Читать книгу "Девчонки в поисках любви - Жаклин Уилсон"

Девять, номер девять, девять на часах, первый раз в девятый класс. Учебный год ещё не начался, а я уже влипла.

ДЕВЯТЬ КУМИРОВ

1. Джон Леннон: он лучший из «Битлов» и прикольный художник, а ещё он за мир.

2. Фрида Кало: несмотря на ужасную боль, прикованная к постели, она создала удивительные картины.

3. Анна Франк: она написала свой знаменитый дневник в Амстердаме, прячась от немцев на чердаке.

4. Ван Гог: он гениальный художник, а ещё он не сдался и не бросил писать, хотя его картины никто не покупал.

5. Энн Райс: она сочиняет книги о вампирах и собирает фарфоровых кукол в человеческий рост.

6. Морис Сендак: его иллюстрации замечательны — особенно к «Диким штучкам».

7. Джулиан Клэри: он такой потрясающий и такой красавчик!

8. Зоуи Болл: она никогда не унывает и ведёт передачу об искусстве.

9. Ник Парк: обожаю Уолласа и Громита!

ДВА ЛУЧШИЕ ПОДРУГИ

Так странно брести по коридору к кабинету миссис Хендерсон. Ничего не попишешь, в этом году миссис Хоккейная Клюшка будет нашим классным руководителем. Да что с этими физкультурниками? Она придирается ко мне с самого седьмого класса.

— Шевелись, Элеонора!

— Элеонора, научись, наконец, попадать в кольцо!

— Хватит волочить ноги, бегом, бегом!

Пришлось изобретать уловки. То страшный приступ головной боли, то дико схватывает живот — но она быстро меня раскусила. И заставила пробежать шесть кругов по хоккейной площадке за симулянтство, и стоило мне слегка притормозить, угрожающе дудела в свисток.

Терпеть не могу миссис Хендерсон. И физкультуру тоже. Магда иногда отлынивает вместе со мной, притворяется, что ей плохо. Она тоже не любит физкультуру: от бега растрепывается причёска, а о неудачно брошенный мяч можно сломать ноготь. Но когда увильнуть не удаётся, Магда носится по площадке как ураган, может забросить шесть мячей подряд или выбить шайбу через все поле.

Хоть Надин ещё хуже меня. Грациозная с виду, она совсем не умеет бегать и выбрасывает локти и колени под невероятными углами, как сломанная марионетка с безвольно повисшей головой.

Не могу дождаться встречи с Магдой и Надин. Мы не виделись больше месяца. Я вернулась из мокроты Уэльса только вчера. Но ноги сами з-а-м-е-д-л-я-ю-т шаг. Туфли скрипят на свеженачищенном паркете. Коричневые, как предписывают школьные правила, уродливые, настоящие калоши, страшная помойка. В других школах девчонки носят что хотят — каблуки, кеды, «мартинсы»… Какие «шеллис» я видела на витрине! На каблуке, конечно, приличном таком каблуке, зато бронзовые, блестящие, сексуальные, глаз не отвести. Бронзовый — почти что коричневый. Во всяком случае, коричневатый. Я умоляла Анну купить мне их для школы, но она не позволила. Это нечестно. Я должна страдать из-за того, что она носит плоские старушечьи «лодочки». Она на пару сантиметров выше папы и стесняется носить каблуки.

— Элеонора Аллард?

Ой-ой-ой. Мисс Трампер, замдиректора. Едва ли не хуже миссис Хендерсон. Учебный год начался каких-то пять минут назад, а она уже вышла на тропу войны. Мне её жаль. Старые перечницы позабыли, как радоваться жизни.

— Что это ты шныряешь по коридору, Элеонора Аллард?

— Я… я ничего, мисс Трампер.

— Вижу. Кто твой классный руководитель?

— Миссис Хендерсон. — Я киваю на дверь прямо перед собой.

— Почему же ты жмёшься под дверью? Тебя с позором выгнали из класса, и пяти минут не прошло?

— Нет! Я просто опаздываю.

— Тогда вперёд, Элеонора. Живо!

Я хватаюсь за ручку. Внутри миссис Хендерсон громогласно вещает о тысяче и одном правиле, которые не позволено нарушать новоявленным «нептуншам». Чуть не забыла — полный маразм, каждый класс носит название одной из планет: Венеры, Марса, Меркурия или Нептуна. Уран им чем-то не приглянулся. Мы — «нептунши» с маленькими трезубцами на значках. Тоска смертная. И потом, Нептун ни одной из нас не нравится. Магда хочет быть «Венерой», Надин — «марсианкой», она любит батончики «Марс»; а я бы выбрала Меркурий, покойный Фредди Меркьюри был такой лапочка…

— Элеонора! — мисс Трампер застывает на середине коридора. — Ты что, в ступор впала?

Ай-ай-ай, какие мы остроумные.

— Нет, мисс Трампер.

— Быстро в класс!

Я делаю глубокий вдох, поворачиваю ручку — и ныряю в класс. Вот и миссис Хендерсон, сидит на учительском столе, болтая ногами. На ней отвратительная юбка в складку — все же классная дама, — а под юбкой голые ноги, носки по щиколотку и кроссовки, вот-вот сорвётся в спортзал, только закончит первый в этом году разнос.

Я сразу же получаю целых два нагоняя. И таких громких, что уши распухают, как у слонёнка Дамбо. Грозные восклицания: «Первый день!», «Лень, небрежность!» и наконец: «Никуда не годная!»

Я наклоняю голову и делаю вид, что охвачена стыдом и раскаянием, лишь бы миссис Хоккейная Клюшка угомонилась. И украдкой ищу глазами Магду и Надин. Здорово, они успели занять место на троих на последней парте. Надин приветственно шевелит пальцами. Наконец миссис Хендерсон переводит дух и отсылает меня на место.

— Привет, красотка! — шепчет Магда.

Надин суёт мне жвачку, я усаживаюсь между ними — и школьный год наконец начинается. Ещё спасибо, старуха Хендерсон не оставила меня после уроков за опоздание в первый же день!

В первые дни всегда голова идёт кругом. Новое расписание, новые учебники, каждый учитель считает своим долгом произнести короткую речь о том, что «вы, девочки, теперь девятиклассницы». Перемена, и Крисси показывает нам фотографии с Барбадоса, где она провела лето, а Джесс рассказывает, как прыгала на верёвке с моста, и пытается тут же все это показать — и до самого обеда у нас не выходит побыть втроём, только Магда, Надин и Элли.

После обеда мы уходим в наш любимый закуток, на ступени, ведущие к школьным шкафчикам. Тут мы просидели все большие перемены за два года. Но сегодня здесь полно семиклашек. Они делают стойки на руках, опираясь о стену и заправив юбки в отвратительные форменные серые панталоны, — для них они в новинку.

— О-хо-хо, мелюзга, — цедит Магда. — Шли бы помахать ножками в другом месте. Не мешайте нам, милочки.

Семиклашки поправляют юбки, глупо хихикая, и разбегаются, стоит Магде хлопнуть в ладоши.

— Так-то лучше. — Магда осторожно усаживается. Её юбка на добрых шесть сантиметров короче моей. Неловкое движение — и все увидят её панталоны. Далеко не форменные, скажу я вам.

Надин устраивается рядышком и скидывает стоптанные туфли. Сквозь колготки просвечивает ноготь, накрашенный чёрным лаком.