Читать книгу "Давай расстанемся... - Наталия Весенина"

А ведь и действительно нечего. Ничего существенного не происходит в ее жизни. Так, раз в неделю салон красоты, два раза бассейн, раз в две недели поход по магазинам. А каждодневно — кухня, стиральная машина, уборка квартиры.

Помнится, Сергей предлагал Марине нанять домработницу, но она отказалась. Тогда у нее было бы слишком много свободного времени, которое, честно говоря, не на что тратить. Разговоры по телефону со знакомыми и перемывание косточек давно перестало быть для Марины развлечением.

— И это все? — усмехнулась Галка. — Так ты живешь? Ну, дорогая, скучно… даже неимоверно скучно! Я бы на твоем месте уже заплесневела. А по твоему виду и не скажешь, что у тебя столь однообразная и нудная жизнь. Кстати, муж твой наверняка засыпает, как только придет с работы, не замечая твоих стараний, — она кивнула на маникюр и тщательную прическу, — не обращая внимания, что ты там приготовила, полдня простояв у плиты, да и тебя наверняка даже не слышит. Ты шелестишь, шелестишь, как ветерок, а у него глазенки медленно слипаются под тихий голосок жены. Да и ты сама небось для него уже с мебелью слилась. — Галка всегда говорила начистоту, то, что думала. С той самой школьной поры она в этом не изменилась. Ее слова больно резали слух Марины, хотелось закрыть уши и броситься прочь, но… ведь бывшая одноклассница была права на все сто, на все двести процентов! Она как будто читала Маринины мысли.

И Марина не выдержала. Она открыла Галке душу, сказала все, что накопилось за последнее время. Все, что она не могла рассказать ни знакомым, ни маме, чтобы не расстраивать ее, ни тем более свекрови, чтобы не обрадовать лишний раз. Чужие неприятности приносят намного больше наслаждения посторонним, чем даже их собственные достижения и успехи, Марина теперь это точно знала. Она не любила, когда ей завидовали, но, конечно, не испытывала удовольствия, когда радовались ее поражениям. Так что для всех, и уже давно, она стала счастливой, везучей женщиной, любимой, не знающей ни в чем отказа.

Она говорила долго, сбиваясь, вздыхая. В промежутках между вытиранием слез и сморканием она рассказывала, до чего довела себя собственной слепой, безумной и… ненавистной сегодня любовью. Она сама загнала себя в угол! Марина не утаила ни одной детали, потому что об этом давно необходимо было кому-то рассказать. Еще немного, и она сошла бы с ума от мыслей. Она пропиталась мыслями о нем, об единственном мужчине, которого любила больше, чем себя. Пожалуй, он прав, назвав однажды ее любовь к нему патологической. Горькая правда. Она, никогда никого не любившая доселе, все нерастраченные чувства отдала ему. И что получила взамен? Состояние, когда безудержное рыдание в обществе совершенно чужого ей человека, бывшей одноклассницы, с которой и в школе-то не дружила, — уже благо? Галка не перебивала Марину, наоборот — только понимающе кивала и внимательно слушала.

Когда последняя салфетка была обильно смочена слезами, Марина замолчала. Она выговорилась, сняла маску беззаботности и лицемерия, рассказала все без утайки… Но почему же говорят, что сразу становится легче? Нет, легче не было! Стало еще хуже, хотя бы оттого, что хотелось показаться перед Галкой уверенной, ни в чем не нуждающейся счастливой дамой, а в отместку себе же Марина предстала жалким, никому не нужным существом с распухшими глазами и красным носом.

— Послушай-ка, что я теперь тебе скажу, — медленно начала говорить Галка. — Нам вроде с тобой по двадцать семь, но такое чувство, что ты и не жила еще совсем. Ребенок, подросток, ей-богу! Где твой ум, где логика? Рассуждаешь не головой, а — прости меня за грубость — задницей. У тебя было много поклонников, за тобой ухаживали, падали к твоим ногам, делали предложения — и ты до сих пор не поняла почему? Да если бы за мной увивалось такое количество мужчин, я сейчас не была бы одна. Вот мне каждого приходилось завоевывать, прилагать усилия к тому, что делала и ты, только искусственно…

— О чем ты, Галочка? — искренне удивилась Марина.

