. Моет оставленную после завтрака посуду, бегает по магазинам, прибирает, готовит обед. Когда Лоллипоп возвращается из школы, на столе стоит яблочный сок и чистые тарелки. Так что у Лоллипопа, положа руку на сердце, было ощущение, будто его бабушка вообще на работу не ходит.

Но потом электрофирма, где работала бабушка, начала расширяться: старого корпуса не хватало.

«Конторские-то сидят друг у друга прямо на головах, как бременские музыканты», – рассказывала бабушка.

Пришлось, значит, электрофирме новый корпус возводить, повместительнее. Но этот новый корпус выстроили не «в двух шагах за углом», а в другом районе города.

Такую махину за один день не отгрохаешь. Два года ушло на строительство нового корпуса. Последние два года бабушка время от времени приговаривала: «Переезжать будут без меня! Не тратить же час в один конец ради трёх часов работы. Да и не такие уж они мёдом мазанные!» И она заявила: «Как только они переберутся, подыщу себе другое место!»

Лоллипоп считал, что бабушка права. Ещё он считал, его это никакой стороной не касается. Даже когда бабушка объявила: час пробил, переезд назначен на первое число следующего месяца, Лоллипоп ничуть не взволновался. И что она просматривает объявления в газете, не трогало его. Потом, правда, стали слегка досаждать регулярные хождения к доске объявлений о найме на работу. Во-первых, она отлучалась ежедневно – вместо того чтобы сидеть дома и делать ему бутерброды с ветчиной, а во-вторых, вечера напролёт она обсуждала с мамой различные варианты с работой. У Лоллипопа от этих разговоров уши вяли. «Чистый заработок», «общий размер жалованья», «отпускные»… Даже такое условие, как «пропорциональная скидка с отпускной суммы», упоминалось бабушкой. К лешему «пропорциональную скидку»! Пусть лучше играет с Лоллипопом в «морской бой», или в «слова», или в «поддавки». В конце концов бабушка нашла верное место.

Лоллипоп облегчённо вздохнул. Он рассуждал: «Слава богу, теперь всё пойдёт по-старому! Хорошего понемножку!» Сам себе он казался удивительно кротким и славным: с таким смирением выдержать безумную говорильню и беготню вокруг нового бабушкиного места! Это оказалась вовсе не какая-нибудь контора, а семья. Го́фштеттеры – так их звали. Там бабушка за час работы получала намного больше, чем в электрофирме. К тому же она сказала:

– Мне вообще Гофштеттеры по душе. У нас с самого начала взаимная симпатия.

Лоллипоп удивлённо спросил:

– Скажи-ка, бабуля, разве они встают так рано, что в пять уже можно начинать?

– Отнюдь, – сказала бабушка, – здесь я буду начинать только в одиннадцать. Оно и к лучшему. Хоть высплюсь наконец. Я ведь не от хорошей жизни поднималась ни свет ни заря.

– Порядок, – решил Лоллипоп.

Дело всё ещё казалось безобидным. Он даже рад был за бабушку. Но, когда она сказала: «Зато работаю до шести!» – Лоллипоп взревел, как раненый лев.

– А мой обед? – рычал он. Лоллипоп придавал очень большое значение спокойному, вкусному обеду в уютной обстановке. – А домашние задания? – рычал он. Лоллипоп любил, чтобы бабушка сидела за столом и вязала, пока он строчит многоэтажные, безошибочные уравнения или куцые, усеянные ошибками сочинения.

Ещё Лоллипоп поскандалил из-за бутербродов с ветчиной. Из-за того, что дома всегда должен находиться кто-то, кто мог бы пришить пуговицу. И вообще, ревел он, ему нужен хоть кто-нибудь, с кем можно пообщаться. Сестрица подчас чудовищно тупеет, с ней особенно не наговоришься. Унять Лоллипопа было невозможно.

– Ты только прикинь, – вразумляла бабушка, – я ведь зато к Гофштеттерам всего три раза в неделю хожу. А четыре полных дня – дома!

Но даже этот довод был слабым утешением для Лоллипопа. Он здорово обозлился и надулся.

– Потерпи хоть немного, – сказала мама, – всё будет не так страшно, как тебе кажется!

Лоллипоп и злился, и дулся, и терпения набирался, но всё вышло ещё страшнее, чем казалось. Мало того что три раза в неделю он бабушки вообще не видел. Им ещё хотелось, чтоб он делал кошмарнейшие вещи! Сразу после уроков он должен как угорелый нестись домой, вставать к плите и разогревать картофельный суп, медленно помешивая в кастрюле. После еды он должен ставить тарелки в раковину и напускать в неё воду.

И ещё он должен ходить к Смешанному Отто – не посидеть на картошке и пососать леденец, а со списком. С длинным списком, состоящим из скучнейших предметов, как то: мука, стиральный порошок, сахар, рис. Вдобавок ему вменялось в обязанность получать у сапожника обувь и относить в чистку скатерть!

Но самое возмутительное – никому, кроме Лоллипопа, это возмутительным не казалось. Смешанный Отто даже рассмеялся, когда Лоллипоп поведал о своём горе. И учительница его не поняла. Когда Лоллипоп объяснил, что не мог дома писать сочинение, так как должен был вытащить бельё из стиральной машины и развесить его в ванной, она сказала: «Смешно, Лоллипоп, это отнимает каких-то две-три минуты». Причём она имела в виду возню с бельём, а не сочинение. Один человек понял его. Эгон, сосед по парте.