Читать книгу "Оруженосец в серой шинели - Александр Конторович"

– Смотри! – трогаю я за локоть Алена. – Вон та группа – в темно-красных плащах!

– Что там?

А посмотреть – есть на что.

Доскакав до горловины прохода, темно-красные всадники не ринулись в него, напротив, они развернулись цепью поперек, не пропуская никого дальше. Нещадно избиваемые нагайками, они, тем не менее, держат оборону. Впрочем… нет, кое-кого они все-таки пропускают! Таких же, как и они сами и ещё некоторых – с белыми повязками на голове.

– Надо сказать командиру! – говорит мне Ален.

– Мне?

– Ты увидел – тебе и докладывать!

Вопросительный взгляд в сторону десятника. Тот, услышав наш разговор, наклоняет голову – иди!

Отсалютовав ему, взбегаю по ступеням и коротко сообщаю сержанту обо всем.

Он, приглядевшись повнимательнее, усмехается и делает мне знак остаться.

Толчея, тем временем, заканчивается, на шесте уже не осталось красных лент.

Все их обладатели выстраиваются перед помостом.

Прочие столпились за их спинами, разгоряченные и возбужденные, они еле удерживают своих коней.

Приглядываюсь – так и есть!

Более десятка темно-красных плащей, почти десяток белоповязочников… все они тут.

– Хитрецы! – усмехается Лексли. – Обеспечили прорыв своим товарищам…

В принципе, правила состязаний такого впрямую не запрещают – вообще никак подобных действий не оговаривают. Тут каждый – за себя.

– Кто старший? – интересуется Кот. – Среди этих – в темно-красных плащах?

Секундное замешательство – и из толпы проигравших вперед выталкивают худощавого парня на соловой лошади. Красной ленты у него, разумеется, нет.

– Как твоё имя? – спрашивает наместник.

– Седер!

– Почему у тебя нет ленты?

Парень пожимает плечами. Поперек лица у него вспух след удара нагайки, один глаз заплыл от синяка.

– Плохо видел, вот и не успел сорвать. А дальше… меня оттеснили, и срывать стало уже нечего.

– То есть – ты не попал в число выигравших?

– Не попал, – кивает парень.

– Это ты придумал такой вот приём?

– Я.

– Они уедут – ты останешься. Что станешь делать в следующем году? Попробуешь снова? Так, как вышло сегодня – уже не пройдет, этот прием все видели и сделают из этого соответствующие выводы.

– Ещё что-нибудь придумаю… – пожимает плечами худощавый.

А говорить ему трудно! Он ещё и на бок скривился как-то… видать, туда тоже прилетело основательно.

Тихо шепчу об этот Коту.

– Тебе ведь не только по лицу досталось? – интересуется он у горца.

– Не стоит внимания, это мелочь…

Ага! Да он еле в седле сидит!

Ноги сами несут меня вниз. Толпа расступается, и я подхожу к нему вплотную.

– Руку убери…

– Чего тебе? – удивляется Седер.

– Руку, говорю, убери!

Не дожидаясь ответа, приподнимаю полу плаща, который он прижимает левой рукой к боку.

Опа… а весь бок-то у него в крови! И это – уж никак не удар нагайкой, края одежды ровно разрезаны.

Протягиваю левую ладонь касаюсь ею бока – парень дергается в сторону.

Разворачиваюсь и, поднявшись наверх, демонстрирую окровавленную руку сержанту.

– Так… – сжимает губы наместник. – А ведь оружие использовать запрещено… Нельзя даже иметь его с собой на поле состязаний.

Среди князей проносится говорок, многие покачивают головами – осуждают.

– Пусть выйдет вперед имеющий кинжал! – встает с места один из князей. – Пусть покажет свое лицо!

Тишина…

Соревновавшиеся всадники возбужденно переглядываются. Но вперед никто не выходит.

Лексли задумчиво барабанит пальцами по подлокотнику кресла. Правила соревнований нарушены, и формально он может отменить их результат. В какой-то момент его взгляд встречается с моим – он словно бы спрашивает меня – ну, что?

Перед сержантом стоит блюдо, покрытое красным платком – на нём лежат какие-то фрукты.

Секунда – и этот платок в моей руке.

Снова скрипят под ногами ступени.

– На, перевяжи свою рану! – протягиваю я платок Седеру. – Истечешь кровью… зачем? Ты и так сделал всё, что мог, незачем демонстрировать свою храбрость дальше…

Он усмехается и забирает платок, неуклюже прикладывая его к ране.

– Обожди…

Всё-таки моя мать – целительница! И не из последних! Так что раны перевязывать – меня учить не нужно. Мои руки делают все это быстрее и качественнее – чего уж там…

– Так-то лучше!

Горец благодарно кивает, и я возвращаюсь назад.

А наверху уже закончилось импровизированное совещание. Лексли с интересом наблюдает за мной.

– Перевязал?

– Он чуть кровью не истек. Хороший воин будет, зачем из гордости показывать глупую удаль?

– Хм! – хмыкает Кот. Поворачивается к князьям. – Сколько здесь стоит человек, имеющих красную ленту?

– Сто! – отвечает старейший князь.

– Разве? А вон тот? – и сержант указывает на Седера. На его боку виднеется лоскут красного цвета. Издали он вполне похож на край ленты.

– Он не сорвал её с шеста! – упорствует князь.

– Кто-то может сказать, что он получил её бесчестным образом?

– Ему перевязали рану!

– Которой, вообще-то и не должно было быть вовсе…

Горец смущенно разводит руками – говорить ему нечего. Или отменять все соревнования (что князьям совсем не по душе – следующие, по закону, только через год), тем паче – по такой неприятной причине, или признать правильность слов наместника. Тем более что никакие правила не оговаривают какой должна быть лента. Красная – и всё.

– Нет возражений? – Кот оглядывает князей. Те согласно кивают – никаких!

– Седер! – приподнимается сержант с кресла. – Займи своё законное место – среди своих товарищей!

Парня тотчас же окружают его сотоварищи в темно-красных плащах, хлопают по плечам, обнимают. Ну вот, стало быть, для него день зазря не прошел – уже неплохо!

А дальше был пир – на который нас, ещё не совсем полноценных дружинников, не пригласили. Вполне закономерно – ты ещё заслужи это право! Право сидеть за одним столом с опытными воинами! И тут уже мало кого волновало, что мы латники лорда – местные обычаи Лексли уважал. И старался без особой необходимости никого лишний раз не раздражать, демонстрируя свою (весьма, кстати, немалую) власть.