Читать книгу "Русские в Сараево. Малоизвестные страницы печальной войны - Александр Тутов"

Конфликт затягивался, хотя сербы несколько раз, после успешных военных операций, могли его выиграть, но военачальники останавливали свои отряды под воздействием официального Белграда. Президент Милошевич пытался установить контакт с США, предавая этнических сербов в других регионах бывшей Югославии.

В будущем попытки заигрывания с НАТО и США не спасли Милошевича от ареста, тюрьмы и неожиданной смерти до начала процесса. Он слишком много знал, о многом мог рассказать, поэтому так внезапно и скончался. Подобная участь, увы, ждала и остальных лидеров сербского сопротивления. Если бы они начали говорить, то пришлось бы признать, что сербов обвиняли незаслуженно. А так удалось подобное претворить и в Косово, обвинив опять во всем сербов и оттяпав у них кусок родной территории. Главной же целью было лишить Россию своего давнего союзника и сторонника на Балканах, а сама Россия ничего в противовес не совершила… Однако сейчас не время говорить об этом. Вернемся в Сараево…

Задремать не удалось. Славан отличался большим ростом и был вынужден сильно нагнуться, забираясь в наш блиндаж.

— Привет, рус! — басовито сказал он.

От его приветствия я вздрогнул, поднялся, словно готовый, если надо, хоть сейчас бежать в атаку. Хотя атака — это не то, чем я должен заниматься на войне.

До войны Славан работал тренером по волейболу. «Как тут воевать? — не раз грустно шутил он во время посиделок. — Среди врагов то и дело попадаются то мои воспитанники, то родители моих воспитанников. Раскланиваемся и разбегаемся в разные стороны!»

Славан принес две двухлитровые бутыли сливовицы. Небось собственного производства. Или его отца. Надо признать, что семейство Славана делало неплохую сливовицу, но не в таких же количествах! Но трезвость — совсем не норма жизни на войне. Трезвенников на ней я не встречал. Или, по крайней мере, не припомню.

— Слушай, рус! — продолжил Славан. — Мне про тебя много нарассказывали. Все ценят тебя как доктора, но говорят, что ты и как боец крут! Дрался с десятью бойцами и всех вырубил!

Русский он знал очень даже неплохо и говорил правильно, практически без акцента. Он когда-то немало поездил по Советскому Союзу, участвуя в строительстве различных объектов.

Когда разговор начинается с комплиментов, меня это настораживает. Тем более что вся моя крутость состояла в том, что я, будучи заядлым фехтовальщиком, пару раз показывал, как нужно работать с холодным оружием и подсобными предметами. Но было это не в реальной боевой обстановке. Я в основном занимался лечением раненых и больных, в том числе и местных жителей.

Но сегодня мне захотелось отдохнуть от врачевания, и я убежал на передовую, хотя понимаю безрассудность своего поступка. Какая-то авантюра затевается. Вскоре выяснилось, что я не ошибся.

Славан пришел не просто так. Он был взволнован и сильно расстроен. Но он не сразу начал с того, ради чего, собственно, пришел. Сначала разлил по трем стаканам сливовицу, затем, чуть подумав, налил и в четвертый стакан.

Заметив, что мы с Вадимом переглянулись, пояснил:

— Сейчас Большой Алик подойдет!

Аликом прозвали здоровенного добровольца из России. Он был осетином по национальности, участвовал в боевых действиях в Южной Осетии против Грузии, затем его занесло вместе с несколькими казаками, с которыми он крепко подружился, в Приднестровье. За смелость и бескорыстную дружбу браты-казаки записали его, пока приписным, в казачество в виде исключения. Несмотря на умение воевать и внешность громилы, Алика отличали добродушный нрав и компанейский характер. Сербы, да и враги, его называли русом. Он не возражал: раз приехал из России, значит, рус.

На самом деле его звали не Алик, но это имя, как прозвище, накрепко приклеилось к нему.

Вскоре он действительно заявился к нам в блиндаж, с трудом протиснувшись через узкий вход.

От Славана, при почти одинаковом росте, он отличался значительно более массивной фигурой.

— Как дела? — поинтересовался он, оглядевшись.

— Как сажа бела! — в тон отозвался Вадим.

Мы выпили сливовицы, старательно крякнули. Закуски почти не было. Одну подвяленную грушу на всех закуской не назовешь, поэтому и пришлось закусывать «кряком», или, как еще говорят, «таком».

— Ладно, Славан, говори — чего пришел! — решил перейти к делу я, поглядывая на здоровенную бутыль. Пара стаканов сливовицы — и будет не до главной темы разговора.

— У меня сегодня младшего брата тяжело ранили, — вздохнув, принялся рассказывать Славан. В его глазах мелькнули слезы, слезы горя и злости, — Снайпер подстрелил! Неизвестно, выживет мой брат или нет. Но это не все. Сегодня снайперы подловили восьмерых горожан — трех насмерть, причем среди них одна беременная женщина, жена нашего ополченца, пятеро тяжело ранены, из них два старика. Как стало нам известно, в девятиэтажке напротив, которую мы с вашей русской подачи прозвали «китайской стеной", разместились три снайпера. Это рассказал перебежчик. Один из снайперов — средних лет американец из бывших «зеленых беретов», когда-то воевавших во Вьетнаме, захватывавших Гренаду и Панаму, то есть достаточно профессиональный убийца. Теперь он решил развлечься здесь. То ли бошняки пригласили, то ли усташи. Скорее, последние. Но точной информации нет. Приехал поразвлекаться! Наше командование вместо того, чтобы заняться уничтожением этих сволочей-снайперов, собирается заморозить на этом участке все наступательные действия!.. Испугались: а вдруг вся Америка за своего вояку обидится и начнет наводить свои спасательные порядки. Итак нам Белград активно нападать на мусульман не разрешает, чуть что — НАТО вас разбомбит, а то мы бы давно освободили Сараево от турчин! Предатели в правительстве родной Сербии лишь на Америку да Европу оглядываются! Вдруг тем наши успехи не понравятся! Как только начнем успешно наступать, так сразу раздаются окрики «назад»!

Он ненадолго замолчал, наполнил стаканы сливовицей.

Мы снова выпили. Славан продолжил:

— Одна надежда на вас, русов! Вам наши командиры по боку! Если вы и наплюете на рекомендации наших командиров, то никто не рискнет вас наказать! С русскими наши полицейские не любят связываться. Это наши давно уяснили. Себе дороже! Но мы обязаны решить проблему, несмотря ни на что! Усташей-снайперов надо ликвидировать! И я надеюсь именно на вас!

Славан говорил горячо. Тут он прав. Как-то в одном городке местные полицейские рискнули арестовать группу подвыпивших казаков-добровольцев, которые расслаблялись после боевых действий и поэтому вели себя излишне шумно. Кончилось все тем, что арестованным надоело сидеть в старой тюрьме, они просто разобрали одну из стен и ушли.

Снова арестовывать их никто не рискнул. А то тюрем не напасешься! И вообще с русскими предпочитали не связываться. Считали совершенно безбашенными.

Наши часто добровольно шли на самые опасные задания, а бывало, и сами искали экстрим, организовывая боевые, полные риска, акции. Не всегда они заканчивались благополучно. Немало русских могил появилось за последние годы на сербских кладбищах. Но это не останавливало русских добровольцев. Их часто преподносили, как уголовников, скрывающихся от правосудия, как наемников, прибывших заработать шальные деньги, как вояк, любящих убивать.