Читать книгу "Лиса в курятнике - Эфраим Кишон"

* * *

Ветер вдруг прекратился, и воцарилась приятная тишина. Через несколько минут послышался лай собак, то тут, то там стали поодиночке появляться крестьяне, возвращающиеся с работы. Это были плотные загорелые мужики с тяжелой походкой. На них были черные штаны, белые рубашки с застегнутым воротником и сапоги. Все это напоминало одежду украинских крестьян. На женщинах были длинные юбки, развевавшиеся в такт шагам. Жители приветствовали машину кивками, не меняя ритма движения.

Дольникер сдвинул берет на лоб и надел черные очки. Секретарь беспокойно высунулся из окна. Он был почти в панике.

— Послушай, — обратился он к водителю, — какой транспорт ходит отсюда?

— Транспорт? — удивился водитель. — Я же уже сказал — нет транспорта.

— Когда вы сюда вернетесь?

— По-разному бывает. Вообще-то, я приезжаю раз в два месяца, но иногда меня и раньше вызывают. Когда голубей посылают.

— Каких еще голубей?

Водитель вынул из-под сиденья клетку с двумя белыми голубями.

— Они летят прямо в контору «Тнувы», — объяснил он застывшему от удивления секретарю, — и это значит, что пора ехать. Ведь связи с деревней нет.

— А пешком?

— Неделю, если не больше, до ближайшего поселения.

Машина остановилась у низенького домика, стоявшего в нескольких сотнях шагов от остальных домов. На домике красовалась вывеска русскими буквами.

— Господи! Здесь что, еще по-русски говорят?

— Да нет, читайте, что написано.

Написано было, как оказалось, русскими буквами на иврите: «Склад».

— Они говорят на иврите, но большинство еще предпочитают писать русскими буквами.

Дольникер и Зеев переглянулись со смешанными чувствами. Из глубины склада вышел человек, поприветствовавший водителя кивком, и внес клетку с голубями в здание. Затем водитель и молчаливый обитатель деревни стали выгружать ящики из машины. Дольникер и его правая рука следили за передвижениями грузчиков, но вскоре терпение политика лопнуло:

— Дружок, а где здесь гостиница?

— Гостиница? Сюда никогда никакие гости не приезжают.

— А где же мы будем ночевать?

— Понятия не имею. Но вам надо поспешить, господа, деревенские часы показывают полвторого.

Водитель махнул рукой в сторону плоского камня на обочине, в центре которого торчала палка.

— Что это? — в ужасе спросил Дольникер.

— Солнечные часы деревни.

— Когда вы едете назад? — в ужасе спросил Зеев.

Тут мимо них проехала разбитая деревенская телега, запряженная старым мулом. Водитель остановил ее движением руки.

— Эти господа хотят провести здесь несколько дней, — сказал водитель высокому мужику, сидевшему на куче зеленых стеблей и курившему трубку, — ты можешь их куда-нибудь отвезти?

Возчик кивнул.

— Здесь все такие молчаливые? — спросил Дольникер, пока водитель грузил их чемоданы на телегу.

— Нет. Другие говорят еще меньше. Но вам повезло: эта телега — единственная в деревне. Садитесь.

Телега двинулась по главной улице и остановилась у белого двухэтажного здания. Возчик указал трубкой на дом, и гости слезли с кучи тминных стеблей.

— Сколько мы вам должны?

Возчик пожал плечами.

— Должны! Я вас не знаю.

И уехал. Дольникер топтался в смущении. Его охватило неизвестное ему до сих пор ощущение одиночества и заброшенности. Однажды, в аэропорту Бомбея, он чувствовал что-то подобное, когда встречающий прибыл с опозданием на шесть часов.

Вдруг стало холодать. Дольникер застегнул воротник пальто и надвинул берет еще ниже на лоб.

— Зеев, зайди, дружок, и попроси две отдельные комнаты.

Секретарь пожал плечами и направился к двери.

— Я настойчиво прошу соблюдать мое инкогнито, — прокричал вслед политик, — ни в коем случае не говори, кто я, — ну, ты же понимаешь.

— Понимаю, Дольникер.

Зеев зашел в помещение. Это был длинный зал с толстыми деревянными потолочными балками, несколькими неотесанными стульями и котами, бегавшими под столом. Из соседней кухни шел густой пар, остро отдающий луком. У входа на кухню стоял пузатый мужчина, глядевший как-то вкось, зa спину вошедшего.

— Здравствуйте! Я — секретарь Амица Дольникера, я прибыл с Амицом Дольникером только что. Амиц Дольникер ждет на улице. Я и Амиц Дольникер просим две комнаты — одну для меня и одну для Амица Дольникера.

Владелец трактира часто мигал, не отвечая. Секретарь было решил, что этот человек просто смущен появлением такого высокого гостя.

— Я и Амиц Дольникер намерены провести здесь достаточно долгое время, — энергично добавил Зеев, — и не надо задавать лишних вопросов. Удовлетворитесь фактами.

— Малка, — закричал трактирщик, — иди сюда, дорогая, я ничего не понимаю.

Дородная женщина вышла из кухни, вытирая руки о фартук. Двое большеголовых мальчишек, очень похожих друг на друга, появились перед Зеевом. Они рассматривали его со всех сторон с раскрытыми ртами.

— Ну что, так тяжело понять? — рассердился Зеев. — Амиц Дольникер желает отдохнуть в вашей деревне.

— Отдохнуть? — удивилась женщина. — Если хотят отдохнуть, ложатся в постель.

— Вот! Нужна комната для Амица Дольникера.

— Черт побери, — взорвался трактирщик, — кто это?

— Вы хотите сказать, что никогда не слышали об Амице Дольникере?

— Мы слышали, что он стоит снаружи. Может, вы его позовете, потому что вас, при всем уважении, понять невозможно.

Зеев потоптался.

— Может, вы выйдете и проведете господина Дольникера внутрь?

— Почему? Он что — сам ходить не может?

— Господа! Господин Дольникер — центральная фигура у нас!

— Где?

— Сейчас он — зам. гендиректора Министерства развития.

— Какого директора?

— Генерального… В правительстве…

— Мы такого директора не знаем. Мы знаем только господина Шолтхайма, директора «Тнувы». Но это — такой большой человек, что больше его во всей стране нету. Так, может, ваш господин из водопроводной компании, которая нам воду поставляет? — добавил трактирщик с дрожью в голосе. — Он инженер?

Зеев вышел за Дольникером, сидевшим на чемоданах.

— Они не догадались, кто я?

— Нет, они пока ни о чем не догадываются.

* * *

Вечером гости сидели за «общим столом» в трактире. Так жители деревни называли свои субботние посиделки. Столы были сдвинуты вместе и покрыты белыми скатертями, на них были расставлены бутылки с вином, жестянки с гвоздиками. За столами сидели около восьмидесяти человек и ужинали. После ужина, объяснил трактирщик таинственным гостям, жители деревни имеют обыкновение сидеть до утра, распевая грустные песни под гитару старого сапожника.