Читать книгу "Самоходка по прозвищу "Сука". Прямой наводкой по врагу! - Владимир Першанин"

– Меняй позицию, – первым опомнился Ивнев. – Вон к тем кустам. Полный газ!

Машины с обеих сторон маневрировали, то делая резкие рывки, то находя укрытия для внезапного удара. Прилетевший непонятно откуда снаряд, скорее всего 50-миллиметровый, смял задний правый угол рубки самоходной установки Карелина. Ударило так, что «сушка» дернулась, сбило с ног наводчика и заряжающего.

Алесь Хижняк, опытный механик, дал полный газ и выскочил из зоны обстрела. Подламывая мерзлый снег, спустились в неглубокую ложбину среди осин. Пока Хижняк проверял двигатель, вытащили наружу заряжающего Васю Сорокина.

Снаряд прошел рядом. Ран не оказалось, но громоздкий, самый сильный в экипаже ефрейтор Сорокин тяжело ворочался на подстеленной шинели и вытирал пятерней кровь из носа.

Стащили телогрейку, ощупали ребра, осмотрели голову.

– Контузия, – определил Хижняк, считавшийся самым сведущим в медицине. – Болит чего, Васек?

– Нет. Плывет только перед глазами.

– Может, водички?

Сделав несколько глотков из жестяной кружки, Василий вдруг замер и уставился на пробоину. Снаряд разорвал, согнул лохмотьями броню. Вырвал из креплений каркас, к которому крепился брезент.

Штырь разогнуло, он торчал, как антенна. На нем развевался кусок брезента.

– Ну че, Васек?

– Брезент порвало, ночью накрыться нечем будет, – простодушно выразил свое состояние заряжающий. – Опять мерзнуть.

– Спасибо скажи, что не под фугас попали, – успокоил его механик. – Хоть и мелковатый, но рванул бы, всем бы хватило.

Швецов выбросил смятый снаряд, сорванный с боеукладки, покрутил в руках другой, с вмятиной в гильзе.

– Выбросить его, товарищ лейтенант. Вмятина так себе, но может заклинить.

То, что после удачной схватки, которую провели без потерь, Швецов обращается к командиру строго официально, говорил, что он злится на Карелина. Выпихнул из-за прицела и стрелял сам, будто лучше разбирается в этом деле. Алесь Хижняк тоже недолюбливал Швецова за излишнее самомнение.

Да, он один в экипаже имеет орден. Командир полка с ним за руку здоровается, но и другие ребята воевали, хреном груши не околачивали. Лейтенант Карелин, хоть у командира полка в приближенных не ходит, но мужик неплохой, не выделывается и не лезет под огонь очертя голову.

Может, и правильно Карелин у орденоносца прицел отобрал. Первым выстрелом промазал, вторым лишь по броне мазнул. А третьего раза вообще могло не быть. Опередила бы их «плуга», и догорала бы самоходка вместе с экипажем.

Стрельба раздавалась со всех сторон. Затрещала рация. Сейчас слышимость была лучше. Комбат Ивнев спрашивал, куда делся Карелин. Лейтенант ответил, что получил попадание в рубку, экипаж приводит машину в порядок.

– Самоходка в строю?

– Через десяток минут выйдем. Рубку просадило, и заряжающего контузило.

– Давай шевелись, резину не тяни. Одна «сушка» сгорела, и ты застрял. Мне, что ли, одному воевать?

Григорий Макарович Ивнев порой не сдерживал себя, давая волю раздражению. Его отчитал командир полка, он в свою очередь несправедливо обрушился на Карелина.

– Да, ты где находишься? – запоздало спросил капитан.

– Недалеко от озера… здесь осины кучкой стоят.

– Осины… двигай наперерез фрицам.

– Кругом начальники, команды не успевают раздавать, – бурчал наводчик Швецов. – Хотя бы за подбитую «плугу» доброе слово сказал. Эту гадюку так просто не возьмешь.

– Я про нее не сообщал, – сказал Карелин.

– Ну и зря скромничаешь. Пусть знают, что мы тоже фрицев бьем.

Поднялся с шинели Вася Сорокин. Его пошатывало, но он заявил, что от контузии отошел.

– Значит, вперед в бой? – насмешливо отреагировал Хижняк.

– А куды денешься? – покосился еще раз на пробитую броню Сорокин. – Хочешь, не хочешь, а воевать надо.

– Сознательный ты у нас, – ехидно вставил Швецов. – Как и командир. Машина продырявлена, люди контужены, а он через десять минут обещает снова в бой вступить.

Впрочем, наводчик выражал свое недовольство вполголоса. Карелина он побаивался. Психанет в горячке и отстранит от прицела. Будет вместе с Сорокой снаряды перебирать. Но лейтенант, кажется, его не слышал.

Взобравшись на пригорок, рассматривал окрестности. Стрельба продолжалась, горели две-три машины, окутанные клубами дыма.

«Опять на авось, – с досадой размышлял лейтенант Карелин. – Прислали пять самоходок, вот мы тут подвигов понаделаем!»

Вася Сорокин, чудом не угодивший под снаряд, тем более не рвался под огонь. В свои двадцать три года он был женат, имел двоих детей и больше думал о семье, чем о дальнейшем бое.

Время от времени оглядывался на горящую огромным костром самоходку и в очередной раз жалел, что угодил на этот «танк – не танк» с тонкой броней, которую любой снаряд пробьет, а действовать приходится на переднем крае. Называется «машина поддержки пехоты», а бой с утра идет с танками, чья броня в два раза толще. Долгой жизни на этой «коломбине» не получится.

При этом Вася забывал, что, отвоевав год «на земле» в расчетах неуклюжих трехдюймовых Ф-22, два раза был крепко ранен, однажды едва выскочил из-под гусениц немецкого танка.

Пушку смяло в блин, ребят побило, подносчика размазало тяжелыми траками. Гад-фашист и Сорокина собирался расплющить, но Василий, отпрыгнув, бежал, слыша свист пуль над головой, от которых тоже сумел увернуться. Двое детишек, а его гусеницами и пулеметом хотели прикончить! Сегодня с одним гадом рассчитались.

Тем временем кое-как поставили на место штыри для брезента, а Павел Карелин хмуро приказал Швецову:

– Убери снаряды из-под гусениц. Сдавать назад будем, наедем на взрыватель – глупость получится.

Наводчик молча сгреб оба помятых снаряда, которые второпях сбросил под гусеницы, и отнес в сторону.

Обогнули озеро и, увеличив ход, пошли догонять немецкие танки. Карелин не был злопамятен, наводчика ценил и снова уступил старшему сержанту его законное место.

Миновали догорающие обломки Т-4. Повеселевший Михаил Швецов заявил, что фрица наверняка уделал комбат.

– У капитана глаз точный!

Остальной экипаж на похвалу наводчика не отреагировал. В приятелях у комбата, кроме Швецова, никто не ходил. Таилась хоть и мелкая, но обида, что капитан Ивнев ни словом не обмолвился об уничтоженной «плуге», хотя наверняка видел взрыв. А командира машины Карелина едва не в трусости обвинил.

– Гонют… все вперед гонют, – выразил общее настроение Сорокин Вася, самый младший по званию в экипаже и самый многодетный. – Слышь, Дмитрич, я бронебойный зарядил.

– Правильно, – одобрил его действия лейтенант Карелин.