Читать книгу "Женского рода - Екатерина Минорская"
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Кирш закурила, одной рукой доставая из шкафа чистые джинсы и джемпер. В дверь позвонили. Кирш бросила одежду на кресло, быстро надела наручные часы, мельком взглянув на циферблат. «Кого там еще принесло…» Дверной глазок приблизил крупного мужчину лет сорока пяти, он был в кожаном пальто нараспашку и держал в руках большой пакет. В жизни Кирш этот мужчина по имени Денис олицетворял спокойствие и надежность, он мог появляться на пороге как нельзя более вовремя или совершенно некстати, но при этом никогда не вносил в ее существование дискомфорт. Что-то подсказывало Кирш, что это качество Дениса было знакомо только ей: еще недавно он был опером убойного отдела, а значит, нежелательным гостем для многих порогов…
Кирш открыла дверь, кивнула Денису и дальнейшее приветствие произнесла, удаляясь прочь по коридору:
— Проходи, Ден. У меня пять минут. Чего хотел-то? Мужчина, не торопясь, вошел. Кирш исчезла в своей комнате, затушила сигарету и начала одеваться,
— Да вот, вернулся утром из Финляндии, из командировки,
— Л, да, точно, Денис. Ты ж уезжал куда-то… — Кирш пролетела мимо гостя в ванную.
— Говорю же — в Финляндию… Торопишься куда-то?
— Да, на день рождения, — ответил голос из-за двери.
— А я думал, к Максимке тебя свожу, я тут привез ему кое-что… У тебя мобильный не отвечал, вот я и заехал наугад… Так, может, завтра?..
Максим был маленький сын Кирш. Она вышла, наконец встретилась с Денисом взглядом, потом заглянула в пакет, покопалась в вещах и благодарно закивала:
— Здорово! Спасибо большое! Да, может, завтра. Созвонимся, хорошо? Слушай, ты сейчас на машине? Подбросишь меня?
Уже в машине Кирш предприняла еще несколько тщетных попыток дозвониться Рэй, думая машинально о том, что живет в мире страшных имен. Вот Рэй — вообще-то она Лена, но кто уже об этом помнит? Ее собственное имя – Кира — тоже было совершенно забыто ею самой: с детства ее звали исключительно «Кирюша». Лет десять назад Кира оказалась на джазовом фестивале в Швейцарии, в небольшом городке Вилизау. Как-то утром она бродила по пустынному дому: спали хозяева, спала даже прислуга, а голова нестерпимо болела от водки и наркотиков. Кира перерыла все шкафы на кухне и нашла несколько графинов с жидкостью, приятно пахнущей спиртом и вишней; это было кстати. Когда Кирш допивала стакан, вошедшая кухарка всплеснула руками, замотала головой и, сбиваясь, начала объяснять, что пятидесятиградусный швейцарский самогон из вишни сами швейцарцы употребляют только двумя способами: добавляя по чанной ложечке в кофе или макая в него сахар. Последнее является настоящей народной забавой; на столе стоит блюдце с этим напитком, а собравшиеся макают в него кусочки сахара и вскоре оказываются совершенно пьяными; пить такой крепкий алкоголь глотками — самоубийство, Так же по-немецки Кирш объяснила швейцарской кухарке, что русские пьют даже спирт, а в нем не то что пятьдесят— все девяносто шесть градусов. Кухарка округлила глаза и в тот же день рассказала о сумасшедшей русской всему дому, за спиной у Киры то и дело звучало шепотом: «Кирш!» Так она с тех пор и стала представляться.
В клубе, в «Перчатке», Кирш тоже окружали в основном не имена, а прозвища: Фекла, Кот, Рэй, Ли Лит, Латинос и так далее.