— Все о том же! Пойми, глупенькая, мужчины по своей натуре завоеватели. То, что легко можно взять, их не интересует. Раньше они дрались на дуэлях из-за прекрасных дам, умирали на войне, чтобы доказать этим же дамам свою храбрость и смелость. Сейчас ни того, ни другого нет, времена поменялись, но инстинкт-то остался. Кстати, я столь простую истину усвоила еще в шестнадцать лет…

Марина посмотрела на нее с интересом.

— Ну что ты смотришь? — Галка затянулась сигаретой и выпустила длинную струю дыма. — Еще скажи, что не помнишь ту историю, о которой жужжала вся школа!

Конечно, Марина помнила. Только сегодня в очередной раз вспоминала о неординарном поступке Вербиной.

— Пашка хоть и взрослый мужик был, но наивны-ый! Влюбился в меня по самое не могу. Я поначалу тоже страстью горела. Первая любовь как-никак. Только надоел он мне. Я ведь за ним аж в Москву поехала, школу бросила. Потом пожила немного, посмотрела, увидела, что ничего-то в нем особенного нет, понтов больше. Может быть, еще долго бы в рот заглядывала, если бы он не нянькался со мной. Но он же любой каприз… Понимаешь, сюсюкал, любовь-морковь, все, что хочу, — на блюдечке с голубой каемочкой преподносил. Тюфяк! Надоел он мне хуже горькой редьки, вот я обратно к родителям и сбежала. Понимаешь, Маринка, я уже тогда поняла одну очень важную вещь: не нравится мне, когда мужик передо мной ковриком стелется. Интерес не тот. Никакого кайфа, адреналин не вырабатывается. Как-то быстро расслабляешься, делать ничего не надо, знай бери то, что перед твоим носом лежит… Теперь ты понимаешь, почему за тобой ухлестывало так много мужиков?

Марина только отрицательно покачала головой. Она действительно не понимала, чего же они так кружились вокруг. Ведь и Сергей не был исключением… до поры до времени.

— Да потому, — втолковывала Галка, — что ни одному из них ты ничего не обещала, не отдавалась вся, до конца, до последней капельки. Ты, сама о том не ведая, всегда оставалась хладнокровной и расчетливой, ты каждый раз разжигала невиданную искру, называемую интересом. Поэтому они, чтобы заполучить тебя, готовы были жениться на тебе и бросить все к твоим ногам. А с твоим Сергеем получилось наоборот.

Конечно, изначально он тоже сражался за тебя, как лев. Он же самец, он считал, что ему должно достаться самое лучшее, то, что находится на вершине горы, то яблоко, которое висит на самой верхней ветке. И, стараясь, он обдирал руки в кровь, сбивал коленки, изощрялся — в итоге сорвал вожделенный плод. Но яблоко должно было сохранять былую свежесть, аромат и твердость. А оно превратилось в кусок пластилина, из которого твой нынешний супруг стал лепить все, что ему хотелось. Ты стала слишком доступной, ты слишком открылась и показала свои чувства… А этого нельзя было делать! Женщина не должна быть открытой книгой. Каждый раз, листая ее, мужчина должен черпать что-то новое, неизведанное. Он не должен знать, что будет на следующей странице. А там должна быть загадка, тайна, неопределенность.

Ты рассказывала, что, когда еще работала, он встречал тебя с работы, звонил по нескольку раз в день, спрашивал, где ты и чем занимаешься… Конечно, ведь тогда ты не была так открыта. Тебя всегда мог соблазнить другой самец, еще более хитрый и умелый. Ты была интересна, потому что к тебе проявляли интерес и другие! А что теперь? Какой смысл ему переживать о тебе, если ты сидишь дома? Ты все время на подхвате. Тобой больше никто не интересуется, ты не предмет вожделения многих, и тебя ни от кого не нужно охранять. Ты доступна, как картошка в любой базарный день. Ты больше не экзотический фрукт. Кстати, а почему ты не работаешь? — прекратив изматывать горькой правдой Маринину душу, спросила Галка.