Читать книгу "Загнанная в угол - Марина Серова"

Я выключила «соловья-разбойника» и заварила себе крепкий чай. Несколько глотков горячего тонизирующего напитка взбодрили меня, и я подумала теперь фразой героини из не помню какой пьесы: «Ну и что, что дура, зато богатая!» На этом и остановилась.

Перед тем, как мирно отойти ко сну, я решила проверить работоспособность своей видеокамеры, потому что уже давно не пользовалась ею. А камера у меня просто замечательная. Все манипуляции, которые она выполняла, а именно: обыкновенная съемка, съемка в затемненном помещении, приближение и удаление кадра, стоп-кадр, сужение и расширение формата и куча еще каких-то там прибамбасов, которые в моей работе были абсолютно не нужны, можно было производить с помощью пульта.

Смахнув пыль с чехла, в котором хранилась моя кормилица, я вытащила ее на свет божий и принялась репетировать.

Небольшой фильм из жизни частного детектива Татьяны Ивановой вышел весьма удачным, если не принимать во внимание мой домашний вид, который чуточку подпортил всю картину. Но главное — камера прекрасно справилась с заданием, и я надеялась, что не далее чем завтра преспокойненько установлю ее в каком-нибудь потайном уголке «холостяцкой» квартиры Тимофеевского и в ближайшем будущем что сделаю? Правильно! Расплачусь наконец с долгами за машину и, кроме того, куплю себе новые осенние сапоги. А осень, между прочим, не за горами. К тому же мои старые давно вышли из моды.

Глава 2 Неожиданный поворот

Будильник разбудил меня именно во столько, на сколько я его ставила, — в девять часов утра. Выспалась я замечательно, настроение было отличное, и вид мой, после того, как я помыла голову и уложила волосы феном, вызывал у меня полное удовлетворение. Наскоро позавтракав, я оделась как можно скромнее, чтобы меньше привлекать к себе внимание, и отправилась по адресу Рахова, 40, квартира 12.

Впервые за несколько месяцев я наконец ощутила, что новенькая «девятка» — моя. Теперь я ничего не буду за нее должна. Улыбаясь солнцу и ловко маневрируя среди потока чужих машин, я быстро добралась до нужного дома, заехала во двор, аккуратно припарковалась возле трансформаторной будки, на которой, как в старые добрые времена, красовалось изображение оскаленного черепа, и выключила зажигание.

Беглым взглядом я быстро оценила здешний климат. Двор проходной, народу ходит много, деревьев вполне достаточно, что очень кстати. А как там насчет озеленения возле окон господина Тимофеевского? Кажется, его окна должны быть здесь?

Я подошла к первому подъезду и посмотрела вверх. Ага, вот в этом ряду его квартира. Перед лоджией Тимофеевского, если я правильно рассчитала, рос большой тополь. Дерево достаточно крепкое и меня вполне выдержит. Это хорошо. Так, смотрим дальше. Возле подъезда никаких машин не наблюдается, значит, скорее всего Вениамина Михайловича нет дома. Хотя можно предположить, что он пользуется услугами шофера. Я глянула на наручные часы. Половина одиннадцатого. Ответственный государственный служаший в такое время не вправе быть дома. «Ладно, риск — благородное дело», — подумала я и решительно направилась в подъезд, ощущая в правой руке тяжесть видеокамеры.

Остановившись перед железной дверью, охранявшей подходы сразу к трем квартирам, я нажала на звонок, под которым значился номер 12. Выждав некоторое время, позвонила вторично. «Ну, не хотите открывать, открою сама», — сказала я себе и вставила в замочную скважину «желтый», как выразилась Елизавета Андреевна, ключ и повернула его дважды. Немного скрипнув, дверь отворилась, и я вошла в общий коридор. Справа от меня была квартира Тимофеевского. Я приложила к ней ухо и прислушалась. Там царила гробовая тишина.