С Ли Лит (Олсй) они дружили еще с юности — с первой «плановой» компании, когда они слушали Роллинг стоунз, курили травку и считали себя богемой. Оле нравилось считаться порочной, и она с удовольствием зацепилась за комментарий знакомого астролога к ее гороскопу; «У тебя черная лупа — Лилит — в Скорпионе. В прошлой жизни ты занималась черной магией или была насильником». В такой же восторг Олю повергла притча о Лилит — «неправильной» женщине, слепленной Богом до Евы. Имя «Лилит» зачаровало Олю, и среди своих она стала называться именно так. Естественно, все обращались к ней просто «Ли», и имя разделилось на две части, выгодно вместившие многие пристрастия Оли; детскую влюбленность в Брюса Ли, несколько запомнившихся каникул в Литве и Литературный институт.
С прозвищем Рэй все было проще: почему Лена стала Рэй, никто не знал, даже она сама. Можно было бы Рой, но, возможно, в глубине души иногда ей хотелось быть Рэйчел.
Рэй была транссексуалом. Она с детства отвергала платья, играла с мальчишками в футбол, говорила про себя: «Я пошел» и «Л сказал», а в двенадцать лет влюбилась в девочку-одноклассницу. Позже, когда другие девчонки начали красить губы, ходить на каблучках и делать прически, Рэй брилась наголо, носила свободную тельняшку и по-мужицки плевала через плечо.
– Это мальчик или девочка? — перешептывались люди у нее за спиной.
Услышав это, она с вызовом разворачивалась и кричала:
— Сами, что ли, не видите, что мальчик!
Когда Рэй было восемнадцать, умерла ее мама. С тех пор больше никто не называл Рэй «Леночкой». Отец всегда обращался к ней: «Лейка!» и отлавливал по двору с ремнем в руках. Мама, когда была жива, умоляла его не трогать девочку, а тот в ответ кричал: «Вот когда внушу ей, что она — «девочка», тогда перестану лупить!» После смерти матери Рзй стало страшно возвращаться домой: она запирала комнату на ключ и боялась разговаривать с угрюмым отцом. Если им все-таки случалось столкнуться, когда отец был пьян, Рэй выскакивала из квартиры и часами бродила по городу. Если тоска была нестерпимой, Лена бежала на кладбище, садилась у маминой могилы и плакала, иногда просто молчала, но уходила всегда с чувством, что мир успокоился и заснул у ее ног. Вес это прекратилось неожиданно.
Однажды Рэй шла вдоль оград и вдруг резко вскинула голову: прямо перед ней возвышался уходящий из земли в небо светящимся столб. Ее охватила дрожь: сначала показалось, что вот теперь наконец ее (его?) заберут отсюда туда, далеко, где ее пол уже не будет иметь никакого значения. Через секунду Рэи решила, что просто сошла с ума, и отец прав, пытаясь пристроить ее в психиатрическую больницу. Столб не исчезал, Рэй попятилась, отвернулась и бросилась бежать прочь от кладбища. С тех пор она боялась ходить на могилу и обращалась к маме лишь в мыслях перед сном.
За охапкой цветов была видна только темная челка Кирш:
— На, это тебе, Лиз…
— Ой!.. — Лиза всплеснула руками и потянулась за букетом. Розы были точно такого же цвета, как ее новая рубиновая стрижка с прядями, огибающими овал лица. Лиза была в сабо на высоких платформах, но все равно чуть привстала на цыпочки, чтобы поцеловать Кирш. Та увернулась и прошла в квартиру, «Когда не любишь человека, поцелуи это слишком много, когда любишь — слишком мало, к чему они вообще?» — кажется, так Цветаева писала в повести «Сонечка», которую, кстати, дала прочесть Кирш именно Лиза
Кирш остановилась в коридоре и смерила взглядом именинницу: мелкими шажками гейши маленькая Лиза под большим букетом удалялась на кухню.
— Красивые штанишки, тебе идут. — Кирш прислонилась плечом к стене, обитой мешковиной, и заплела ногу за йогу.
Лиза выглянула, улыбаясь, и, выпятив нижнюю губу, похлопала себя руками по бедрам.
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Женского рода - Екатерина Минорская», после закрытия браузера.