Читать книгу "Смерть по сценарию - Татьяна Столбова"

— Дам. «Три дня в апреле». Про сумасшедшего инвалида. Красная с синими полосками.

Так мы иногда разговариваем. Что ж, жизнь сейчас быстрая, порой надо успеть многое сказать за какое-то жалкое мгновение.

— Когда дашь?

— Да хоть завтра. Вадя поставил мне целый съемочный день, так что увидимся...

— Хорошо, — сказала я и отпустила Дениса восвояси. Все равно минут через двадцать я снова встречу его — или в нашем павильоне, или в кафе, или на лавочке с Саврасовым.

Настроение у меня и так было неплохим, а тут, после короткой беседы с моим возлюбленным, стало просто замечательным. Во-первых, он улыбался мне, и улыбался очень мило; во-вторых, завтра я получу новую книгу Кукушкинса, что предвещает мне несколько прекрасных часов. Разве это не поводы для радости?

Как выяснилось в скором времени, радовалась я напрасно. Вадя недолго мучился — оператор вызвал ему «скорую», и нашего режиссера с триумфом, под вой сирены, увезли в больницу. Утешило нас только то, что повезли его не в ожоговый центр, а в обычную больницу, в психиатрическое отделение. Мы были уверены, что там ему дадут пару таблеток и уже завтра наше сокровище вновь воцарится на съемочной площадке. Так оно и вышло. Но на сегодня работа была закончена.

Глава вторая

Мадам тяжело опустилась в кресло, на ощупь отыскала на столике свои очки, включила лампу и открыла новую книгу Кукушкинса.

Этот молодой автор ныне считался одним из наиболее талантливых современных прозаиков. Мадам подозревала, что нелепая фамилия Кукушкинс — просто псевдоним. За ним мог скрываться кто угодно, даже женщина. Но неудачно выбранный псевдоним не умалял достоинств произведений Кукушкинса. Эти удивительные, тонкие и странные романы Мадам перечитывала неоднократно, всякий раз находя в них для себя что-то новое, интересное. Всего их вышло три. Тот, что она читала сейчас, был четвертым. Речь в нем шла о сумасшедшем инвалиде, его страшной монотонной жизни, в которой он существовал совершенно один. Вчера Мадам остановилась на пятидесятой странице и поэтому пока не знала, что будет дальше.

Едва она успела погрузиться в удивительный мир, созданный гением таинственного Кукушкинса, как раздался резкий звонок в дверь. С усилием Мадам поднялась, отложила книгу и пошла в коридор.

Она никогда не смотрела в глазок, хотя он и был в ее двери. Щелкнув замком, она сразу сделала шаг в сторону, боясь, что незваный гость окажется чересчур энергичным и прихлопнет ее тяжелой дверью. Но все обычные посетители знали об извечном болезненном состоянии Мадам и входили не спеша, позволяя ей отойти на безопасное расстояние. Так произошло и теперь. Медленно дверь отворилась, на коврик ступила нога в башмаке на толстой подошве... Мадам облегченно вздохнула.

— Тоня, — сказала она своим чудесным голосом — чуть сипловатым, мягким, завораживающим, — проходи, не морозь меня.

В прихожую вошла Тоня. Как всегда, с улыбкой до ушей и видом декабриста-заговорщика. В руке она держала новую книгу Кукушкинса — ту же, что сейчас читала Мадам.

— А что у меня есть! — торжествующе сказала она, поднимая книгу.

— У меня такая же, — пожала плечами Мадам, развернулась и двинулась обратно в комнату.

Тонино лицо вытянулось. Она никак не ожидала, что Кукушкинс попадет к Мадам прежде, нежели к ней.

— Кто вам принес? — крикнула она вслед хозяйке, одновременно скидывая ботинок.

— Константин Сергеевич, — отозвалась Мадам.

Второй ботинок полетел к двери. Тоня сунула руку под обувной шкафчик и вытащила разодранные в клочья тапки — память о сиамской кошке Мадам — Алевтине. В прошлом году Алевтина, с детства страдающая олигофренией, истерией и манией преследования, удрала в подвал и больше не вернулась, видимо, вступив в морганатический брак с дворовым котом. Все знакомые Мадам с трудом скрывали свою радость по этому поводу. Алевтина с младых когтей боролась с гостями всеми доступными ей способами. Кидалась на голову, кусалась, царапалась, писала в сапоги, сбрасывала с вешалки головные уборы и какала на них — в общем, вела нормальную партизанскую войну. Мадам — женщина достойная и умная во всех прочих отношениях — в упор не замечала всех безобразий Алевтины, обожала ее, холила и лелеяла, так что гостям приходилось сюсюкать с мерзкой злобной выдрой, дабы угодить хозяйке. Одна Тоня никогда не пасовала перед Алевтиной. И кошка, получив пару пинков и инстинктивно почувствовав достойного противника, ее обходила стороной.

Шаркая длинными подошвами тапок по паркету, Тоня прошла в комнату. Мадам сидела в своем любимом кресле и читала Кукушкинса. Обыкновенно никто не осмеливался тревожить ее за чтением, но опять же — только не Тоня. Она бухнулась на старинный стул с кривыми ножками и с усмешкой посмотрела на Мадам.

— Интересно, Владислава Сергеевна, где ваш брат взял эту книгу?

— В магазине.

— Она еще не продается.

— А ты где ее взяла? — в ответ спросила Мадам.

— Мне Денис дал.

— Ну, значит, Константину Сергеевичу тоже Денис дал.

— Шутка? — Тоня нахмурила брови, как всегда не сразу понимая, что имеет в виду Мадам.

— Тонечка, я не знаю, где Константин Сергеевич взял эту книгу. Я его не спрашивала.

— Это на вас не похоже.

— Знаешь, ты иногда бываешь ужасно занудлива. Поставь, пожалуйста, чайник.

Тоня вздохнула, встала и отправилась на кухню. Ее очень беспокоил один вопрос: где Константин Сергеевич достал только что изданного Кукушкинса? Что касается Дениса — то тут все было ясно. Он такая прелесть, что ему вряд ли кто в силах отказать. Наверняка приехал в типографию и там купил... Но Константин Сергеевич! В высшей степени старомодный господин, не имеющий никакого представления о том, где и как надо добывать блага земные, включая и новые интересные книжки. А Мадам, конечно, как всегда, не удосужилась спросить брата, как же в его тонкие аристократические руки попала эта редкость прежде времени.

Прошлые романы Кукушкинса Константин Сергеевич вообще не читал. Он полагал, что человек с такой фамилией не может быть хорошим писателем. И напрасно Мадам вместе с Тоней и Саврасовым убеждали его, что скорее всего это — псевдоним, и вполне вероятно, что его придумали автору в издательстве. Редакторы горазды портить не только тексты, но и фамилии... «Не верю! — с пафосом восклицал Константин Сергеевич, изо всех сил подражая своему знаменитому тезке. — Не верю! Так не бывает!» В конце концов Мадам махнула на него рукой и знаком показала Тоне и Саврасову оставить Константина Сергеевича в покое. Она, как никто другой, знала, что переупрямить ее брата практически невозможно. За семьдесят шесть лет его жизни это удавалось только его жене, но та почила еще при Хрущеве, и с той поры Константин Сергеевич жил припеваючи, никем не побежденный.

— Мадам! — позвала Тоня, снимая чайник с плиты. — Чай готов!