Читать книгу "Скинхед - Наталья Нечаева"

— Он за мусорными бачками лежал, — шепчет Катька. — Мы в жмурки играли. Я спряталась, а он — там. И не шевелится. Он, наверное, заболел. Или кушать хочет. Давай ему молока дадим! Вдруг он от мамы потерялся?

Щенок не стал ни пить, ни есть. Он тихо лежал все на том же боку, изредка открывая грустные глаза. Ваня с Катюшкой сидели над ним, осторожно, кончиками пальцев, поглаживая желто-черно-коричневые пятна на нежной шелковой шкурке.

— Может, у него температура? — испуганно шепчет Катька. — Потрогай, носик горячий, как батарея.

— