Читать книгу "Желтая линия - Михаил Тырин"

— А я что говорил? — присоединился еще один незнакомец. — Таких словечек, честно говоря, я еще не слышал. Не долетали до наших мест.

Они как-то странно разговаривали. Я вроде бы понимал смысл, но отдельные слова не мог бы даже повторить. Впрочем, мне было не до этого. Мне было плохо.

Я лежал в холодной металлической ванне с высокими бортами, заполненной сантиметров на пять водой. Помещение тоже оказалось холодным и голым. Здорово смахивало на старый склад — кривые стены из листового железа, потеки ржавчины, пятна краски, известки.

— Добавь соли, пусть еще поорет, — вновь заговорили рядом.

— Не думаю, что он скажет что-то новое. Пусть отмокает себе на здоровье…

Тут вдруг раздался гул, он стремительно нарастал, и все вокруг затряслось. Я почувствовал, как моя ванна вибрирует, стало страшновато. Неподалеку застучали быстрые шаги, затем послышался сварливый женский голос:

— Хватит бездельничать! Поднимайтесь, новый транспорт пришел, нужно освобождать места.

Зашаркали ноги, зашуршала одежда. В моей голове тем временем зашевелились туманные воспоминания о пустой квартире и куче бутылок. Я подумал, что, видимо, попал в какой-то изуверский вытрезвитель. Пора было выбираться.

Собравшись с силами, я схватился за края ванны и сел. И тут же снова заорал — мне показалось, что спина хрястнула пополам.

— О! Уже готовый!

На меня смотрели трое худых небритых мужиков в серых робах. На вид — типичные узники концлагеря. Неподалеку стояла и тоже смотрела женщина. Тоже в робе, но в темно-зеленой.

— Займитесь им, — сказала она и, повернувшись, зашагала между двумя рядами металлических ванн, таких же, как моя.

— Вылазь, — хмуро сказал один из «узников» и взял меня за локоть. То ли хотел помочь, то ли боялся, что убегу.

Я перебрался через край ванны и встал на холодный каменный пол. С меня текла вода. Ноги тряслись и едва держали вес тела. От холода я обхватил себя руками, но это ничуть не помогло.

— Бери вот… — буркнул второй «узник», протягивая мне бумажный мешок с одеждой.

Я начал поспешно натягивать широкие штаны и куртку из довольно грубой серой материи. Вместо пуговиц — четыре шнурка-завязки. И обувь — два мягких сапожка из эластичного материала, чего-то среднего между кожей и резиной. И еще в комплекте имелись два белых бумажных носка.

Стало теплее. Я закутался в куртку, и тут в другом конце помещения кто-то истошно заорал. Раздался гулкий удар — видимо, другой бедолага стукнулся головой о стенку ванны. Наконец, эта голова показалась над краем ванны и затряслась, выплевывая какие-то неистовые ругательства.

Двое доходяг вразвалочку направились туда.

— Сам дойдешь? — спросил меня оставшийся. — Или довести?

— К-куда? — выдавил я каким-то чужим голосом.

— Вон туда, — он кивнул на дверь в конце помещения.

— П-постараюсь… А что там?

— Иди, иди…

Я поплелся к двери, хватаясь за края железных ванн. Все они оказались пусты. И лишь у самого выхода я заглянул в ванну, где лежал человек. Он был невероятно худым, скрюченным, с тонкими узловатыми конечностями. На дне ванны блестело немного воды, пахло химикатами.

Здесь была очень странная архитектура. Никаких тебе четырехугольных комнат и прямых коридоров. Я, выйдя за дверь, оказался на стыке нескольких переходов, подходящих под разными углами. Стены стояли вкривь и вкось, даже голова пошла кругом. Пожалуй, ребенок мог бы выстроить из кубиков что-нибудь получше.

Но скорее всего эти чертовы катакомбы много раз перестраивались, росли и видоизменялись. Большинство старинных зданий имеют запутанные ходы и несуразные комнаты, потому что каждый следующий хозяин привносит что-то новое.

Я куда-то пошел, опираясь о стену. Не прошло и минуты, как я очутился в очень странном месте.

С первого взгляда казалось, что это инкубатор для уродцев. Длинное помещение было заполнено мелкими ячейками на манер пчелиных сот. В каждой — скрюченное голенькое существо с большой головой и тоненькими прижатыми лапками. Кожа — серая, сухая, как бумага. Носики, словно клювы, а под ними — торчком неприятные несоразмерно крупные зубы.

Здесь был душный влажный воздух и запах закисшего белья. По ржавым металлическим стенам бежали ручейки оседающей воды. Под ногами скользило.

— Почему не на разгрузке?! — грохнул вдруг за моей спиной властный мужской голос.

Я беспомощно оглянулся. Рослый угрюмый мужчина в зеленой робе глядел на меня, сверкая глазами.

— А? — только и смог проговорить я.

Он, кажется, что-то понял, разглядев меня получше.

— Моченый… — с досадой проговорил он. — Как ты здесь оказался?

— Я… я не знаю.

— Ты должен был идти по желтой линии. — Он кивком показал на пол, где действительно тянулись разноцветные линии-дорожки. — Твое место на форуме.

Я только пожал плечами.

— Ладно, пошли.

Он ухватил меня за рукав и вытащил из «инкубатора». Как раз по коридору двое «узников» вели такого же доходягу, как я — истощенного, растерянного, на подгибающихся ногах.

— И этого забирайте, — сказал мужчина, толкнув меня к процессии.

Меня хотели поддержать, но я пошел сам. Сознание прояснялось, и в нем уже нашлось место для изумления. Скорее даже для возмущения. Где я? Куда меня ведут? Что у них за манеры? И где эта сволочь Щербатин, долбаный придумщик, мать его так…

Мы шли сначала по низкому сумрачному коридору из листового железа, потом по другому коридору — круглому и гофрированному, как шланг пылесоса. Поводыри вяло переговаривались, я ничего не понимал. Я только разобрал, что их чертовски интересуют какие-то уцимы и они раздумывают вслух, где бы их побольше взять.

— Все, пришли, — объявили нам наконец.

Это был громадный зал неправильной округлой формы, чуть ли не стадион. Насколько я понял, тот самый форум. Повсюду — длинные ряды скамеек, от которых рябило в глазах. На скамейках — доходяги в новеньких серых робах и белых носках. Их тут были, наверно, тысячи.

— Садись и жди, — приказал мне один из провожатых, после чего оба ушли обратно.

Я пристроился на одну из скамеек с краю. Было довольно тихо, что необычно для больших помещений, полных людей. Доходяги сидели в основном поодиночке и не разговаривали. Они очень напоминали мне персонажей какой-нибудь кинохроники о неурожае в Северной Африке. Жалкие, подавленные, изможденные, безучастные ко всему вокруг. Я, видимо, был такой же.

В зале было полно входов, и то и дело через них кого-нибудь вводили и усаживали на скамейки. Наконец один из новичков присел рядом со мной. Я равнодушно глянул на него и отвел глаза. И вдруг едва не подскочил.