Читать книгу "Тень Эдгара По - Мэтью Перл"

Увы, большинство людей с готовностью подписались бы под этими высказываниями, поначалу не возражал и я. Первое произведение Эдгара По, «Вильям Вильсон», напечатанное в «Джентльмен мэгэзин», я прочел еще мальчишкой. Должен сознаться, я не много в нем понял. Не сообразил, где начало, а где конец, где пассажи, полные здравого смысла, а где — бред безумца. Я словно держал страницу перед зеркалом и пытался читать по отражению. Журналы, впрочем, обыкновенно не гоняются за гениальными литературными произведениями; вот я и решил, что мистер По не гений.

Но что с меня взять — я был почти ребенком. Мои взгляды кардинально изменило произведение, характерное исключительно для По, а именно рассказ о криминальном расследовании под названием «Убийство на улице Морг». Герой этого рассказа, Огюст Дюпен, молодой француз, раскрывает правду о шокирующей расправе над двумя женщинами. Действие происходит в Париже. Тело одной из женщин обнаруживают в дымоходе, причем убийца засунул его туда вверх ногами. Мать этой женщины получила такой ужасный удар бритвой по шее, что, когда жандармы попытались поднять ее тело, голова отвалилась. В комнате на самом виду валялись деньги и ценности, однако убийца, явно безумец, почему-то их не взял. Удивительные обстоятельства преступления совершенно сбили с толку парижскую полицию, равно как и прессу, и свидетелей, — словом, всех. Кроме Огюста Дюпена.

Дюпен все понял.

Дюпен понял, что именно за счет ужасной природы двух смертей это дело легко раскрыть, что именно жестокость убийцы выделяет это событие из череды преступлений, ежедневно совершаемых в Париже. Жандармам и газетчикам казалось, что убийства не мог совершить даже человек, находящийся не в своем уме, потому что совершил их вовсе и не человек. Дюпен применил метод, названный Эдгаром По «дедукцией», задействовал воображение для анализа фактов, а посредством анализа фактов достиг вершин воображения. Дюпен догадался, что женщин убил орангутанг, ярость же этого экзотического животного была спровоцирована угрозой наказания.

Обывателю подробности представляются чепухой, набором мелочей. Однако в тот самый миг, когда читатель восклицает: «Не верю!» — каждая нестыковка объясняется ему посредством прочнейшей логической цепочки. Эдгар По возбуждает любопытство до крайности и оставляет читателя в таком состоянии. Именно эти запечатленные на бумаге чудеса логики (а Эдгар По написал еще два рассказа об Огюсте Дюпене) приобрели наибольшую популярность; впрочем, полагаю, массовый читатель не уловил авторского посыла. Поверхностный читатель, читатель-зритель, радуется, когда загадка, казалось бы неразрешимая, вдруг бывает объяснена. Однако истинный смысл историй о Дюпене куда глубже. «Истина — вот моя конечная цель»[1], — говорит Дюпен своему товарищу. Я же уверен, что Эдгар По всего лишь вложил в уста Дюпена собственные свои убеждения. Истина и для него была единственной и высшей целью, поэтому-то его произведения смущают и отпугивают столь многих. Не таинственные обстоятельства ограбления или убийства являются настоящей загадкой, но человеческий разум. Во славу разума писал Эдгар По.

К слову, как читатель, и я открыл нечто новое — узнавание. Читая По, я чувствовал себя менее одиноким. Возможно, поэтому его смерть прочно заняла место в моих мыслях, в то время как другому поклоннику Эдгара По она просто испортила бы настроение на пару дней.

Мой отец говорил, что истину в мир несут трудолюбивые джентльмены уважаемых профессий, а вовсе не россказни журнального автора, щедро приправленные жуткими подробностями. В таланте отец пользы не видел. «Человек должен выполнять свои обязанности; большинству рядовых граждан Трудолюбие и Предприимчивость куда нужнее, чем Талант, ибо последний слишком избирателен и, хвала Господу, отнюдь не является залогом успеха», — твердил отец. Сам он вел торговлю продовольствием, но считал, что молодому человеку следует быть адвокатом, ибо «юриспруденция — уже сама по себе бизнес». Слово это отец произносил с придыханием. Разумеется, Питер загорелся идеей и вступил на адвокатское поприще с трепетом — будто на борт первого судна, что отчалило в Калифорнию, едва поползли слухи о золоте.

Таким образом, к известному возрасту Питер уже являлся помощником в адвокатской конторе с отличной репутацией. Там он взялся за кропотливый труд — составление «Справочника законодательных актов, изданных в штате Мэриленд с 1834 по 1843 год». «Справочник» не прошел незамеченным, и вскоре мой отец профинансировал собственную Питерову практику. Стало ясно, что мне придется учиться и работать под началом моего друга. Разумность плана исключала всякие поводы для возражений с моей стороны; я и не возражал, в мыслях не имел возражать — по крайней мере не помню этого за собой.

Зато помню, как в одном из писем Питер назвал меня счастливцем — я тогда еще учился в университете. «У тебя, — развивал мысль Питер, — будет доходная адвокатская контора, в которой стану служить и я, покровительствуемый твоим отцом; ты сможешь жениться, когда вздумается. Все цветы высшего балтиморского общества уже сейчас выказывают тебе благосклонность. О, будь я тобой, Квентин Кларк, будь мое лицо хоть вполовину таким же привлекательным, как твое, вот бы я развернулся! Уж я бы умел ценить досуг, праздность и роскошь, какие дарит человеку положение в обществе, сходное с твоим, Квентин Кларк!»

К осени 1849 года, а именно тогда началось наше с вами знакомство, уважаемый читатель, итак, к осени 1849 года профессия была мной приобретена, адвокатская контора для меня открыта, и эти блага казались столь незыблемыми, что я воспринимал их как данность. Мы с Питером Стюартом образовали успешный тандем. Мои родители к тому времени отошли в мир иной. Их экипаж разбился в Бразилии, где они были по делам отца. Отец и матушка погибли на месте. Руководить мной стало некому. Однако жизнь, которую отец для меня устроил, продолжала радовать и в его отсутствие. У меня было все — Хэтти, Питер, солидные клиенты в достаточном количестве, «Глен-Элиза» — крепкий просторный родительский дом, осененный тополями и названный в честь моей матери. Казалось, некая бесшумная хитроумная машина следит за ходом моей жизни, и шестеренки ее не нуждаются даже в смазке. Так продолжалось до смерти Эдгара По.

Мне, как и многим молодым людям, была присуща одна слабость — потребность добиться от окружающих полного понимания всего, что со мной происходит, добиться любой ценой. Потребность эту подогревала уверенность: мол, я сумею объяснить любой нюанс. Помню, как впервые сказал Питеру о необходимости защитить Эдгара По. Я думал, Питер сразу проникнется важностью задачи, и я сообщу мистеру По благие вести.

Мое первое письмо к Эдгару По от 16 марта 1845 года было продиктовано недопониманием, возникшим при чтении «Ворона», только-только опубликованного. В последней строфе сказано, что ворон сидит над входной дверью на бюсте Паллады. Ясно, что злая таинственная птица намерена преследовать молодого человека до скончания дней.

И, как будто с бюстом слит он, все сидит он, все сидит он,