Читать книгу "Подставная фигура - Данил Корецкий"

Кейс из титанового сплава... Это вещь эксклюзивная, не хозяйственная сумка какая-нибудь, не коробка из-под обуви. Хотя находили и по сумке, помнится...

Фокин, не обжигаясь, сделал еще глоток. Машина розыска закручена. Сомов и Сверкунов с милицейскими участковыми ведут сейчас поквартирный обход соседних домов, показывая жильцам синтетический портрет брюнета. Гарянин с Сименкиным занимаются титановыми обломками, а Дьячко и Ярков работают по неизвестной взрывчатке. Первые результаты должны появиться в ближайшее время.

Майор не торопясь нашарил сигаретную пачку. Неизвестная взрывчатка, необычный «дипломат»... И зачем столько экзотики? Может, все дело в «Консорциуме»? Куда ни повернись, натыкаешься на его интересы или его людей... Даже среди обгоревших трупов...

Фокин тяжело вздохнул, вытряхнул окурки из пачки, закурил. Недавно он заагентурил личного телохранителя Куракина – Федьку Сопкова по кличке Сопло. Это было нелегко, пришлось проводить сложную многоходовую комбинацию, но наконец глубокой ночью на конспиративной подмосковной даче Федька, рыдая как дитя, выложил все, что знал, и подписал обязательство о сотрудничестве. А сегодня Сопкова разорвало в клочья...

Фокин вздохнул еще раз. Ему не было жаль Сопло, жаль потраченного впустую труда. Внезапно пришедшая мысль заставила майора вскочить.

Сопло, Сопло... Он много наболтал тогда, под водкой и анашой, не поймешь – где правда, где болезненный бред. Но сейчас кое-что уже не казалось бредом...

Куракинский перстень, привезенный из Африки!

Фокин полез в сейф для вещдоков, среди множества пакетов и конвертов нашел мутноватый пластиковый коробок с лаконичной надписью – «В/Д № 16». Внутри лежал тот самый перстень-печатка. Фокин вытянул из ящика стола пинцет, включил настольную лампу и поднес перстень к свету. Недавно он вел крупное дело по контрабанде и поднаторел в ювелирных украшениях. Но тут особых познаний не требовалось.

Явно низкопробное золото, грубо-примитивная работа. Ребята из «Консорциума» такую кустарщину не признают:

у них если часы – то Картье, если запонки – то Бушерон, если перстни – то Ван Клиф и Арпел...

Использовать эту грубую поделку как украшение Куракин, конечно же, не мог. Но Сопло говорил про шаманское кольцо отсроченной смерти... Неужели?

Фокин вооружился лупой, и мощное стекло в семь раз увеличило квадрат печатки, приблизило рельефный узор. Кольцеобразные, грубо обработанные завитки, зигзагообразные молнии, несколько коротких конических шипов. Много острых граней, заусениц – даже при скользящем ударе они поцарапают кожу... Где же инъекционное отверстие?

Майор взял шило. Увеличенное линзой блестящее острие по очереди дотрагивалось до желтых завитков. Сердце колотилось – то ли от возбуждения, то ли от кофе.

Раз! После очередного прикосновения кончики шипов влажно заблестели.

Фокин окаменел. В холодных медвежьих глазках мелькнуло несвойственное им удивление. Бред превращался в страшноватую явь.

– Ах вы суки, – сказал он неизвестно кому. – Вот так, значит?..

Продолжив эксперименты, майор через пять минут выяснил нехитрый механизм действия кольца отсроченной смерти. Если печаткой ударить, то микродозы чуть желтоватой жидкости с шипов обязательно попадут в повреждения кожи. Если нажать завиток сбоку, из кратерообразного отверстия выкатится капелька побольше... Он вовремя прекратил нажим, и капля спряталась обратно.

