Читать книгу "Тайна дочери пророка. Рука Фатимы - Франциска Вульф"

– Ты ужинал? – поинтересовалась она уже с кухни.

Говорила через плечо, стараясь не замечать, как педантично он устанавливает ее туфли рядом со своими – носок к носку. Маркус вечно убирал за ней, в том числе и поэтому год назад она порвала с ним. Конечно, все произошло мирно. Маркус – перфекционист до мозга костей, спорить с ним бесполезно.

– Пока нет. – Он тоже вошел на кухню.

Ну и беспорядок тут! На обеденном столе не убранная после завтрака посуда; на рабочем со вчерашнего дня скопились немытые стаканы, кастрюльки, открытый пакет с хрустящими хлебцами… Возвращаясь с работы, Беатриче так уставала, что не было никаких сил сделать даже самое необходимое по дому. Такая картина, она знала, претит Маркусу, и он не преминул ее прокомментировать.

– Я только что с переговоров, – сообщил он.

Беатриче намеренно не замечала складки, пролегшей у него между бровями. Заглянув в холодильник, она задумалась: что предложить человеку, который на закуску предпочитает «кростини» с кремом из трюфелей, а в пентхаусе держит специальный термошкаф, где хранит до неприличия дорогие вина…

У нее же в холодильнике бутерброды с сыром, йогурт и банка черри-коки – все, что она оставила себе на ужин. Вряд ли такой набор придется ему по вкусу. Быстро сварганить салат с лапшой? Еще есть помидоры, несколько маслин и вареная ветчина. Или все-таки позвонить в сервис на дому…

– Не ломай голову, Беа, я кое-что принес. – Улыбаясь, достал из сумки две пластиковые коробки и две термобанки с этикеткой одного из лучших гамбургских суши-баров. – Вот здесь суп-мисо, рулетики-маки с гарнелями и икрой, нигри-суши с семгой и сашими. Тебе сейчас нужны белки.

Беатриче с трудом подавила злость. Ладно, будем считать, что Маркус проявил заботу и внимание, хотел сделать ей приятное, как, впрочем, всегда делал. А то, что она не выносит сырой рыбы, видимо, просто забыл.

– Спасибо. – И попыталась мысленно переключиться на милую желудку свинину в кисло-сладком соусе или курицу по-индонезийски под острым соусом карри.

– Будь добр, поставь на стол, а я достану палочки.

– Да, но… там полно грязной посуды.

– Если тебя не затруднит, сдвинь в сторону или сложи в мойку! – раздраженно бросила она. – У моей служанки сегодня отгул.

Маркус только хмыкнул в ответ.

– Мне очень жаль, прости! – Беатриче вздохнула, устало откинув прядь со лба. – Я пошутила… Просто валюсь с ног от усталости, сегодня был жуткий день.

Он понимающе кивнул.

– Иди сюда, съешь вот это – тебе сразу полегчает. – И подвинул ей стул, ожидая, когда она удобно усядется. Сел рядом, пожелав приятного аппетита. – Как себя чувствуешь?

– Вполне прилично. – Она вылавливала палочкой кусочек тофу из супа-мисо. – Мой гинеколог говорит, все хорошо, ребенок развивается нормально. Пока никаких осложнений. Чего мне еще желать…

– Да? – Он приложил к губам салфетку. – Ты слишком много работаешь, перенапрягаешься. В твоем положении надо быть благоразумнее.

– Но я и правда чувствую себя неплохо, поверь. А работу свою, ты знаешь, люблю, не мыслю жизни без нее. Да, иногда задерживаюсь. Но не оставлять же свою долю на коллег, особенно когда аврал, в коридорах толпятся больные.

Маркус молчал…

Беатриче вздохнула. Да, он совсем не понимает ее.

– Послушай, вот ты готовишь проект… Не убегаешь ведь, как только прозвенит звонок, а сидишь, пока все не закончишь. У нас то же самое, с одной лишь разницей: речь о жизни людей, а не о какой-то паршивой рекламе.

Маркус недовольно сморщил лоб.

– Позволь мне воздержаться от ответа.

– Что ты имеешь в виду?

Он отложил в сторону палочки. Беатриче огорчилась – поняла, что невольно задела его.

– Ты, наверное, сама не замечаешь, что с самой первой нашей встречи в штыки воспринимаешь все, что я говорю и делаю.

– Извини, честное слово, сожалею. Очень устала. Сегодня меня способен вывести из себя самый миролюбивый человек на свете… к примеру, далай-лама. Пожалуйста, не принимай на свой счет.

Она сознавала, конечно, что говорит неправду. Раздражение у нее вызвал именно он, Маркус, только на него направлена ее агрессивность. На его нежданное появление, чрезмерную страсть к порядку, на его перфекционизм и… суши. До нее дошло: ведь он и впрямь с самого начала раздражал ее. И как только она умудрялась три года выносить его и обманывать себя.

– Ты только посмотри вокруг, Беатриче! – как ни в чем не бывало вновь зарокотал он, обводя рукой кухню. – Ну на все это… Сама сознаешь: грязь, беспорядок… А ты ведь совсем другая, я знаю тебя! Как можно жить в такой обстановке? – Он укоризненно покачал головой. – Думаю, одной тебе не справиться.

О боже, кажется, у нее дыбом встают волосы на затылке…

– Отлично справлюсь. Конечно, мой дом не идет ни в какое сравнение с твоими стерильными апартаментами. Но здесь не операционная, а жилые помещения.

Он вздохнул и обмакнул кусочек сырой рыбы в васаби, зеленую пасту. Этот японский хрен – вид безобидный, но запросто прожжет насквозь слизистую оболочку рта и дыхательные пути…

– Ладно, не будем об этом. У тебя, по-видимому, совершенно притуплен слух на конструктивные замечания. А отец ребенка… он хоть немного заботится о тебе? Я имею в виду – помогает ли деньгами, навещает тебя, справляется о здоровье?

Беатриче нахмурилась – какое ему дело?

– Нет, вряд ли он мог бы навещать меня. Кроме того…

– Но ты по крайней мере знаешь, кто он?

Некоторое время она собиралась с духом, сдерживаясь.

– Послушай, за кого ты меня принимаешь? Ты что, серьезно думаешь, что я…

– Спокойно, Беатриче! – Он положил ей руку на плечо. – Знаешь, ведь я не хотел тебя обидеть. Но ты нуждаешься в помощи. А отец ребенка, по-видимому, не готов…

– Дело не в этом, Маркус, – перебила она, отдергивая плечо.

На какое-то мгновение захотелось рассказать все, посвятить его в свою загадочную историю… поведать ему об Али аль-Хусейне. Велико искушение наконец довериться кому-то. Но Маркус… тот ли он человек, кому стоит выложить все? Едва ли – фантазии у него не больше, чем у авторов новостных программ. Желание поделиться с ним так же быстро улетучилось, как появилось. И все-таки она решилась на укороченную версию.

– Отец моего ребенка не может навещать меня потому, что его нет в живых.

Он густо покраснел и ничего не ответил. В этот миг она получила истинное наслаждение. Он всегда ведь твердил, что никогда не попадет впросак, – и вот сел в лужу.

– Что же… – Он закашлялся, стараясь овладеть собой. – Тем легче тебе, видимо, подумать и принять предложение, которое я намерен сделать. Как ты смотришь на то, чтобы нам пожениться?