Читать книгу "Вест-Индия - Михаил Ахманов"

С Максимом Кадиновым Серов тоже повозился изрядно. Все-таки журналист, щелкопер; мог разнюхать секреты челябинских градоначальников, военного микробиологического центра или, предположим, местных мафиози. Но выяснилось, что Кади-нов не занимался ни политикой, ни экономикой, ни военными тайнами, а состоял в штате журнала «Всемирный следопыт», писал очерки о путешествиях на Огненную Землю и Таймыр да рецензировал научно-фантастические книжки. Эти занятия, а также любовь к туризму и лыжным походам были настолько невинными и бездоходными, что оставалось лишь удивляться, чем и как кормилась журналистская семья. Правда, жена Максима работала бухгалтером в частной торговой фирме.

Обозрев свою коллекцию досье, Серов задумчиво прищурился и перевел взгляд на компьютерный экран. Там значилось:

«Добужинский Константин Николаевич, Москва, Мясницкая, 43—15, квартира на третьем этаже. Возраст 41 год, женат, детей не имеет. Образование: матмех МГУ (1983), специальность – геометрия и топология. Кандидат физико-математических наук (1987), сотрудник Математического ин-та им. Стеклова (до 1993). В 1993 г. организовал издательство „Горизонты науки" – научная, научно-популярная, компьютерная, юридическая литература и учебники. Преуспевающий бизнесмен. Шесть дочерних фирм, магазин научной книги, типография. Зарубежные поездки, связи с Германией, Голландией, Швецией, Австрией. „Крыша" – вероятно, люди из МВД (работают в службе безопасности его предприятий). Порочащих сведений нет, финансовых либо иных затруднений не испытывал. Примерный семьянин. Исчез 20 августа 2002 года, в 8. 10– 8. 20 утра из ванной собственной квартиры».

Закончив чтение, Серов хмыкнул и почесал в затылке. Что общего у программиста, врача, библиотекаря и издателя? В общем-то ничего, и ситуация не проясняется, если добавить к ним еще одного врача, журналиста, экономиста, немца-литератора и экстрасенса. Можно, разумеется, отметить, что все они люди интеллигентных профессий и находятся в поре расцвета, в возрасте от двадцати четырех до сорока пяти. Но, с другой стороны, разница в поколение и разные семейные обстоятельства, кто холост, кто женат, с детьми или без оных… В профессиональном плане издатель, писатель, журналист и, быть может, экстрасенс Таншара как-то связаны, но у врачей, программиста и двух остальных литературных потуг не замечалось. Если взять, к примеру, медиков, то и тут контакты маловероятны: Ртищевой сорок пять, опытный терапевт из Подмосковья, а Штильмарк недавний студент Тверского медицинского, ординатор и дерматолог по специальности. Общего столько же, сколько между курицей и куликом, хотя обе – птицы, и обе на «ку»… Издатель – бывший математик и мог быть знаком с программистом, однако ВУЗы кончали разные и по работе вроде бы не пересекались… У программиста фамилия редкая, Понедельник, но супруге Добужинского она ничего не говорит…

Не там ищу, не в той земле копаю, мелькнуло у Серова в голове. Профессии их, видно, ни при чем, как и семейное положение, возраст и место жительства. Другая между ними связь. Что-то они сотворили такое… такое особенное, странное… Может, обидели кого? Организацию «Спектр» из фильмов про Джеймса Бонда? У «Спектра» всякие штучки, конечно, есть… Им распылить на атомы – что плюнуть! Хоть в ванной, хоть в шашлычной, хоть на Франкфуртской ярмарке…

Он усмехнулся, встал и начал кружить по комнате, посматривая на разложенные папки. Четыре с красной надписью, пять – с синей… Вызов его сообразительности… Его хитроумию, самоуважению, искусству, наконец! Он чувствовал, что должен – просто обязан! – преодолеть некий рубеж, пробить стену, мешавшую ему сделаться настоящим мастером. То, что не получилось в цирке, не вышло в торговом бизнесе, накрылось и вытекло кровью в Чечне… Многое было начато и кончилось ничем, скитаниями на чужбине, сгоревшими палатками, нелепой войной, пулей и раной…

«Может, я неудачник? – подумал Серов и стиснул челюсти. – Дитя украденное найти или там парня из секты выручить – это пожалуйста! Тут Фортуна ни к чему, тут бегать надо, трудиться, расспрашивать да разнюхивать, а в нужный миг – в челюсть кулаком и ствол под ребра! Ну, а после хватать и тащить… Понятное дело, простое! А для того, что посложнее, удача нужна. Либо фарт, либо разум, какого Бог не дал…»

Не переставая кружить, он сбросил рубаху и, коснувшись спинки стула, сделал кувырок в воздухе. Приземлился на кисти и трижды обошел на руках вокруг стола, приговаривая сквозь сжатые зубы: «Вот это мы умеем… это можем… еще вот ножики метать… и по канату… Запросто!»

Прогнулся, встал на ноги, помассировал шрам на правом боку, подошел к окошку, всмотрелся в синие московские сумерки. Настроение повысилось, как бывало всегда после привычных физических усилий. Почти бессознательно он замурлыкал песенку, одну из тех, что пели в цирковом училище и на срочной службе. Голос у Серова был приятный, и песен этих он знал, наверное, сотни три или четыре.

Мокрый клен за окном,

Дробь дождя на стекле,

Вы зачем о былом

Песню дарите мне?

Кто сказал, что я сдал,

Что мне рук не поднять,

Что я с песней порвал,

Что рюкзак не собрать?[1]

Допел до конца, сложил папки, сунул их в сейф в гостиной и решил, что завтра снова наведается в квартиру Добужинских. Что-то было пропущено, не замечено, оставлено без внимания… Бритва, лежавшая на полочке в ванной? Костюм, который Добужинский собирался надеть в то роковое утро? Портфель с его бумагами? Чашка тонкого китайского фарфора, из которой он пил кофе? Нет, пожалуй, нет… Что-то другое, более важное и значительное…

Может быть, книги в его кабинете?

Словно избавляясь от наваждения, Серов помотал головой и отправился на кухню, ужинать.

Глава 2РУКОПИСЬ

Кабинет у Добужинского был просторный, раза в три побольше, чем у Серова. Собственно, не кабинет, а библиотека: вдоль трех стен тянулись застекленные полки с книгами, а у четвертой, в простенке меж двух окон, находился письменный стол из палисандра, с резными ножками и бронзовыми украшениями по углам. На столе рукописи, бумаги, пепельница, компьютер, коробки с дискетами – в общем, тот рабочий беспорядок, в котором только хозяину разобраться. Повыше компьютера висит большая фотография в рамке: гора, похожая на конус, голубое небо, белые облака.

– Он часто работал дома? – спросил, озираясь, Серов.

– Работал… – протянула Татьяна Олеговна. Она застыла у дверей, сложив на груди руки и тоскливо глядя на стол, кресло перед ним и полки, забитые книгами. – Уезжал в девять, приезжал в четыре, если не было чего-то срочного, обедал и сидел тут до вечера. Рукописи читал. Все, что выпускалось издательством, читал сам. Иногда, – она поднесла ладошку к глазам, – просил меня прочитать, интересовался, понятно ли написано. Говорил, что главные у нас читатели – женщины и студенты. Смеялся… Говорил, взрослым, мол, мужикам, пива и водки хватает.