Читать книгу "Штурмовая бригада СС. Тройной разгром - Леон Дегрелль"

Наша атака оказалась бессмысленной, если не считать очередного доказательства отваги и дисциплины. Но мы были последними, самыми последними из всей армии, кто сражался на правом берегу Днепра. Наши сердца стучали, мы вдыхали незабываемый аромат реки. Мы следили за серыми мерцающими водами, которые в сумерках отливали серебром. С чувством горечи мы спустили наш маленький флаг.

По зыбучим пескам, болотам, раскисшим тропинкам мы везли в тыл наших раненых. Сотни раз мы оборачивались, чтобы глянуть на восток. Наши сердца стучали. Наконец пылающий Лозовок превратился в простую красную точку в непроглядном мраке ночи.

Днепр! Днепр! Днепр!

* * *

Чем ближе мы подходили к Мошнам, тем с большим удивлением вслушивались в грохот ожесточенной битвы.

Мы вышли из одной схватки, чтобы тут же оказаться в другой.

Противник только что атаковал Мошны. 50 русских и азиатов, которые обманули нас накануне вечером, возглавляли советские войска и направляли их в темноте к ключевым пунктам нашей обороны.

Когда мы вышли к деревне, около сотни человек сражались с неописуемой яростью вокруг наших артиллерийских орудий, которые стреляли по противнику в упор. На каждой улице, в каждом дворе шли рукопашные схватки среди луж липкой грязи, в ослепляющем свете пылающих зданий, которые рассыпали мириады искр.

В Мошнах у нас имелись около 50 грузовиков и множество артиллерийских орудий, противотанковых пушек, зениток, тракторов, полевых кухонь, радиостанций и штабы нескольких рот. Повсюду люди убивали друг друга, словно обезумев. Шоферы, повара, интенданты, телефонисты — все защищали свою шкуру и свою технику.

Приказ штаба дивизии «Викинг» был категоричным. Мы не имели права оставить Мошны до конца ночи, чтобы прикрыть общее отступление, которое теперь велось на фронте в 20 километров.

Трагедия заключалась в том, что большевики начали сильнейшую атаку за несколько часов до начала нашего отступления. Поэтому нам следовало удержать противника любой ценой, сохранив Мошны до рассвета.

Ночь превратилась в сплошную жестокую борьбу в кромешной темноте, разрезаемой только багровыми вспышками выстрелов. Мы оставляли большую деревню постепенно, квартал за кварталом, час за часом, лишь когда вооружение было вывезено через южную окраину.

Наша телефонная связь не прерывалась ни на минуту. Мы знали абсолютно точно, как вывозится наша техника. Солдаты дрались за каждую избу, их глаза пылали яростью, но волны монголов выскакивали из кустов, из-за заборов, из сараев и даже из куч навоза и захлестывали их.

Эта бойня продолжалась 10 часов. На рассвете под прикрытием последнего взвода измученные защитники Лозовка и Мошнов обнаружили, что снова бредут на юг. Они тащились по обе стороны колонны грузовиков, которые барахтались в грязи глубиной полметра.

Солдаты, прикрывавшие их, должны были удерживать дома на юго-западе Мошнов все утро. Этот приказ они исполнили геройски. Только после полудня красные сумели захватить деревню полностью. В плен живыми попали только два валлона, оба телефонисты, которые до последнего момента исполняли приказ следить за противником и сообщать о его передвижениях.

Они разговаривали с нами, когда перед их окном появились русские солдаты.

На этот раз благодаря фанатичной обороне Мошнов валлонская бригада сумела перегруппироваться в Белозерье и приготовилась к новым боям.

Шесть километров похожей на смолу грязи отделяли нас от противника, намерения которого были неизвестны.

Степи

Четверг, 3 февраля 1944 года.

Был получен приказ эвакуировать Лозовок и последний сектор на правом берегу реки, так как общая ситуация значительно ухудшилась.

Таранные удары противника на юге все больше и больше выталкивали окруженные войска на север. Теперь советский коридор уже имел ширину 8 километров. Каждый день немецкие дивизии теряли от 5 до 10 километров. Еще неделя — и русские окажутся прямо позади нас.

Верховное командование отвело все немецкие войска из района Ольшанки. С этого момента мы остались единственными, кто прикрывал этот район, и мы отданы на милость противнику, который мог буквально за сутки снести нас со своей дороги и рассечь котел.

Решения следовало принимать моментально. Южный и юго-восточный секторы следовало постепенно оставить. Войска из восточного сектора должны были медленно отходить на север. Затем, сражаясь за каждый метр территории, они должны были отступить в западную часть котла, где собирались все 11 дивизий.

Немецкие танки должны были подойти с юго-западной Украины, с внешней стороны котла навстречу нам. Наши 11 дивизий должны были рвануться им навстречу, рискуя всем.

Никакого другого варианта спасения не имелось. Либо эта отчаянная попытка прорвать окружение удастся, либо мы все умрем.

* * *

Однако 3 февраля 1944 года мы еще не сосредоточились для последнего удара. Проводилось множество мелких операций, чтобы эвакуировать вооружение и технику.

Но в любом случае это была форменная глупость. Хотя, чтобы сражаться, нужен был каждый человек, три четверти окруженных войск в котле были выведены из боя, чтобы спасти свое имущество. Мишенями становились все.

Уже на дороге из Городища в Корсунь — наш последний шанс на прорыв из котла — мы врезались в огромную стоящую колонну. Тысячи грузовиков растянулись на 20 километров, следуя по три в ряд, и скользили по грязной дороге, попадая в ямы и превращая дорогу в полное месиво. Наиболее мощные артиллерийские тягачи напрасно пытались расчистить проход. Эта чудовищная масса машин была прекрасной мишенью для вражеских самолетов. Советские самолеты, подобно стае ядовитых ос, кружили над котлом и каждые 10 минут пикировали вниз на застрявшие автоколонны.

Повсюду горели грузовики.

Грязь, проклятая тысячу раз, стала настолько скользкой и липкой, что двигаться стало просто невозможно.

Нам следовало решиться на отчаянные меры. Рискнуть двинуться по более прочной почве прямо через поля означало завязнуть через 100 или 200 метров. Дорога? О ней не следовало и думать. Тысячи грузовиков встали здесь навсегда и загорятся, как только противник за них возьмется. Единственное, что оставалось, — железнодорожная линия из Городища на Корсунь. Именно по ней мы решили отправить бесконечные автоколонны.

Мы могли следить за тем, как движутся колонны в 10 километрах от нас, следя за пикирующими советскими истребителями. Огромные вспышки отмечали этот импровизированный маршрут. Нам приходилось сталкивать с насыпи разбитые грузовики и пылающие машины.

Чтобы защитить это беспрецедентное передвижение более чем 10 000 машин по узенькому полотну железной дороги, нашим войскам пришлось удерживать русских еще несколько дней.

* * *

Находясь высоко в небе, сталинские пилоты могли не спеша парировать все наши попытки вывести окруженные войска. Сама обстановка подсказывала им, где следует собраться: сотни горящих грузовиков словно факелы освещали дорогу на Корсунь.