Фокин отложил перстень. Хотелось вытереть вспотевший лоб, но вначале он достал из шкафа распечатанную бутылку «Русской», плеснул в ладонь, тщательно промыл руки. Хотя Сопло и говорил, что Куракин носил кольцо без опаски, к этому следовало привыкнуть. Что еще говорил Федька? Ага, Куракин надевал кольцо не всегда – только когда собирался его использовать... Сейчас, сейчас, сейчас...

Он перебирал протоколы допросов, пока не нашел нужный. Майор милиции Клевец допросил свидетеля Першикова: «...мужчина в бобровой шапке ударил брюнета в лицо, потом брюнета посадили в „Волгу“, а остальные, человек семь, залезли в микроавтобус. Через несколько минут он взорвался...»

Фокин отложил протокол и снова закурил. Мозаика сложилась в четкую картину.

В бобровой шапке был Куракин. На руке у него было надето кольцо отсроченной смерти. Этим кольцом он ударил брюнета, которого сейчас разыскивают оперативники милиции и ФСБ. Но искать его осталось не очень долго. Когда время «отсрочки» кончится, он сам прибудет к ним в пластиковом шуршащем пакете.

Фокин взял фоторобот и еще раз, но уже с новыми чувствами всмотрелся в лицо брюнета. Сейчас ему показалось, что на лице неизвестного застыла печать трагизма и обреченности.

* * *

Красные, как маки, упругие кровяные шары летели в сверкающем тоннеле, натыкались друг на друга, отскакивали и летели дальше. Невидимая сила толкала их: шестьдесят толчков в минуту, шестьдесят ураганов, подхватывающих это столпотворение и несущих дальше по бесчисленным изгибам и ответвлениям.

Дон-дон.

Все шары летели в одном направлении, каждый должен успеть оказаться на своем месте. Если им не хватало пространства, тоннель раздавался в стороны, следовал новый толчок, налетал новый порыв урагана – и полет продолжался.

Так было всегда, все тридцать два года. Один миллиард девять миллионов сто пятьдесят тысяч толчков.

Но за последние часы что-то изменилось в этом упорядоченном движении.

Что-то нарушилось.

Появились черные «чужаки». Сначала один, за ним второй и третий. Они летели вместе со всеми, у них тоже было место, куда им надо успеть, – только «чужаки» не подчинялись общим законам, они охотились за красными кровяными шарами и намертво прилипали к ним.

Один, второй, третий.

Оказавшись в западне, красные тоже начинали темнеть, тяжелеть, тоже становились «чужаками». В тоннеле постепенно становилось тесно, как на Тверской-Ямской в час пик.

Образовывался первый тромб. Потом обязательно появится второй. Третий...

* * *

– А-а-а!

Макс Карданов открыл глаза. Он выплыл из какого-то кошмара, во рту еще чувствовался горелый привкус смерти. Всего лишь сон. Мышцы постепенно расслаблялись.

Микроавтобус. Взрыв, похожий на рыжего великана, вдруг выпрямившегося во весь гигантский рост. Смерть, поджидавшая его шесть лет. Он каким-то чудом выплыл оттуда, он жив. Что было потом? Бутылка «Джонни Уокер», номер телефона в записной книжке, сонный Машин голос в трубке, многозначительная пауза и не очень искреннее: конечно, приезжай... Сон?

– Маша? – негромко позвал Макс.

Никакого ответа. Бормотание магнитолы, тихий шелест воды в душе, ходики пощелкивают на стене: ц... ц... ц.. Между неплотно задвинутыми шторами пробивается серый день.

Макс приподнял голову. Он лежал в чем мать родила поверх махровой простыни. Один. Рядом на подушке – неостывшее еще тепло. Теперь он все вспомнил. Он схватил девушку прямо в прихожей, набросился как зверь и прямо там сорвал одежду, благо ее было не слишком много. Маша слабо отбивалась и говорила то, что и должна говорить женщина в подобной ситуации: «Не надо» и «Потом». Но он не слушал: может, потому, что шесть лет видел ее только в снах и все эти годы вообще не спал с нормальной женщиной, может, потому, что выпил полбутылки «Джонни Уокера», а скорей всего потому, что только что разминулся со смертью.