Читать книгу "Бездарь. Охота на бессмертного - Василий Горъ"

– До прокола осталось всего две четверти, а нам с тобой надо проверить рунные цепочки и внести нужные коррективы…

– Нам?!

– Да… – улыбнулся он. – Вернее, тебе: я буду смотреть и подсказывать, а ты – напитывать руны энергией…

– Я не смогу! – перепугалась девушка.

– Я буду рядом и, если что, поправлю…

– И… мне не хватит резерва!

Арвид снял с шеи цепочку со своим накопителем, надел ее на шею ап-Миллиан и, увидев, как кулон сползает в ложбинку между полных грудей, снова потерялся во времени.

– Милый, вне твоей ауры он работать не будет… – увидев, куда направлен его взгляд и густо покраснев, напомнила Дария.

– Ты, кажется, мечтала чувствовать тепло моего дыхания и нежность моих рук?

– Да…

– Если ты позволишь, то во время работы я буду обнимать тебя со спины и… касаться щекой цепочки накопителя…

…Делать расчеты, чувствуя щекой, руками, грудью и животом восхитительное тело суженой, оказалось невероятно сложно – рунные цепочки, отливающие серым или алым, двоились в глазах или путались между собой, а вбитые в подсознание значения смещений вспоминались с большим трудом. С концентрацией на активатор накопителя было еще хуже – мысли о том, что в течение двух чаш после прокола они с Дарией могут забыть о наемниках и заниматься друг другом, пьянили, как молодое вино. Поэтому последнюю коррекцию они с ап-Миллиан завершили под предупреждающий звон сигнального артефакта. А за внешнее кольцо портального круга вообще выскочили за какие-то двадцать капель до появления защитного поля. Впрочем, последнее Арвида нисколько не расстроило, ибо, оказавшись за пределами портального круга, ЕГО Дария ап-Миллиан направилась не к креслу дежурного мага, а к широченному дивану. И опустилась не на центр затянутого кожей сиденья, а с краю.

Нет, конечно же, хлопать рядом с собой она не стала. И показывать на это место взглядом – тоже. Но густой румянец, заливший ее щеки, сказал Арвиду гораздо больше, чем любой жест или взгляд.

«Две чаши! У нас есть целых две чаши!!!» – мысленно воскликнул он, дождался алой вспышки прокола, мельком оглядел силуэты наемников, возникших на портальном камне, затем медленно опустился на колени перед своей суженой, уткнулся пылающим лицом в ее колени и… растворился в прикосновениях ее рук…

Глава 3

Максим Вересаев

…Открывать глаза было впадлу – жуткий «вертолет» на пару с не менее жуткой сухостью во рту неопровержимо свидетельствовали о том, что праздники закончились, а на смену им вот-вот придут трудовые будни.

«Опять недоперепил…» – философски подумал я, попытался перевернуться на бок и неожиданно для себя уткнулся лбом, грудью и правым коленом в три разных препятствия.

То, в которое я упирался лицом, было мягким, прохладным и неуловимо пахло сыростью. Второе, ощутимо ткнувшее меня под грудную мышцу, мягкостью не отличалось и по ощущениям напоминало ствол автомата. А третье… третье вдруг пошевелилось и грязно выругалось. Смутно знакомым женским голосом…

«Хто такая и почему лежит не рядом, а под ногами?» – лениво подумал я, приподнял правое веко и уткнулся взглядом в алую подушечку «отцепки».

«Двести тридцатый «Sabre-2» – мелькнуло в голове. – Раз уложен, значит, мы еще в Москве…»

Веко опустилось. Само собой. А еще через миг я вытаращил оба глаза, ибо вспомнил и знакомство с «пропиской», и двадцатиминутный «допрос с пристрастием», и вспышку черного пламени, отправившую меня в беспамятство!

– Многоуважаемые маги и доблестные воины! Добро пожаловать на Равенстир! – послышалось справа сзади. – Меня зовут Арвид ап-Лагаррат, я дежурный маг гильдии Ан-Мар и лицо, ответственное за сопровождение вашего контракта…

То, что жизнерадостный голос этого самого ап-Лагаррата доносится не из динамиков телевизора или какого-нибудь домашнего кинотеатра, я допер сразу. Поэтому перекатился влево. Туда, где, по моим представлениям, должны были лежать ножны с АF[6]. Как будто невзначай накрыл их ладонью. И одновременно обновил в памяти взаимное расположение стволов и упаковок с боеприпасами. А где-то через полсекунды, оценив увиденное во время переката, изо всех сил зажмурился: наша пятерка и все то снаряжение, которое мы собирались брать с собой на охоту, лежали не внутри восьмиугольного ринга, а на гладко отполированной каменной плите. Сама плита при этом почему-то находилась не в ярко освещенном спортзале с тренажерами, боксерскими грушами, макиварами и зеркальными стенами, а в абсолютно круглом помещении с каменными стенами и низким потолком!

«Ну вот, приплыли…» – мысленно хмыкнул я, снова открыл глаза, намеренно неторопливо приподнялся на локте и повернул голову на голос.

Мужик, произносивший явно заученный текст, был невысок, субтилен и неопасен – тоненькая шейка и тощие предплечья, торчащие из обрезанных по локоть рукавов, однозначно свидетельствовали о его нелюбви и к спорту, и к физическому труду. А тонкая и прилегающая к телу одежда, отдаленно напоминающая кимоно, вряд ли скрывала что-то огнестрельное.

Зато вот взгляд второго человека, находящегося в зале, – еще более мелкой девицы лет эдак двадцати двух – двадцати четырех, одетой в роскошное темно-зеленое платье, – мне почему-то не понравился. Скорее всего, потому, что она смотрела на нас, как на пустое место.

Пока я анализировал ТТХ[7]возможных противников, Арвид ап-Лагаррат закончил с приветствием и перешел к чему-то похожему на доклад:

– Инициация языковой базы Равенстира и Иллемара проведена успешно, блок информации, требуемой для выполнения контракта, прописан, но не развернут, на рабочие амулеты подвешен компенсатор вторичных эманаций и маячок тонкой подстройки координат, а на договорных кристаллах запечатлены слепки ваших аур…

Каждое из слов, которые он произносил, было простым и понятным, но суть всего предложения почему-то не улавливалась.

– Кристаллы взаимопроникновения пространств полностью заряжены, а координаты приемной точки не изменились, поэтому через три четверти и шестнадцать капель я инициирую второй прокол и…

– Заткните его кто-нибудь! Голова ж раскалывается! – срывающимся голосом попросила Ольга Фролова. Потом подумала и добавила: – Слышь, Костик, «Нурофен» с собой или в тачке?

Костик – в миру Константин Семенович Бардин, один из двух телохранителей госпожи Фроловой, – до этого момента сжимавший раскалывающуюся голову, кое-как перетек в сидячее положение и что-то ответил. Что именно, я не понял, так как пытался понять, откуда мне известно, что четверть – одна четвертая часть чаши, чаша – это не емкость, а мера времени, равная одной двадцатой суток мира Иллемар, а капля – ее восьмидесятая часть!

Пока я ломал голову над проявляющейся в памяти информацией, ап-Лагаррат закончил гнать про второй прокол и перешел к финансовым вопросам. В частности, доложил, что на счет какого-то ап-Рассеррата перечислен весь полагающийся аванс за вычетом стоимости всех тех процедур, которые были проведены с нами после первого прокола.