Читать книгу "Маленький ад для двоих - Елена Богатырева"

Когда все разошлись, они остались с Таней вдвоем. Она была милой, очень милой, и он погладил ее по щеке. И она посмотрела удивленно. И они потом целовались, и кружил их весенний ветер. Жаль, что форточку не открыть было шире. Ка было мало воздуха, ведь где-то был целый океан воздуха. И он уснул, крепко прижав к себе Таню, словно девочку-весну, которую так боялся потерять. Ведь весна всегда сменяется летом, а потом идут холодные скучные осенние дожди…

Глава вторая

1

«Как растение, — думал дед. — Как растение». Сначала спала несколько дней. И к еде не притрагивалась. Дед стал варить бульоны, наливал понемногу, и она понемногу ела. И тоже — как будто впервые. Так ест человек, отвыкший от еды. Который — чем же питался? Своими слезами? Потом она стала выходить из дома. Выйдет и смотрит на березы, на травы, росой блестящие, на дедовы грядки. Сядет на лавочку, зажмурится на солнце.

Точно как жена его после больницы, после той операции, которая все равно не спасла ее, но было какое-то время, когда надеялись, что все обернется хорошо. Полина выходила, садилась на ту же лавочку, щурясь на солнце. Пока солнце ее, да и его не закатилось вместе с ней. Чем же ты, девочка, болела? И обернется ли все для тебя хорошо, когда наберешься ты сил? А может, и тебя сломит неведомый недуг, совсем другой, возможно, но такой же, должно быть, страшный, раз ты сейчас учишься заново жить.

На плечо деда легла легкая рука. Полина. Нет, конечно же, Неля. Но такая же легкая была рука. Почти невесомая.

— Можно, и я?

Можно, конечно. Дед встал с грядки и принес ей лопатку, и вместе они стали зарывать зерна редиски в землю. Чтобы там обогрелись, напитались силой и проклюнулись нежными всходами. Неле нравилось, словно игра детская. Ведь когда ты живешь, все равно во что играть.

Пусть живет, думал дед. Вот и Полина жила бы, если бы… Но ее невозможно было спасти, Полину. Рак сжигает человека быстро. А эта девочка так молода. Дед уже не видел разницы, что шестнадцать, что тридцать шесть. Все равно — так молода, сколько бы лет ей еще ни было. Пусть живет.

Неля плавала поначалу, будто тень, вдоль ограды, никогда не заглядывая за забор. Раз взглянула и отшатнулась: там стояли темные ели стеной, свет не пробивался сквозь их мохнатые лапы. Сыростью пахло оттуда, и темное что-то клубилось у самой земли. И лоб снова избороздили морщинки. Дед взял за руку ее тогда, повел к березкам. Сделал надрез на коре и вставил трубочку. Через несколько секунд закапал прозрачный сок. Он Неле протянул трубочку; засмеялась, припала губами…

А то сядет на лавочку вечером, смотрит в косматые ели и задумается. Уже без страха, без отчаяния смотрит на черный, клубящийся в их изножье туман. И во взгляде сквозит что-то вспомнившееся из прошлой жизни. А какая у нее была жизнь?

Не все ли равно, думал дед… Хоть какая — пускай. Главное, что кончилась, прошла. «Но вот только прошла ли?» — думал он. Так приглядывается она к черным елям, словно это враги, словно месть она вынашивает, строит зловещие планы.

Через неделю вся выпрямилась, как прибитая к земле трава выпрямляется после грозы. Выпрямилась, наливаясь неведомой силой. Стала выходить гулять в лес. Дед брал с собой. А потом — и одна. Только темные ели все время стороной обходила. Что-то еще пугало ее, какие-то воспоминания пробуждало.

Прибирать стала в доме, за водой родниковой с дедом бегала, а по вечерам играла с ним в карты. Он рассказывал ей про свою очень долгую жизнь, где и как, что и много ли, только все про Полину выходило, все про Полину. И глаза у деда тогда сияли, как молодые. А портрет со стены улыбался ему, словно в ответ…

2

Ка не мог рассказать никому про свою находку. Да и сам вроде бы забыл о ней. Так ему сначала казалось. Захлестнула работа, реальность. Даже ездил однажды к деду, продукты возил, — видел Нелю лишь вскользь.

— Все живет?

— Пусть живет, мне веселей.

— А кто она? Откуда? Узнал?

— Да не все ли равно.

— Дед, ты же не будешь за ней всю жизнь ухаживать?

— Долго ли мне жить-то еще…

— Может, ее домой отвезти? Дом у нее есть?

— Захочет — сама уйдет.

Уйдет. Действительно, не навеки же с дедом останется. Уйдет когда-нибудь. Если помнит, куда ей идти.

Времени не было дольше беседовать с дедом, разглядывать Нелю. Что-то в ней изменилось, он заметил, другой она стала. Но лучше ли? Стала более будничной. Не находкой, но кем?

— В два у меня встреча, я поехал.

Ехал назад и думал о том, как это все странно. У него в загородном доме живет незнакомая женщина. Он сам привез ее туда, и она там живет. Получается, что она теперь его немножко. Смешно.

Целый день он крутился, люди мелькали, работа переполняла азартом, и все получалось. А вечером позвонила Таня, она заболела, не придет. Он спросил, не нужно ли чего? Не приехать ли к ней?

— Нет, нет, нет, еще заразишься. Потом позвоню. Не скучай.

И он остался один. И как-то само собой так получилось, что сел и задумался, глядя в вечеревшее небо. Да нет, не задумался, просто смотрел, как заходит солнце, как небо темнеет, и ни о чем не думал.

А когда очнулся, то понял, что бессмысленно смотрит в окно вот уже полчаса, и в холодный пот его бросило. Все, хватит. Это наваждение какое-то…

Наваждением было и то, что Неля поселилась в его снах. Он не думал о ней, а она являлась каждую ночь в его сны. Он не знал ее, а она вела себя там так, словно целый век с ним знакома. Бред, просто бред. Снова он поехал к деду, присмотрелся к ней. Ничего особенного. Это не та Неля, не Неля из его снов. Она понятия не имеет, где каждую ночь блуждает ее слабая тень. Она не участвует в этом колдовском наваждении. Мысли на расстоянии не передаются, не может один человек влезть в сны другого вот так, без всякого желания и предупреждения. Вокруг — реальный мир, и нужно смотреть на него трезвым взглядом. И оценивать трезвым умом. Вон она ходит между грядок, реальная женщина между грядок с реальной редиской, с прозаической дурацкой редиской. Вот она оборачивается. И скользит по нему невидящим взглядом, и снова продолжает свой обход участка. Все бы ничего, если бы он не видел уже этого взгляда во сне. Точно такого же взгляда.

Он уехал и снова не знал: сны или явь колдовская преследуют его по ночам. А Неля приходила, как только он закрывал глаза. Стояла рядом, и жарко становилось от этого. И сердце умирало, не слышно его было совсем, а потом вдруг летело куда-то вниз, будто в пропасть.

Просыпаясь, он чертыхался, лез под холодный душ, никак не мог привыкнуть к этим дурацким снам. Да и кто она такая? У него есть Таня. Таня будет его женой. Таня была всегда рядом. Но Таня ему почему-то не снилась…

3

Ведь все равно, где ты и как, — главное, что ты живешь. Главное — воды расступились мутные и можно дышать безболезненно и легко. Но темные ели там, за оградой, напоминали обо всем, что с ней случилось. И вскрикивала она по ночам, и просыпалась на мокрой от слез подушке. И оживая, она стала все чаще и чаще задумываться, кто же виноват во всем, что с ней случалось?