Читать книгу "Дочери Ганга - Лора Бекитт"

– К кому ты обращалась, чтобы лишить меня мужской силы? – шипел он в ночной темноте, намотав волосы Ратны на одну руку, а другой больно сжимая ей грудь. – Я знаю, что все это не просто так!

Такое поведение не удивляло девушку. Она с детства знала, что мужчины всегда делают женщин виноватыми в своих проблемах.

Ратна никому не жаловалась, потому что помощи ждать было неоткуда. Соседки страдали от своих собственных мужей, а по закону всякая женщина считалась собственностью мужчины.

И все же, когда она порой ловила сочувствующий, понимающий взгляд Нилама, ей становилось немного легче, а иногда в ее душе быстрыми птицами проносились какие-то странные мечты, сладкие и пугающие.

Постепенно Ратна привыкла к городу, этому большому муравейнику из домов и храмов. Главное, что с ней был Ганг, река-кормилица, приют и жизни, и смерти. В самом деле, человек рождался из воды и в конце своего земного существования вновь возвращался туда. В Ганге набирали воду для питья, и в его же волнах обмывали покойников. Шум реки успокаивал Ратну и внушал надежду на то, что в конце концов судьба подарит ей хотя бы частичку счастья.

Через месяц после свадьбы Горпал собрался за товаром. Как правило, он объезжал пригималайский район, где была самая лучшая шерсть, из которой выделывались на редкость качественные ковры. Лавку он обычно оставлял на Нилама. Когда Ратна узнала об отъезде мужа, ее сердце радостно подпрыгнуло.

В то утро, когда Горпал покинул дом, Ратна наслаждалась даже запахом кизячного дыма. Она отпустила Дишу, чтобы та отдохнула: едва ли в эти дни им понадобится много еды. В доме оставался только слуга, неприветливый, молчаливый мужчина.

Ратна ощущала то, что зовется предвкушением. Каждый звук, аромат или цвет таили в себе свободу. При мысли о том, что она проведет вечер с Ниламом, девушка испытывала какое-то особенное, весьма приятное чувство. Дело было даже не в симпатии, а скорее в некоем единении двух юных душ, очутившихся в схожих обстоятельствах и вынужденных подчиняться человеку, которого они боялись и не любили.

Позднее Ратна задавала себе вопрос: о чем думал Горпал, оставляя их в доме одних (не считая слуг)? И отвечала: о правилах морали, предписываемых дхармой[8]. О божьей каре. Ему и в голову не приходило, что человек может поступиться чем-то святым в угоду чувствам или желанию.

Порой отец может посягнуть на жену сына, но никак не наоборот. В кастовом обществе высший есть высший, а низший есть низший, и это неизменно от века. Нилам еще ни разу в жизни не ослушался отца, и Горпал полагал, что так будет всегда.

Однако мало что на свете остается неизменным. Самоуверенный и недальновидный Горпал совершил первую ошибку, когда, будучи вне себя от досады и злости после неудачной брачной ночи, отправился в лавку, забыв разбудить сына, и эта ошибка повлекла за собой череду других.

Ратна приготовила овощи с пряностями и рассыпчатый рис. А потом решила прогуляться к Гангу. Одна.

Она наблюдала, как солнце нисходит с безоблачного неба в темную воду, и та сперва закипает расплавленным золотом, потом вспыхивает кроваво-красным и, наконец, розовеет, как лепестки роз, и в ее сердце расцветала радость. Душа каждого человека связана с душой Ганга, как ручеек с полноводным потоком, а любая минута жизни – с Вечностью.

Когда Нилам вернулся домой, Ратна позвала его ужинать. Подав еду, она собралась уйти, однако он сказал:

– Останься.

Ратна покачала головой.

– Я не могу есть с тобой.

– Почему? Ведь я тебе не муж, – сказал юноша и покраснел.

В свою очередь смутившись, девушка неловко опустилась на циновку.

Некоторое время они ели молча. Заметив, что Нилам за чем-то наблюдает, Ратна проследила за его взглядом. На стене сидела одна из тех очаровательных домашних ящериц, которые кажутся игрушечными, чье тельце изящно изогнуто, а глаза похожи на черные бусинки.

Юноша и девушка взглянули друг на друга и улыбнулись.

– С тех пор как ты появилась в доме, все изменилось, – сказал Нилам. – Мне все равно, каким будет день, потому что я знаю: вечером я увижу тебя!

Она потупилась.

– Ты не можешь так говорить.

– Почему нет? Это же просто слова.

И Ратна подумала о том, насколько опасны бывают слова, в которых скрывается истина.

– Ты слишком молода для отца, – продолжал Нилам, – наверное, он и сам это понял, потому что после женитьбы сделался еще мрачнее и злее. Раньше он любил торговлю, а теперь, как мне кажется, недоволен даже лавкой.

– Ты продолжишь его дело?

– Да. Больше некому. – Он помолчал. – Прежде я всегда знал, что со мной будет, и нельзя сказать, что меня это радовало. А теперь я думаю, что, возможно, моя жизнь сложится иначе, не так, как я предполагал.

– У меня все наоборот, – сказала Ратна. – Прежде я не задумывалась о будущем, а потом оно вдруг открылось передо мной во всей своей страшной правде.

– Давай будем думать, что и у тебя, и у меня все еще впереди.

Они провели время так, как провели бы его два молодых человека, внезапно лишившихся опеки сурового наставника. В эти дни в доме звучал смех, а слова, улыбки и взгляды были полны надежды. У Ратны все спорилось в руках, а Нилам так развернул торговлю, что оставалось только дивиться, откуда у прежде робкого в поступках, бедного фантазией, вялого умом юноши взялось столько сообразительности и умения.

Потом появился Горпал, и все вернулось на круги своя. Однако теперь и Нилам, и Ратна знали, чего им следует ждать: его следующего отъезда..

Глава II

В поворотные минуты жизни в человеческую душу проникает мрак или свет – третьего не дано – и начинает расти, определяя его дальнейшее существование.

При появлении Нилама Ратна столь поспешно опускала глаза и так усердно изображала равнодушие, что это могло показаться неестественным, но Горпал ничего не замечал. Постепенно он стал относиться к девушке как к служанке, которой не надо платить жалованье и на которой в случае плохого настроения можно выместить злобу.

Ратна привыкла к женщинам-соседкам, их разговорам о том, как кого-то заела свекровь, насколько жаден чей-то муж, а в какой-то семье без конца болеют дети. О хорошем говорили редко и мало, но это не вызывало удивления. Так было везде и всегда.

Девушка изучила улицу вдоль и поперек, здоровалась почти со всеми ее обитателями, а потому больше не было ни любопытных взглядов, ни шепотка за спиной. В сущности, все казалось таким же, как в ее родном городке, только Хардвар был больше, как и ее новый дом, и она куда лучше одевалась и питалась.