Читать книгу "Всем сердцем - Патриция Мэтьюз"

Где-то здесь, в этом хаосе вещей, были погребены альбом с семейными фотографиями, Библия и ее личный дневник, но она понимала, что не сможет найти их...

– Серена. – В голосе молодого человека сквозило нетерпение.

– Иду. – Бросив прощальный взгляд, она выбралась наружу. Ей казалось, что здесь, на этой большой поляне, остаются вся ее прошлая жизнь и детство. Она постаралась запомнить место, где были похоронены родители. Когда-нибудь она вернется и поставит памятники на их могилах.

Кленденнинг помог ей забраться на одного из мулов. Серена часто ездила верхом в Иллинойсе, и управлять мулом ей было несложно. На краю поляны она в последний раз обернулась, но сдержала слезы. Время рыданий прошло. Внутри бушевала холодная ярость. Когда-нибудь убийцы заплатят за это зверское преступление!

Было довольно зябко, ночной холод пробирал до костей. Серена, с наброшенным на плечи одеялом, ехала последней. Вьючного мула вел на поводу Кленденнинг. Девушка смертельно устала. Снова и снова она возвращалась мыслями к ужасным событиям этой ночи, и перед глазами вставали лица отца и матери. Глаза ее наполнялись слезами, когда она представляла их неподвижно лежащими под тонким слоем земли. Почему, ну почему она не была добрее с ними? Как она могла обижать их своими выходками и непослушанием?

Она всегда слегка побаивалась отца, с его твердой верой, суровыми религиозными заповедями и скорого на наказания. Однако она понимала, что он ее любит, даже когда восставала против его сурового воспитания. Просто он делал то, что, по его мнению, пошло бы ей на пользу...

И мать. Бедная, всегда покорная отцу мать... Серена почувствовала глубокий стыд, вспомнив те времена, когда она относилась к ней с тайным презрением. Девушка презирала уступчивость матери. Она осуждала ее, хотя и понимала, что Марси счастлива и полностью довольна такой жизнью.

Слезы полились из глаз Серены при мысли о том, с какой любовью и заботой мать относилась к ней, и о том горе, которое она, Серена, причиняла ей своим вечным упрямством и своенравием. Сейчас она уже не помнила о гневе и бессилии, которые испытывала, стесненная множеством запретов. Сейчас ей было одиноко. Ее страшило неизвестное будущее, и она понимала, что еще слишком мало знает о жизни. До этой поездки девушка никогда не уходила от дома дальше чем на полкилометра. Она посещала только школу и церковь, а они находились совсем рядом. Все ее знания о мире были почерпнуты из школьных учебников. Знания же о мужчинах ограничивались сведениями из Библии и общением с отцом да несколькими мальчиками из школы. Она была абсолютно не готова к той ситуации, в которой оказалась. Горе переполняло ее.

Безуспешно пытаясь освободиться от мрачных мыслей, Серена обратилась к Рори:

– Кленденнинг? Мы будем скакать всю ночь? Мы уже часа четыре в пути.

Он придержал мула.

– Сказать по правде, я с трудом борюсь со сном. Думаю, будет достаточно безопасно, если мы отъедем от дороги и немного поспим, хотя бы до утра.

Рори слез с мула и помог сойти Серене. Они отошли от дороги поближе к реке и привязали животных к ближайшим тополям. Он развернул одеяла и соорудил две постели на мягкой траве, вплотную друг к другу.

Серена сбросила сапоги для верховой езды, накрылась плащом и завернулась в одеяло. Она слышала, как Кленденнинг делает то же самое. Она закрыла глаза, но сон не приходил. Перед глазами мелькали мертвые тела родителей и ночная дорога.

Кроме того, ей было холодно. Дрожа, она прилегла на одеяло, думая, что никогда не согреется. Спустя довольно долгое время она обратилась к Рори:

– Кленденнинг, ты спишь?

– Почти, – сонным голосом ответил он. – Что-то не так, Серена? Ты не можешь заснуть?

– Я никак не могу забыть случившееся. И кроме того, я жутко замерзла.

После минутного размышления он с сомнением в голосе произнес:

– Мы можем лечь вместе и накрыться двумя одеялами. Тогда, возможно, будет теплее.

– Все, что угодно, только чтобы было теплее, – стуча зубами, ответила она.

Кленденнинг поднялся и соорудил новую постель. Серена быстро нырнула под одеяла. Он осторожно устроился рядом, стараясь не касаться девушки.

Несмотря на некоторую необычность происходящего, Серена быстро задремала. В полусне она все ближе придвигалась к Кленденнингу, пытаясь согреться, и скоро уже плотно прижималась к нему.

– Серена... – прерывающимся голосом сказал он. Она ничего не ответила и начала проваливаться в сон. Но что-то беспокоило ее, не давая заснуть. Наконец она поняла: что-то твердое упиралось ей пониже спины.

– Кленденнинг, что это?

– О Господи! – С легким стоном он притянул Серену ближе. И нашел ее губы.

Это было необычно, но довольно приятно. Кроме того, ей было уютно в теплых объятиях. И было приятно, что ее целуют, гладят и шепчут на ухо нежные слова. Поцелуи и слова любви были редкостью в семье Фостеров. Последний раз мать целовала ее в детстве. Она согрелась, словно сидела у огня. И даже когда почувствовала, что Кленденнинг гладит ее под рубашкой, почти не протестовала и не останавливала его. И только когда Кленденнинг оказался на ней и она почувствовала, что он касается очень нежных, интимных частей ее тела, она наконец невнятно запротестовала.

– Все хорошо. Все будет хорошо, Серена, – глухо пробормотал он.

Кленденнинг заглушил ее протесты поцелуями, и Серена потонула в сладостной истоме и в вихре чувств. Внезапно она испытала короткую острую боль. Она вскрикнула, но боль быстро переросла в удовольствие. Казалось, словно сквозь пелену откуда-то изнутри она слышит голос отца: «Это грех, дитя мое, позволять себе тонуть в плотских радостях».

Потом и эта мысль исчезла, и она полностью погрузилась в блаженство, в чистое и светлое удовольствие. В это мгновение все ее мысли, чувства и ощущения сконцентрировались на одном-единственном человеке, который доставлял ей такое наслаждение. И тут все прекратилось. Она чувствовала себя расслабленной и невесомой, словно плыла.

– Прости, Серена, я не мог удержаться.

Эти слова не дошли до ее сонного сознания. Он говорил что-то еще, но она уже спала.

Серену разбудили солнечные лучи. Она открыла глаза с радостной улыбкой, высвободив руки из-под одеяла, потянулась и попала локтем в мирно спавшего Кленденнинга.

Тут она все вспомнила и разрыдалась.

Господи помилуй! Что же она наделала? Ее родители только вчера были погребены, а она... Кленденнинг... Горячий стыд охватил ее. Что он мог о ней подумать? Кем он ее теперь считает?

Кленденнинг поднял голову, часто моргая и еще не совсем проснувшись.

– Что случилось, Серена? – Он повернулся к ней. – Что случилось, почему ты плачешь?

– Ты! Ты – вот что случилось! Ты предательски воспользовался моей слабостью!

Он смотрел на нее, вытаращив глаза.