Читать книгу "Боевые паруса. На абордаж! - Владимир Коваленко"

— Руфинита, не хочешь задержаться? — с лукавой усмешкой спрашивает дочь дон Хорхе. — У меня скоро появится новый помощник. Молодой и симпатичный.

— Я бы с удовольствием. Но мама опять попросила меня навестить собор.

Явно не свечку поставить. О том, что семейство де Теруан как-то связано с архиепископом Севильским, известно давным-давно.

— Жаль. Может, это твой будущий жених.

— Да? — скептически тянет Руфина.

— Вот да! В кои-то веки в Севилью занесло астурийца, кабальеро да еще и с головой на плечах.

— Наверняка высокий и тощий.

— А ты сама взгляни. Впрочем, ты права, рано. Проверю парня в деле, а там, глядишь, и познакомлю. Так что, пожалуй, я и обедать буду ходить домой. Чужой стряпни мой желудок не перенесет, а если тебя умыкнет лихой молодец — у меня не выдержит сердце.

— Меня не умыкнешь.

Улыбается. Между прочим, правда. Да ее и толкнуть на рынке опасно. Живо окажешься на мостовой, сидя или лежа. И подвывая. Хорошо еще, если локотком в живот двинет, а может ведь и каблучком в колено. И каркасная юбка ей в том нисколько не помеха.

— Разумный кабальеро сначала похитит сердце девицы. А та потом и сама себя увезет, лишь бы поближе к милому…

После такого разговора ожидание сгустилось, просто повисло в воздухе. Но еще долгих три часа никого не было видно. И каково остряку, что уже нацедил полный рот шуток? Ну, разве сплюнуть одну-другую. Изобразив размышление вслух.

— Похоже, не придет. Нужен ли Севилье алькальд, который говорит «завтра» даже начальству?

— Вероятно, нет, — раздался голос снизу, — а впрочем, вы о ком? Если обо мне, то интересно: нужен ли Севилье альгвазил, который приступает к санкциям до истечения легального срока?

Громко и очень четко, несмотря на то что говорящий на горский манер съедает некоторые буквы. Варгас перегнулся через перила — посмотреть, на что похож новенький. И не остался разочарован, обнаружив меж двустворчатых дверей молодого человека, как будто явившегося из другого времени. Длинная, до пола, зеленая мантия, мягкий берет с павлиньим пером… Отменный предмет для шуток.

— Сударь, а вы не промахнулись парой десятков лет? Нынче есть указ против роскоши.

— Разумеется, есть. Но поскольку я бакалавр права и подсуден лишь университету, мне остается только вздыхать и исполнять университетские постановления за прошлый век. А те предписывают мантию и берет. Никак не регулируя цвета. Впрочем, в связи с общим спросом на черное сукно, зеленый бархат настолько упал в цене, что я еще и сэкономил.

Кроме материи — еще на кройке и шитье. Говорим — мантия, подразумеваем — ряса. Которая странно топорщится, будто сбоку палку вставили. Значит, там у него карман, в кармане — шпага!

— А скажите, сударь, наш старый ворчун…

— Скажу, — улыбка, — завтра.

Молодой человек неторопливо прошествовал в кабинет «старого ворчуна» дона Хорхе. Наступила тишина. Стража ждет вердикта. Сеньор Варгас театрально изображает раздумье, приложив руку ко лбу и расхаживая из стороны в сторону. Наконец изрекает:

— Зеленый, — сообщил он, — и колючий. И звать его отныне — Терновник.

— Думаешь, приживется?

— А что, не видно?

Впрочем, шипастый куст скоро выкатился из кабинета. Только тогда все и заметили — насколько он еще молод. Мальчишка! Большеголовый, лобастый. В руках — черный с серебром жезл. В глазах щенячья радость. Дорвался.

— Я назначен к участку Санчо де Эрреры, — объявляет и на радостях даже окончания не жрет, — не подскажете, где найти этого кабальеро?

— Здесь. Я Санчо. Просто Эррера, безо всяких «де». И не кабальеро, а идальго.[6]Мне чужих титулов не нужно. Что касается твоего назначения — рад. Мне чертовски нужен законник в патруле. Чтоб не тащить всякую шваль в присутствие.[7]Так или иначе — сегодня гуляй. А завтра с утра приходи — согласуем график дежурств.

— Хорошо.

Зеленый кубарем скатился по лестнице и исчез за дверьми. Тут отворилась дверь «ворчуна».

— Санчо, загляни-ка. Есть разговор.

Альгвазил Эррера подмигнул окружающим, мол, я знал, что тут все не просто так, и отправился к начальству на ковер.

Ковер в кабинете старшего алькальда, и верно, имеется. Впрочем, на нем Санчо не пороть будут, но беседовать. Начальство бутылочку местного раскупорить изволило. Право: во-первых, дальние вина дороговаты, во-вторых, местные хороши. Кто не слыхал про виноградники Хереса?

Под стаканчик доброго вина и разговор добреет. Не заметишь, как поддакивать начнешь.

— Именно, дон Хорхе! Истинная правда, сеньор старший алькальд! Уж на меня всегда положиться можно.

Сеньор старший алькальд и к делу пока не перешел. Тушуется, что странновато. Даже сеньором де Эрреру обозвал. А Санчо, как и сказал Терновнику, не «дон», и не «де». И пусть злые языки треплют, что и идальго он весьма сомнительный — зато шепотком и тихонько, ибо те, что осмеливались изречь подобное в глаза бравому альгвазилу, умолкли навечно. Впрочем, сейчас Санчо доволен. И продолжает свою тираду:

— Я всегда говорил — если как следует подумать, любая задача решается. Школяр — неплохое решение! Он попробует наш хлеб и поймет, стоит ли пихать ближних локтями ради этого черствого куска. А я получу, наконец, законника. Пусть и на время.

«А вы не заплатите ему ни гроша, и жалованье младшего алькальда ляжет вам в карман», — это Санчо договорил про себя. На старшего алькальда, дона Хорхе де Теруана, обиды держать не приходится. Если он и урвал десяток-другой набитых свинцом мараведи у Севильи, так не в ущерб делу: за каждое подставное лицо сам хомут тянет. Теперь же и вовсе ловко придумал: взять в подручные, вроде подмастерья, школяра-законника. И платить не нужно, и работы меньше.

Правда, сразу совать школяра — не то что в порт, в район ночлежек — верный способ отбить у молодого человека всякое желание к дальнейшей службе. Грязь, кровь и никакого дохода, кроме жалованья, — такое место у Санчо Эрреры. Попросту оттого, что у обитателей вверенных его попечению кварталов водится разве португальская монета, красная, как жгучий перец. Медь рудников Браганзы, что наступает впереди лиссабонских мятежников, выметая серебро из рук бедняка верней, чем Церковь и казна.

— Санчо, сказать честно, я не хочу, чтоб парень надолго задержался в нашей компании. Но, что поделать, он уже бакалавр права! В шестнадцать-то лет. Взбрелось молокососу посмотреть, что же такое закон, не с точки зрения корпящего над кодексами школяра, а глазами того, кто этим самым законом живет…