Читать книгу "Шкурка бабочки - Сергей Юрьевич Кузнецов"

Арендовали подмосковный пансионат, кто-то думал вернуться в Москву, но большинство собирались заночевать. В банкетном зале накрыли стол, Большой Босс сказал на неплохом русском тост, местный ди-джей врубил стробоскоп, заиграл евро-поп – и через час, глядя на лихо отплясывающих коллег, Ксения уже вспоминала школьные дискотеки. Она любила танцевать и умела это делать, но слащавая умца-умца ее не вдохновляла. Когда она была чуть моложе, она приносила любимые CD с собой, – но сейчас не тот случай. Она жалась к стенке, перемолвилась парой слов с Лизой из отдела маркетинга, одетой в непривычно короткую юбку и уже немного пьяной, а потом пошла к столу, чтобы налить себе морсу. Когда нагнулась, чья-то рука слегка сжала ее ягодицу. Два пальца пришлись ровно на свежий след, длинную, иссиня-черную диагональную полосу, но это было даже неважно – прежде чем Ксения успела понять, что делает, она развернулась и ударила.

Когда пятнадцать лет назад карате вышло из подполья, родители сразу отдали ее брата Леву в секцию. Лева, отрабатывая удары на младшей сестре, пытался научить ее паре-тройке ката и маваши. Ксения была плохой ученицей и думала, что за прошедшие годы все позабыла, но память тела оказалась сильней: удар получился на славу.

Что-то хлюпнуло под костяшками Ксениных пальцев, и она с недоумением увидела, как расплывается кровь на белой рубашке замглавного, румяного тридцатипятилетнего Димы. Когда-то он начинал комсомольским бизнесменом, но слетел на крутом вираже девяностых в рядовые управленцы, то есть, говоря современным языком, в менеджеры. Сейчас – на подъеме: если не считать Большого Босса, Дима был третьим человеком во всем офисе. Казалось, удача снова улыбнулась ему, и, может быть, поэтому он не отошел в сторону, сделав вид, что ничего не произошло, а попытался ударить Ксению в ответ, и она, будто в замедленной съемке, увидела, как правая рука отбивает удар, а левая еще раз с размаха тыкается в изумленное, розовато-красное лицо.

Потом, голосуя на заснеженной трассе и потирая саднящие костяшки обкусанных пальцев, Ксения винила себя и думала: интересно все-таки, сломала я ему нос или только разбила? Да, Лева бы за нее порадовался – но Ксении все равно было стыдно. Хорошие девочки не ведут себя так, да и плохие тоже не ведут. Возможно, он случайно ее задел, а она ударила не разобравшись? Ксении было обидно до слез – но она никогда не плакала. Придя домой, она позвонила своему тогдашнему любовнику, попросила приехать и жестче обычного: может быть, для того, чтобы капли крови заменили Ксении непролитые слезы.

После праздников она уволилась: даже не из-за давешнего чувства вины, и уж точно не потому, что боялась мести. В одночасье Дима перестал быть ее начальником. Дело не в домогательствах: просто Ксения не могла уважать мужчину, который пропустил два ее дилетантских удара подряд.

А вот в Паше она уверена: он не путает офис с постелью, но, случись что, перехватит ее руку. Или ударит сам.

Паша, впрочем, избегает прямых конфликтов. Он ничего не знает о Ксениных сексуальных предпочтениях, но хорошо понимает Ксению. Куда лучше, чем многие ее любовники.

