Читать книгу "Амандина - Марлена де Блази"
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Паула распахнула двери, остановилась на пороге и резко хлопнула в ладоши, чтобы привлечь внимание группы щебечущих монахинь, тесно сгрудившихся в дальней половине комнаты. Их веселье погасло после ее окрика: «Тишина!», и монахини расступились, кланяясь.
Среди них сидела плотная и рыжеватая, как красно-коричневое яблоко, хорошо сложенная молодая женщина, пожалуй, слишком привлекательная на вкус Паулы. Она была одета в грубое темное крестьянское платье, короткие кожаные башмаки, толстые черные чулки, и из-под черного, повязанного узлом платка на лоб выбивались светлые кудри. Это была бывшая бенедиктинка, пришедшая в монастырь послушницей из своей деревни Шампенуаз несколькими месяцами ранее, по имени Соланж. На руках у нее покоился младенец, ее голова склонилась к ребенку с обожанием. За Соланж стояла толстая краснощекая молодая женщина, пахнущая крахмалом и мылом, одетая в длинный белый передник поверх полагающегося черного платья. Она станет кормилицей для девочки.
Мебель, постельное белье и одежда, прибывшие упакованными в картон и дорожные сундуки, были тщательно расставлены и распакованы Соланж на свеженатертом полу, покрытом красными и желтыми турецкими ковриками. Белая кованая колыбель, изящная, как кружево, застелена простынками и покрывалами с ручной вышивкой, задрапирована балдахином из белого ситца. Умывальный столик, легкая антикварная кресло-качалка с белым бархатным сиденьем, широкий плюшевый диван с желтыми пуховыми подушками, шкаф для одежды маленькой девочки, высокий бело-золотой комод в стиле империи, маленький библиотечный шкафчик, еще пустой, и в нем картонка с детскими книжками, а возле него классический черно-лаковый письменный столик, и в нем ящики с хрустальными ручками. Имелся также маленький стульчик, который, когда поворачивали выключатель, медленно играл мелодию из «Лунного света». Хромированная нарядная коляска голубой кожи разместилась под окнами. Желтые языки пламени в очаге черного мраморного камина. Все это составляло детскую и спальню для Соланж. Также имелся альков, где сможет отдохнуть кормилица.
Паула остановилась посреди комнаты и громко произнесла:
— Я верю, что вы все понимаете, вы и ваши сестры, что я согласилась, почтительно согласилась, на просьбу курии предоставить здесь убежище этому младенцу и его няне, но я соглашалась на ваше присутствие здесь. Они не гости, не визитеры, а бездомные, которым под нашей благодетельной опекой обещана некая форма патронажа, и порядок их пребывания определяю только я. Они должны быть ограничены по возможности этими комнатами, грешницы Гоморры. Наши сестры будут кормить их, стирать их одежду, подметать и мыть их комнаты. Кроме сада, и только в определенные часы, только по моему приглашению, они не должны никуда выходить из своей комнаты. Никто из тех, кто имеет привилегию здесь жить, работать и молиться, не нарушат моего приказа. Сестра Соланж, только сестра Соланж будет возле ребенка. Передайте мои слова вашим сестрам, и я сделаю это тоже. Вы можете идти.
Слова Паулы прозвучали как выстрел. Монахини расползлись, как раненые птицы. Соланж заплакала, тут же закричал ребенок. Соланж отвернулась от Паулы вместе с девочкой и прижала ее к груди.
Паула прошлась по комнате, подвигала стульчик туда-сюда, повернула выключатель и послушала тихую мелодию Дебюсси. Она прошла к шкафчику, рассмотрела, как сшито крошечное розовое платьице.
— Все здешние деревенские дети спят на соломенных матрасах и носят деревянные башмаки.
Соланж прижимала к себе уже успокоившегося ребенка.
— Но они пьют материнское молоко, матушка. Не завидуйте ей. Она заплатит за свою судьбу, в конце концов. За шелковые башмачки и розовое платьице.
— По поводу материнского молока. Почему кормилица не может заменить родную мать? Ее молоко можно привозить сюда каждый день. Почему?
— Ребенку нужна не только кормилица, матушка. Жан-Батист договорился с ней на случай, если она будет необходима. Он думает, что свежего молока от наших коз будет достаточно. Вместе с тем, что я приготовлю по его инструкциям из овощей и зерновых.
— Вы не должны строить широких гастрономических планов для нее. Я поговорю с Жан-Батистом, посоветую, чтобы он ограничился разумной сдержанностью, по возможности.
Паула подошла поближе к Соланж еще раз взглянуть на девочку. Потом остановилась, повернула голову, чтобы рассмотреть ребенка получше.
— Видели ли вы когда-нибудь такое крошечное создание, матушка? Подойдите поближе. Она любопытная, внимательно смотрит на предметы и на людей и почти никогда не плачет.
— Вы уже час держите ее на руках. Откуда же вы знаете, плачет ли она?
— Я нянчила детей в моей семье с тех пор, как мне исполнилось восемь, и рано научилась понимать их характеры, их нужды. Что их успокаивает, чего они боятся. Я думаю, для нее было бы хорошо видеть вас, привыкнуть к вам, разве нет? И вам к ней?
— Вы слышали, что я сказала остальным? Она ваш груз, живое воплощение христианского долга. Я ничего не буду делать для нее и не позволю поколебать основы всего, что я выстроила здесь.
— Это невозможно, матушка, это несправедливо, если тихие звуки ее младенчества и детства будут звучать только в этих комнатах. Однако здесь должна царить любовь. Ей требуется больше, чем внимание, которое я могу ей дать. Она должна слышать и другие голоса, видеть и другие лица, чувствовать поддержку и заботу других членов своей семьи. Мы теперь ее семья.
— Она не член общины, повторяю, не более, чем вы. Отказ ее собственной семьи от нее не является причиной, по которой мы взяли ее. Взять ее я была обязана — пожертвование богатое — но о моем желании меня никто не спросил.
— Попробуйте проникнуть взглядом через годы. Вы знаете, что когда ей исполнится пять лет, она поступит в пансион, будет возвращаться сюда только, как и другие ученицы, к обеду и для исполнения хозяйственных обязанностей.
— Вы знаете про ее хрупкое здоровье. Я не уверена, что она долго протянет.
— Не говорите так, матушка, вы не должны повторять это снова. Я буду заботиться о ней, и Жан-Батист сможет осматривать ее каждую неделю. Благословите девочку, помолитесь за нее, как если бы она вошла в свой дом.
— Нет. Я не приглашала выродка. Я только терплю ее. И вас. И если должна, то и беззубую корову, которая будет кормить ее. И это все, что я могу.
— Я попрошу аудиенции в курии, ставлю вас об этом в известность, уж извините, святая мать, образец снисхождения, и буду требовать перевести нас в другой монастырь.
Соланж отвернулась от Паулы, переложила спящую девочку с руки на плечо, невольно потревожила ее и тут же стала баюкать. А ведь ребенок понял Паулу, подумала она, и не издал ни звука.
— Вы не сделаете ничего подобного. А если сделаете, не будете услышаны.
— Матушка, возможно, вы забыли, что я только послушница. Законы, управляющие моей жизнью здесь, не такие, как для остальных. Я намерена следовать тем писаным правилам, которые относятся ко мне. Кроме моей приверженности Церкви, я свободна. Уверяю вас, если я посчитаю, что ваше обращение с ребенком неправомерно жестко, я не стану молчать. Ни я, ни Амандина не будем вашими пленницами.
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Амандина - Марлена де Блази», после закрытия браузера.