Читать книгу "Точка Омега - Уитли Страйбер"

— Где вы это взяли?

— Господи, ради всех святых, юноша, вы прочитаете его или нет?

В документе говорилось, что Солнечная система входит в атмосферу сверхновой — информация, которая ни в коей мере не была секретной. Как раз наоборот, об этом знали все. Но дальше шло более шокирующее предложение: «В предыдущий раз, когда мы проходили через подобное облако 12 600 лет назад, осколки взорвавшейся звезды упали на ледники. Территория огромного северного ледяного щита Лаврентид, равнявшаяся по своим размерам острову Родос, меньше чем за секунду превратилась в перегретый пар. В результате мощного толчка громадные айсберги выбросило на континент до самого Нью-Мехико. Ураган, начиненный более мелкими осколками, создал миллионы кратеров в Каролинской впадине».

Дэвид по-прежнему не видел ничего особенно удивительного в том, что читал. После публикации в 2006 году книги Файрстона, Уэста и Уорвик-Смита под названием «Цикличность космических катастроф» это стало общеизвестным, хотя и спорным объяснением столь неожиданного и мгновенного конца ледникового периода.

Он продолжал читать дальше:

«Снег растаял так быстро, что весь Североамериканский континент оказался под водой. В Северной Америке цивилизация людей прекратила существование. В других местах кое-кому удалось спастись, и катастрофа дала начало легендам о всемирном потопе».

Дэвид поднял глаза. Обри Денман выпила его виски и теперь смотрела на него оценивающим взглядом из-под полуприкрытых век.

— Ничего не напоминает?

— Конечно, напоминает. Это одна из теорий причин окончания ледникового периода. Только я не понимаю, почему она засекречена. Средства массовой информации мусолят ее вот уже несколько лет.

— Читайте дальше.

«Когда наша последняя развитая цивилизация была уничтожена в результате смещения земных пластов, ученые тщательно исследовали поле звездных осколков, создали карты и обнаружили, что оно имеет неправильную форму. Таким образом, им стало очевидно, что мы снова окажемся внутри его через двенадцать тысяч лет. Однако они не могли установить определенную дату без чрезвычайно сложных измерений.

Существуют свидетельства того, что они создали некую субстанцию, позволившую им проникать в само время. Таким образом, они заглянули в будущее, чтобы определить точную дату вхождения Земли в вышеназванное поле.

Как бы там ни было, по этой причине те, кто пользовались данной субстанцией после них, смогли сделать рисунки современного военного снаряжения в храме Хатор[10]в Египте. Но что гораздо важнее, более необычное применение может служить объяснением того, почему определенные люди, например, жрецы позднего периода существования цивилизации майя, куда-то исчезли. Иными словами, они отправились по времени в другие места.

До сих пор все попытки определить, что представляет собой субстанция, о которой идет речь, ничего не дали.

В любом случае она позволила людям из прошлого, из исключительно далекой временной точки, сделать точные выводы касательно даты повторения катастрофы. Они назвали ее концом света.

Однако они также понимали, что человечеству предстоит пройти долгий путь до обозначенного дня и что все их научные центры, расположенные вдоль побережья, которое окажется под водой, обречены. Они создали календарь, получивший название Зодиак и отмерявший века. В дальнейшем он был доработан и превратился в долгосрочный календарь майя, сообщавший, когда Солнечная система снова войдет в облако».

Документ, написанный тяжеловесным официальным языком, однако, по мнению Дэвида, основывался на абсурдных понятиях.

— Древняя цивилизация, которую они имеют в виду… насколько я понимаю, это Атлантида, появившаяся в теориях Платона?

— Что вам известно?

— Про Атлантиду? Ничего. Эти события произошли до моего рождения. — Дэвид чувствовал, как растет его раздражение.

— Прошу вас, продолжайте читать, юноша, пожалуйста.

Самолет мчался к цели, содрогаясь всем корпусом, под громкий рев двигателей. Дэвид вернулся к документу.

«Начальный момент вхождения в опасную зону, сопровождавшийся усилением фонового излучения, заметил ученый Димитриев в 1997 году. Затем именно 21 декабря 2012 года, как и предупреждал нас календарь майя, возник неожиданный всплеск активности, и с тех пор плотность поля продолжает неуклонно увеличиваться, более того, все указывает, что этот процесс будет продолжаться, возможно, еще тысячу лет и приведет к неизвестным последствиям. На самом деле, Солнечная система направляется непосредственно в сторону центра облака. Очень скоро мы сможем увидеть ядро взорвавшейся звезды, и она затопит Землю радиацией».

Последний параграф полностью изменил отношение Дэвида к документу. Ему захотелось узнать больше, он перевернул страницу — и замер, глядя на заднюю обложку папки.

Миссис Денман взяла его руки в свои.

— Позвольте задать вам вот какой вопрос, Дэвид: вы помните Герберта Эктона и Бартоломео Лайта?

— Меня интересует этот документ, потому что, если последняя часть подтвердится…

— Она уже подтвердилась. Прошу вас, ответьте на мой вопрос.

— Кто ее подтвердил? Каким образом?

— Я хочу, чтобы вы ответили на мой вопрос.

— Разумеется, я знаю, кто такой мистер Эктон.

— Но больше ничего не помните? У вас не осталось никаких детских воспоминаний?

— О Герберте Эктоне? Миссис Денман, я родился в 1984 году. К тому времени он уже был мертв… сколько? Лет тридцать или даже больше.

— Чарльз Лайт, сын Бартоломео?

Дэвида ее вопросы заинтриговали.

— Нет, я его не помню. А должен?

Миссис Денман потянулась к нему через небольшое расстояние, их разделявшее, прикоснулась к его лицу и провела пальцами по щеке. Ее жест получился необычно интимным, и Дэвид смутился.

— Дэвид, вы никогда не бывали в доме Герберта Эктона?

— Никогда.

Она внимательно на него посмотрела.

— Никаких воспоминаний?

Он покачал головой, и на ее лице промелькнула грустная улыбка.

— Тридцать три семьи тем или иным образом были связаны с Гербертом Эктоном. Среди них и ваша.

— Моя семья?

— Ваш прадед продал Герберту Эктону землю, на которой тот построил свое имение. Это вас связывает.

— Довольно тонкая связь.

— Вы ничего не помните из своего детства?

— Я прекрасно помню свое детство. Меня вырастили в Бетесде. Мой отец был семейным врачом, причем очень хорошим, и я стараюсь стать таким же, как он.