Читать книгу "Джихад: террористами не рождаются - Мартин Шойбле"

Несколько раз они даже ходили в стрелковый клуб. Оружие очень нравилось Даниелю — как многим мальчикам в его возрасте. Мать не принимала этого увлечения и ругала Даниеля. А может быть, ее просто раздражало, что отец позволяет Даниелю то, чего она не могла или не считала нужным позволить из педагогических соображений. В отместку она вскоре начнет давать Даниелю деньги на дорогие покупки, которые он совершал вместе с друзьями по хип-хоповской тусовке. Совершенно очевидно, что родители вели себя как соперники. В этой конкурентной борьбе матери приходилось еще и содержать большой дом. Ее новый спутник жизни зарабатывал мало. Проблем становилось всё больше.

Игрушка в руках родителей //

Вскоре родители Даниеля начали судиться. Процесс затянулся на годы, и никто не пытался оградить детей от происходящего. Они обвиняли друг друга в пристрастии к алкоголю или в недостаточной заботе о детях. Адвокаты вели тяжбу об имуществе и о родительских правах. Росло недоверие родителей друг к другу. Отец Даниеля требовал от сына, чтобы он шпионил за матерью. Даниель пошел на это: тайком искал ее сберкнижки и докладывал отцу. Мать, в свою очередь, записывала телефонные разговоры отца с сыном и прослушивала их. Видимо, Даниель был слишком юн, чтобы понять, что родители используют его в собственных целях.

Даниеля всё больше тянуло к отцу — не в последнюю очередь из-за нового мужчины матери. Он переехал к ним вскоре после ухода отца. Даниелю это не понравилось. Новый партнер матери желал участвовать в воспитании мальчика. «К нему было не подступиться. Дома он появлялся, только когда ему было что-нибудь нужно. Близкого общения не получилось. Он был очень замкнутым», — утверждает тогдашний спутник жизни матери. Даниель не признавал его новым отцом. Они ругались из-за слишком громкой музыки и чересчур дорогой одежды мальчика. Даниель вступил в переходный возраст и не был склонен к компромиссам. Он не старался избегать ссор, а порой даже нарочно искал их.

После развода здоровье отца ухудшилось, и для него это стало темой номер один. Мать между тем не справлялась с новой жизненной ситуацией и была несчастлива. Даниель чувствовал это, хотя сам остро нуждался в поддержке. Постепенно он стал опорой для матери, а однажды даже спас ей жизнь. Как-то раз, уже после развода — Даниелю было тогда лет одиннадцать-двенадцать, — он увидел мать, неподвижно лежащую на диване.

Она ни на что не реагировала; на столике у дивана лежала открытая упаковка таблеток. Придя в себя, мать тут же выпила еще несколько таблеток. Даниель бросился за помощью к знакомым. Они вызвали врача, и тот позвонил в скорую помощь. Приехала и полиция. Мать выжила. Спустя годы об этом ключевом переживании детства Даниеля будет рассказано на открытом судебном заседании.

Он при этом будет сидеть на скамье подсудимых.

В детстве Даниелю не хотелось говорить с друзьями об этих проблемах. «По нему ничего не было заметно, он быстро справился с ситуацией», — говорит один из них. В баскетбольном клубе, где он начал заниматься, он тоже мало рассказывал о разводе родителей. Но, скорее всего, он очень сильно переживал. Сыграл свою роль и переходный возраст. Ему уже исполнилось тринадцать; как и многие в этом возрасте, он пытался понять смысл вещей, которые раньше принимал безоговорочно, не раздумывая. На какое-то время он заинтересовался буддизмом. Начал сомневаться в христианстве.

Отец часто беседовал с ним об этих вещах. У него был свой взгляд на то, как помочь сыну найти ответ на важнейшие вопросы: он подарил ему книгу Артура Шопенгауэра «Афоризмы житейской мудрости». Одна из глав этой книги называется «Перенезы и максимы», в других можно прочитать об «эвдемонических наблюдениях». Отец посчитал, что чтение философских трудов поможет тринадцатилетнему мальчику понять мир. «Я не утверждал, я и сегодня не утверждаю, что понял эту книгу», — скажет Даниель десять лет спустя. Отцовское воспитание он назовет «деликатным».

Саид //

В мусульманском мире Саида считают героем. В квартире его родителей на стенах развешены почетные грамоты. Шейх из соседней мечети поздравил его семью. «Мы все — Саид», — произнес он на одном из памятных мероприятий уже после того, как Саид совершил теракт. Этот палестинский юноша вырос в Наблусе, в четырех тысячах километров от родины Даниеля. Наблус — большой арабский город, расположенный к северу от Иерусалима, в регионе Западный берег реки Иордан. Родители Саида живут на краю Старого города. Старый город — это лабиринт переулков, внутренних двориков, мечетей, сотен магазинчиков и квартир. Палестинец, как и Даниель, появился на свет в 1985 году (Саид — в феврале, немец — в сентябре). Кроме года рождения и пола у них не было ничего общего. По крайней мере, тогда…

Винтовкой служил кусок дерева. Большего для игры детям не требовалось. Один был израильским солдатом, другой — палестинцем. Саид и его друг Рами попеременно были то тем, то другим. Израильтянин стрелял из винтовки, палестинец кидал камни. Других правил в игре не было. Они играли в то, что видели в раннем детстве. В 1987 году в таких городах, как Наблус, население вышло на улицы, чтобы выразить свой протест против израильской оккупации. События тех лет называют Первой интифадой; это арабское слово означает «избавление». При этом имеется в виду восстание палестинцев против израильтян.

Мирные протесты быстро переросли в вооруженные. Кадры тех событий обошли весь мир. На экранах телевизоров то и дело показывали израильских солдат и палестинцев, бросающих в них камни. На улице перед домом Саида горели шины, в небо поднимались черные облака дыма. Некоторые палестинцы перегораживали дороги и перекрестки металлическими прутьями и булыжником и укрывались за этими сооружениями. Но баррикады не могли остановить израильских солдат. Горящие шины они перекидывали через заборы соседних домов; так они оказались и во дворе дома, где жила семья Саида.

Родители Саида познакомились в более мирные времена. До Первой интифады можно было свободно передвигаться по стране, в том числе совершать поездки в Израиль. Тогда у палестинцев практически не было политических прав (например права на свободные выборы), но в экономическом отношении некоторым жилось лучше, чем сейчас. До восстания многие палестинцы работали в Израиле. Там они зарабатывали больше денег, и израильские работодатели тоже не оставались в проигрыше. Палестинцы работали на фабриках, стройках, в сельском хозяйстве, соглашаясь на такую работу, которую не хотели делать израильтяне.

Отец Саида выполнял ремесленные работы в различных израильских городах. В других арабских государствах палестинцы тоже считались дешевой рабочей силой. Отец Саида пять лет проработал лакировщиком в Кувейте. Вообще-то после школы он выучился на специалиста по монтажу солнечных батарей. Он часто получал заказы на их установку от различных фирм: на такие услуги был большой спрос. С помощью солнечных коллекторов нагревается вода в черных баках, установленных на плоских крышах. Когда нет солнца, приходится принимать холодный душ. Только обеспеченные люди могут позволить себе нагревать воду на газу. Почти на всех крышах установлены солнечные батареи, которые в долгосрочной перспективе оказываются намного дешевле газа.