Значит, так: вы были в большой компании малознакомых людей, каких-то Сашиных приятелей, на дне рождения его одноклассницы, он был в нее когда-то влюблен. Саша заехал к тебе домой, и перед тем, как отправиться в гости, вы занимались любовью – не подозревая, что в последний раз. На дне рождения заговорили о сексе, и ты, не в силах сдержаться, сказала, что любишь жесткий секс, собственно, BDSM, как не знаете, что значит? Ну, тут тройная расшифровка: BD – это Bondage/Discipline, DS, соответственно, – Domination/Submission, ну, а SM – садомазохизм, это и так понятно. В принципе, это разные вещи: одни любят связывание, другие – подчинение, третьи – боль как таковую, но иногда нравится все вместе, хотя я вот более или менее равнодушна к связыванию. Все как-то замолчали, будто смутившись, а Саша сказал что-то вроде нам, ванильным людям, этого не понять. Вот уж не думал, что ты такая извращенка. Ты сразу напряглась, хотя, конечно, это его право, если хочет, может и дальше сидеть в шкафу, как выражаются братья-пидоры, пусть изображает из себя приличного, ванильного, человека, если так стыдится перед своими друзьями. Ты встала и вышла на кухню, Саша пошел за тобой. Стань на колени и возьми у меня в рот, сказал он, и ты разозлилась. Ты никогда не обещала подчиняться ему где-либо, кроме спальни, никакого 24 на 7, и, значит, вовсе не собиралась отсасывать у него на кухне прямо на дне рождения его одноклассницы, в которую он был когда-то влюблен, нежным мальчиком, еще не способным, вероятно, бить девушку стеком так, что следы на ягодицах не заживают неделю. Я не хочу, сказала ты, а он, вспомнив ваши игры, попытался взять тебя за волосы и нагнуть голову, и тогда ты повторила, чувствуя, что начинаешь злиться все больше: не надо, а он сказал: Если не сделаешь это прямо сейчас – между нами все кончено. И тогда ты оттолкнула его и сказала: Значит, все кончено.

«Если не сделаешь это прямо сейчас – между нами все кончено». Вот это было последней каплей. Не публичная ванильность, не требование отсоса, нет, именно эти десять жалких слов решила все. Саша мог попытаться переломить тебя, все-таки поставить на колени (о, с какой радостью ты бы тогда у него отсосала!) или пластично отступить, сделав вид, что это была только шутка. Вы бы забыли об этом и в следующий раз у тебя дома ты опять была бы послушной рабыней, но эти слова – если не сделаешь это прямо сейчас – эти слова означали, что ему не хватает воли быть настоящим Господином, и не хватает мудрости, чтобы это признать. Жалкий шантаж, стон маленького мальчика, говорящего маме: Если не купишь мне паровозик – значит, ты меня не любишь. Значит, не люблю, подумала ты, и это было самое страшное, ведь слова – и те, что он сказал, и те, что ты ответила – уже нельзя было забрать назад. Нельзя сделать вид, что их не было. Вечером ты выкинула его из аськи и внесла телефонный номер в черный список своей «Моторолы».

Москва – маленький город, вы неизбежно встретитесь снова – но уже никогда ты не будешь лежать перед ним на полу, со связанными над головой руками, закрыв глаза, чтобы не видеть, по какой груди придется следующий удар сложенным вдвое телефонным проводом.

4

Еще день, а машины уже впритирку. Дневная подвижная пробка. Большая Никитская – как река в ледоход. Ольга Крушевницкая, успешная бизнес-вумен, тридцати пяти лет, IT-менеджер, совладелица небольшого онлайн-магазина, маневрирует в своей «тойоте», ругается сквозь зубы. Едет пить кофе с подругой, повторяет про себя: «Вот, значит, как он сказал: срать рядом не сяду. Хлопнул дверью и вышел. А мне что делать? Нечего жаловаться – меня предупреждали: Оля, ты влипнешь, ты с ними намаешься, мало не покажется».

Три года назад Ольга сама пригласила в свой бизнес Гришу и Костю, Григория и Константина. Точнее, тогда бизнес еще не был ее: Ольга сидела наемным менеджером на зарплате и выторговала себе четверть от дела, лишь когда магазин выкупили у первых владельцев – они, кстати, получили втрое за каждый вложенный доллар. Вот так они поделились: от Гриши с Костей были деньги, а от нее – знание рынка, опыт работы, три года трудов. Но когда все только начиналось, в Интернет-бизнес-Клубе кто-то сказал: эти два медведя не уживутся в твоей берлоге.