Читать книгу "Вампир. История лорда Байрона - Том Холланд"

— Эти послания, — сказал он, взяв письма в руки, — эти таинственные послания, они действительно принадлежали вашей матери?

— Я надеюсь, что это так.

— Что значит надеюсь? Ребекка пожала плечами:

— Мне продал их один букинист. Очевидно, всем знатокам известно, что они когда-то принадлежали моей матери.

— И поэтому букинист первым делом пришел к вам?

Ребекка кивнула.

— Очень честно с его стороны.

— Возможно. Я заплатила.

— Но как они оказались у него? И как ваша мать их потеряла?

Ребекка вновь пожала плечами.

— Я думаю, что букинист получил их от какого-то частного коллекционера. Кроме того, он, скорее всего, ничего не знает, а я и не пыталась узнать.

— Вас это не интересовало?

— Я полагаю, их украли.

— Как? Вы думаете, это произошло после того, как исчезла ваша мать?

Ребекка взглянула на него. Ее глаза блестели.

— Возможно, — сказала она,

— Да. — Мелроуз помолчал. — Возможно. — Он снова принялся рассматривать письма. — Они подлинные? — спросил он, бросив на них взгляд.

— Я думаю, да

— Но вы не уверены?

— Я не специалист.

— О, извините. Я полагал, что…

— Я востоковед, мистер Мелроуз, моя мать была филологом, специалистом по Байрону. Я часто его читала — из уважения к ее памяти, но не из желания стать специалистом в литературоведении.

— Понятно, извините. — Мелроуз опять посмотрел на письма. — И, как я полагаю, ради памяти вашей матери вы хотите найти эти мемуары?

Ребекка слабо улыбнулась.

— Я думаю, я должна это сделать, вам так не кажется? Понимаете ли, мистер Мелроуз, я никогда не видела свою мать. Но, мне кажется, то, что я делаю, она

бы одобрила.

— Даже вопреки тому, что она погибла в поисках

этих мемуаров?

Ребекка нахмурилась.

— Неужели вы действительно так думаете, мистер

Мелроуз? Он кивнул.

— Да, я так думаю.

Ребекка отвернулась. Она смотрела в ночную тьму

за окном.

— В конце концов я должна знать, что с ней произошло, — сказала она, скорее для себя.

Мелроуз промолчал. Он опустил письма ей на колени. Ключи он ей так пока и не передал.

Ребекка протянула руку. Мелроуз в задумчивости посмотрел на нее.

— И все это время, — тихо сказал он, — все это время вы носили фамилию Рутвен. Ребекка пожала плечами.

— Я не могу изменить свою кровь.

— Нет. — Мелроуз рассмеялся. — Конечно, не можете. — Он помолчал. — Существует ли проклятие Рутвенов? — спросил он.

— Да. — Ее узкие глаза смотрели на него. — Оно обязательно должно быть.

— В чем же оно заключается?

— Я не знаю. Я полагаю, оно действует как все проклятия.

— Но каким образом? Поколение за поколением, Рутвен за Рутвеном становятся жертвами некой мистической силы? В этом состоит легенда?

Ребекка не ответила. Она снова пожала плечами.

— Большинство аристократических семей, как правило, имеют свои проклятия. Это в порядке вещей. Признак воспитания, если хотите.

— Так оно и есть. Ребекка снова нахмурилась.

— Что вы имеете в виду? Мелроуз рассмеялся.

— Все это у них в крови. Все в крови! — Он поперхнулся и закашлялся, продолжая смеяться.

— Вы правы, — сказала Ребекка, поднимаясь, — для адвоката вы слишком впечатлительны. — Она протянула руку. — Мистер Мелроуз, дайте мне ключи.

Мелроуз прекратил смеяться. Он сильнее сжал ключи в ладони.

— Вы уверены? — спросил он.

— Уверена.

Мелроуз пристально посмотрел ей в глаза, затем его плечи опустились, и он прислонился к столу, протянув ей ключи.

Ребекка взяла их и опустила в карман.

— Когда вы пойдете? — спросил Мелроуз.

— Не знаю. Скорее всего, скоро.

Мелроуз медленно кивнул, словно сам себе. Он повернулся на стуле, наблюдая, как Ребекка выходит из кабинета.

— Мисс Карвилл! Ребекка обернулась.

— Не ходите!

Ребекка посмотрела на адвоката.

— Я должна, — сказала она.

— Ради вашей матери? Но ради вашей матери я прошу вас не ходить туда!

Ребекка не ответила. Она отвернулась. Дверь была приоткрыта.

— Спасибо, что потратили на меня время, мистер Мелроуз, — произнесла она, обернувшись. — Спокойной ночи.

Мелроуз проводил ее грустным взглядом.

— Спокойной ночи, — сказал он. — Спокойной ночи.

Дверь закрылась, и Ребекка осталась одна. Она поспешила к лифту. Дверь офиса позади нее оставалась закрытой.

В вестибюле скучающий охранник проводил ее взглядом. Ребекка быстро прошла через двери и оказалась на улице. Как здесь было хорошо! Она остановилась и глубоко вздохнула. Ей было приятно очутиться на свежем воздухе после душного помещения. Она поспешила по улице, подгоняемая сильным ветром, подобно невесомому и податливому осеннему листу. Впереди шумела Бонд-стрит, наполненная огнями и спешащим людским потоком. Ребекка пересекла ее и повернула в сторону безлюдных, тихих кварталов. Район Мэйфейр казался пустынным.

Высокие неприглядные фасады домов были почти не освещены. Проехала одинокая машина, и опять воцарилась тишина, которая наполнила Ребекку странным лихорадочным возбуждением. Она держала ключи в руке как талисман и прислушивалась к биению собственного сердца.

Около Болтон-стрит Ребекка почувствовала, что ее бьет дрожь. Она остановилась и прислонилась к стене. Возбуждение внезапно испугало ее. Она вспомнила странные слова адвоката. «Исчезла», — сказал он о ее матери. Она вспомнила, как он в отчаянии умолял ее не ходить на Фейрфакс-стрит. Ребекка бросила взгляд назад. Улицу, на которой она стояла, когда-то часто посещали великосветские денди, здесь теряли целые состояния, проигрывая их в карты с легкой улыбкой на устах, здесь разбивались судьбы. Лорд Байрон тоже бывал здесь. Байрон. Внезапно она почувствовала, что возбуждение внутри нее достигло высшей точки, дошло почти до исступления и вызвало неожиданный приступ страха. Казалось, что для ужаса не было причин, но, стоя в этой зловещей тишине, она вдруг почувствовала, что боится. Но чего? Она попыталась найти причину. Итак, о чем же она думала перед этим? Да, Байрон. Конечно, она думала о Байроне. И опять этот приступ страха. Ребекка вздрогнула и внезапно поняла с абсолютной ясностью, что не сможет — несмотря на свое решение — войти в часовню этой ночью. Она не могла сделать и шага вперед, настолько оцепенела от ужаса, охватившего ее, подобно густому красному туману, и поглощающего ее волю. Она напряглась, пытаясь сбросить с себя наваждение. На Пикадилли, как обычно, было много машин. Она пошла на шум, затем побежала.