«А вдруг он все-таки дома? — мелькнула у меня мысль. — Сейчас вот войду и… А что поделаешь? Работа у меня такая, что без риска не прокормишься. Все это ерунда по сравнению с тем, что мне порой приходилось переживать», — успокоила я себя и, немного повозившись с двумя замками, проникла в чужие владения. Хорошо, что никто из соседей в это время не высунулся.

В двухкомнатной квартире Вениамина Михайловича Тимофеевского царила роскошь. Кругом ковры, хрусталь, мебель, словно из музея, ремонт, можно сказать, ювелирной работы, но самое главное — нет хозяина, что меня вполне устраивало.

Первым делом я сориентировалась в обстановке. Мне ужасно повезло, когда я, выглянув в окно спальни, обнаружила то самое дерево прямо перед своим носом. Оно чуть ли не касалось ветками перил лоджии. Отлично, не придется пользоваться веревкой, крюком и прочими сложностями. Достаточно будет раскладной лесенки.

Камеру я решила установить в спальне. Если Вениамин Михайлович не предпочитает для своих любовных утех другие места, то мне должно повезти.

Не повезти может в том случае, если он обнаружит камеру. Ладно, будем надеяться на лучшее.

Видеокамеру я установила между книгами на полке, которая располагалась как раз напротив окна и наискосок от кровати. Это было идеальное место. И обзор хороший, так как кровать огромных размеров, и для включения с расстояния удобное положение. Кроме того, на книжной полке было расставлено великое множество фарфоровых статуэток, которыми я, чуть сдвинув их по-своему, хорошо замаскировала объектив. Затем я подошла к окну и попыталась найти правильное положение пульта, чтобы при нажатии нужной кнопки камера заработала. Это мне удалось не сразу. Я еще несколько раз переставляла и камеру и статуэтки, пока наконец все получилось.

Теперь я могла спокойно сидеть в машине и ждать возвращения Тимофеевского. Сейчас, конечно, этого делать не стоит, но вот ближе к вечеру я буду на этом посту номер один.

Оглядев все вокруг, не оставила ли после себя каких-то следов, я покинула квартиру и, оказавшись во дворе, облегченно вдохнула воздух последних дней лета.

В восемь часов вечера я уже была на месте и поджидала Вениамина Тимофеевского, моля бога о том, чтобы он был сегодня не один. Но бог моим молитвам почему-то не внял.

Тимофеевского я узнала сразу. Словно колобок он выкатился из черной «Волги», на которой его подвез личный шофер. Выкатился и тут же вкатился в полутемный подъезд. Больше я его не видела. Увидела только вспыхнувший в его окнах свет, подумала, что, если он обнаружит мою камеру, то мне она больше не принадлежит, и поехала восвояси.

Что ж, придется наведаться сюда и завтра. И как же долго это будет продолжаться? Да, вот такая у меня работа.

На следующий день было то же самое: черная «Волга», колобок, подъезд, свет в окне, и все. Создавалось впечатление, что Вениамин Михайлович самый порядочный человек на свете. К восьми утра уезжает на работу, вкалывает там почти до девяти вечера, то есть тринадцать часов подряд, и уж какие ему там любовные похождения. Да надо еще принять во внимание, насколько у него трудная и нервная работа.

Но вот на четвертый день, когда я уже стала сомневаться в доверительных признаниях Елизаветы Андреевны, Тимофеевский решил-таки расслабить нервы и отдохнуть по полной программе. Случилось это в пятницу.

Я опять сидела в своей машине с восьми вечера и наблюдала за аркой, в которую по обыкновению ввозили номенклатурного чиновника. Обычно он появлялся в половине девятого, когда уже начинало смеркаться, и я, кстати, отметила про себя, что если бы получила подобное задание в июле, то ничего бы у меня не вышло: освещение в июле не то. Но сегодня Тимофеевский задержался дольше обычного.