Читать книгу "Вторая Академия - Айзек Азимов"

Он без труда узнал идущего. Это был Ченнис. На этот раз Мул не ощущал привычного однообразия эмоций, как у «обработанных». Наоборот, он чувствовал сопротивление сильного разума, нетронутого, неприкосновенного, не задетого ничем, кроме периодических размышлений о бренности всего сущего и неустройстве Вселенной. От чужого сознания плыли к нему потоки и волны. Чувствовалась наружная осторожность — тонкая, мягкая, но под ней таилась циничная самоуверенность. Еще глубже ощущалось мощное течение честолюбия и самолюбия, вспучивающееся то там, то тут вспышками жестокого юмора, а в самой глубине стояло спокойное озерцо амбиции.

Мул знал, что способен протянуть невидимую руку и преградить путь потоку, выплеснуть воду из русла и направить по другому пути, высушить одно русло и проложить другое. Но что из этого? Если бы он взял и накрыл кудрявую гордую голову Ченниса колпаком обожания, разве это хоть что-нибудь изменило бы в его собственном уродстве, вынуждавшем его ненавидеть солнечный свет и любить ночь, сделавшем его отшельником в Империи, безраздельно принадлежавшей ему одному?

Дверь у него за спиной открылась. Он обернулся. Прозрачная стена стала непрозрачной, И темнота позднего вечера сменилась белым, безжалостным атомным освещением.

Бейл Ченнис непринужденно уселся и сказал:

— Это — неожиданная честь для меня, сэр.

Мул всей пятерней почесал огромный нос и несколько раздраженно спросил:

— Почему же, молодой человек?

— Предчувствие, наверное. Если только, положа руку на сердце, не признаться, что до меня доходили кое-какие слухи.

— Слухи? Ну, их теперь множество. Какие же именно?

— Ну, пожалуй, те, в которых говорится о том, что планируется возобновить Галактические Завоевания, Очень надеюсь, что это — правда и что я смогу сыграть в этом достойную роль.

— Следовательно, вы думаете, что Вторая Академия существует?

— Почему бы и нет? Это было бы так интересно!

— И лично вам это интересно?

— Ну конечно! Хотя бы потому, что это так таинственно! Разве еще о чем-нибудь можно так фантазировать! В последнее время газеты только об этом и говорят — а это кое-что да значит. Тут вот, например, в «Космосе» опубликовали гипотезу одного из их обозревателей: он предполагает, что существует мир, населенный существами, представляющими собой нечто вроде сгустков чистого разума — то есть так он представляет себе Вторую Академию, — ну вот, и они как будто бы разработали ментальную энергию такой силы, что она способна противостоять любой физической мощи. И будто они способны отбрасывать прочь от себя корабли на целые световые годы, сворачивать планеты с привычных орбит…

— Интересно. Занимательно. Да. Ну а у вас лично есть какие-нибудь соображения на этот счет? Вы считаете, что такое возможно — эта психическая сила?

— О, господи, ну конечно же, нет! Разве можно себе представить, что подобные существа посиживали бы на своей планете? Нет, сэр! Вторая Академия сохраняется в тайне именно потому, что они слабее нас.

— В таком случае, мне не составит труда объяснить вам, в чем, собственно, суть дела. Как вы отнесетесь к предложению возглавить экспедицию по поиску Второй Академии?

На мгновение Ченнис растерялся. События развивались быстрее ожидаемого. Казалось, у него просто-таки язык присох к небу.

Мул сухо поторопил его:

— Ну?

Ченнис потер лоб ладонью.

— Конечно. Согласен. Но куда я должен отправляться? У вас есть какая-нибудь идея?

— С вами отправится генерал Притчер.

— Следовательно, экспедицию возглавляю не я?

— Выводы будете делать, когда я закончу. Послушайте, вы не из Академии. Вы — уроженец Калгана, не так ли? Да? Отлично. Следовательно, ваши знания о Плане Селдона весьма туманны. Так вот. Когда Первая Галактическая Империя стала приходить в упадок, Гэри Селдон вместе с группой психоисториков, анализируя будущее течение истории математическими методами, которые в наше упадочное время безнадежно утрачены, основал две Академии — по одной на каждом краю Галактики — так, чтобы экономические и социальные тенденции, которые в то время только начали намечаться, сделали бы эти Академии впоследствии очагами создания Второй Империи. Гэри Селдон предполагал, что на ее создание уйдет тысяча лет. Не будь Академий, на это ушло бы тридцать тысячелетий. Но он не учел меня. Я — мутант, и мое появление не было запланировано психоисторией, которая оперирует только усредненными реакциями больших масс людей. Понимаете?

— Прекрасно понимаю, сэр. Но какое отношение это имеет ко мне?

— Скоро поймете. Я намерен объединить Галактику уже сейчас и тем самым достичь цели, поставленной Селдоном, скорее — всего за триста лет. Одна из Академий — мир ученых-физиков — все еще процветает под моим неусыпным наблюдением. В условиях расцвета и порядка, царящих в Союзе, атомное оружие, разрабатываемое ими, способно победить всех и вся в Галактике — всех и вся, кроме, пожалуй, Второй Академии. Поэтому я должен больше узнать о ней. Генерал Притчер твердо убежден, что она вообще не существует. Я убежден в обратном.

Ченнис осторожно поинтересовался:

— А откуда вы знаете, сэр?

— Знаю! — неожиданно взорвался Мул. — Потому что в умах людей, находящихся у меня под контролем, происходят кое-какие изменения. Кто-то вмешивается! Мягко! Осторожно! Но все-таки не настолько, чтобы я не мог заметить. И это вмешательство нарастает и затрагивает важных для меня людей в самые ответственные моменты. Теперь вам, думаю, не будет удивительно, почему я бездействовал по непонятной якобы причине последние годы?

Вот ваша задача. Генерал Притчер — лучший из моих людей, поэтому он наверняка не в безопасности. Он этого, естественно, не знает. Но вы не «обработаны», поэтому вас не сразу распознают как человека Мула. Вы сможете дурачить Вторую Академию дольше, чем кто-либо из моих людей. Может быть, достаточно долго. Понимаете?

— Гм-м-м… Да. Простите, сэр, хотелось бы кое о чем спросить вас. Каким образом я могу ощутить это… воздействие на ваших людей — конкретно, на генерала Притчера, если таковое произойдет? Они что — снова становятся «необработанными»? Нелояльными, так, что ли?

— Нет. Я же сказал вам, это почти неуловимо. И это-то как раз самое плохое, потому что заметить что-либо конкретное исключительно трудно, и порой мне приходится ждать, прежде чем принимать меры, не будучи уверенным в том, что именно происходит с «ключевым» человеком; то ли он допускает естественные ошибки, то ли его «обрабатывают» по-своему. С лояльностью ничего не происходит — поражаются такие качества, как инициатива и способность принимать решения. Они как бы стираются из сознания. Мне оставляют совершенно нормального с виду человека, но абсолютно бесполезного. За последний год таким образом обработали шестерых. Шестерых лучших моих людей!

Уголок его рта нервно задергался.