Читать книгу "Орел в песках - Саймон Скэрроу"

— Почему? — вмешался Макрон. — Что такого особенного в Иудее?

— Спроси у них! — Флориан махнул рукой в сторону балкона. — Я уже восемь лет торчу здесь, но не могу назвать другом никого из местных. — Он замолчал, отпил большой глоток из чаши и со стуком поставил ее на стол. — Так что забудь про их сердца и души. Не выйдет. Иудеи ненавидят «сынов киттимских» — так они зовут нас. Лучшее, что мы можем сделать, — схватить их за яйца и подвесить, пока не выхаркают налоги, которые обязаны платить.

— Живописно, — пожал плечами Макрон. — Сразу вспоминается зверюга Гай Калигула. Как это он там говорил, а, Катон?

— Пусть ненавидят, лишь бы боялись…

— Точно! — Макрон хлопнул рукой по столу. — Охренительно дельный совет, пусть даже Калигула совсем свихнулся. Похоже, это лучший подход здесь, если с местными и впрямь так тяжело.

— Поверь мне, — серьезно ответил Флориан. — Именно так и обстоят дела, если не хуже. По-моему, все из-за их упертой религии. При малейшем неуважении к их вере они выходят на улицы и бунтуют. Несколько лет назад, на Пасху, один из наших выпятил задницу над стеной и пустил ветры в толпу. Скажете — просто тупая солдатская шутка? Для них — нет. После десятков убийств солдата пришлось казнить. То же самое случилось с оптионом в каком-то селении недалеко от Капернаума — глупец удумал сжечь священные книги, чтобы проучить жителей. Чуть восстание не началось. Пришлось отдать оптиона, и толпа разорвала его на части. Иначе мы не восстановили бы порядок. Учтите, иудеи не пойдут ни на малейшие уступки во всем, что хоть как-то касается их религии. Именно поэтому у нас здесь нет ни штандартов когорт, ни изображений императора. Местные свысока смотрят на весь остальной мир и твердо уверены, что избраны для какой-то великой цели. — Флориан рассмеялся. — Вот оглядитесь. Пыльная тесная крысиная нора. Похоже на землю для избранного народа?

Макрон бросил взгляд на Катона и пожал плечами.

— Как-то не очень.

Флориан налил себе еще воды, сделал маленький глоток и задумчиво посмотрел на гостей.

— Ты гадаешь, зачем мы тут, — улыбнулся Катон.

Флориан пожал плечами.

— Была такая мысль. Не очень-то верится, что империя отправит двух центурионов нянчить колонну рекрутов-новобранцев. Так что если не рассердитесь на прямоту, зачем вы тут?

— Не на замену тебе, — сказал Макрон и улыбнулся. — Прости, приятель, но такого приказа мы не получали.

— Проклятье.

Катон кашлянул.

— Похоже, в имперской канцелярии не так плохо представляют положение в Иудее, как ты думаешь.

Флориан вскинул брови.

— Даже так?

— Секретарь императора получил несколько тревожных докладов от агентов в этой части империи.

— В самом деле? — Флориан бесстрастно смотрел на Катона.

— Этого хватило, чтобы поставить под сомнение отчеты, предоставленные прокуратором. Поэтому послали нас. Нарцисс хочет оценить положение свежим взглядом. Мы уже говорили с прокуратором. Похоже, ты прав на его счет. Он не может себе позволить взглянуть правде в глаза. Его подчиненные прекрасно знают, что тут происходит, но знают и то, что Александра не порадуют мнения, противоречащие официальному. Поэтому нам нужно было встретиться с тобой. Как главный тайный агент разведки Нарцисса в этой провинции, ты первый, к кому стоит обращаться.

Повисло напряженное молчание.

— Верно, — коротко кивнул Флориан. — Полагаю, вы не упоминали об этом прокуратору?

— За кого ты нас принимаешь? — спросил Макрон.

— Без обид, центурион, но мне приходится тщательно скрывать свою истинную роль. Если иудейские повстанцы что-то заподозрят, я стану добычей стервятников еще до заката — только, конечно, после того, как у меня выпытают имена агентов. Неудивительно, что я забочусь о сохранении моей тайны.

— Мы сохраним ее, — заверил Катон. — Непременно. Иначе Нарцисс не доверил бы ее нам.

Флориан кивнул.

— Хорошо, так чем могу помочь?

Теперь, когда все недоговоренности прояснились, Катон мог открыто изложить свою задачу.

— Поскольку большую часть информации Нарцисс получил из твоей сети, ты представляешь, что его заботит в первую очередь. Главная угроза исходит из Парфии.

— И тут ничего нового, — добавил Макрон. — Все время, сколько у Рима существуют интересы на Востоке, мы сталкиваемся с этими ублюдками.

— Да, — продолжил Катон, — действительно. К счастью, пустыня служит естественным препятствием между Парфией и Римом и вот уже почти сотню лет обеспечивает некое подобие мира на границе. Но старое соперничество осталось, и сейчас, похоже, парфяне затевают игру в Пальмире.

— Так я слышал. — Флориан почесал щеку. — На меня работает купец, который водит туда караваны. Он утверждает, что парфяне пытаются посеять раздоры между членами царского дома в Пальмире. Будто бы они пообещали корону принцу Артаксу, если он согласится стать союзником Парфии. Артакс, конечно, все отрицает, и царь не решается убрать его без твердых доказательств, чтобы не пугать других принцев.

— Нарцисс об этом упоминал, — кивнул Катон. — Если Парфия наложит руки на Пальмиру, их армия сможет свободно промаршировать до границ провинции Сирии. Сейчас в Антиохии три легиона. Собирались отправить четвертый, но возникла еще одна проблема.

Тут знания Флориана о ситуации заканчивались, и он с любопытством глядел на Катона.

— Какая?

Катон инстинктивно понизил голос:

— Легат Кассий Лонгин, наместник Сирии.

— А что с ним?

— Нарцисс ему не доверяет.

Макрон рассмеялся.

— Нарцисс не доверяет никому. И, кстати, никто в здравом уме не доверяет ему.

— В любом случае, — продолжил Катон, — похоже, что Кассий Лонгин связан с теми кругами в Риме, которые противостоят императору.

Флориан поднял глаза.

— Ты говоришь о мерзавцах, которые называют себя либераторами?

— Конечно, — невесело усмехнулся Катон. — Один из них попался Нарциссу в начале года. Перед смертью он назвал несколько имен, среди них — Лонгина.

Флориан нахмурился.

— Мои источники в Антиохии ничего не сообщали о Лонгине. Ничего подозрительного. Я встречался с ним несколько раз. Честно говоря, слабо верится. Он чересчур осторожен, чтобы выступить самостоятельно.

Макрон улыбнулся.

— Кто угодно поверит в свои силы, имея под своим началом три, а тем более — четыре легиона. Такая мощь любого толкнет на подвиги.

— Однако не любого повернет против целой империи, — возразил Флориан.

Катон кивнул.

— Верно — в нашей ситуации. А вдруг императору придется усилить область новыми легионами? Чтобы не только противостоять парфянской угрозе, но и подавить мятеж здесь, в Иудее?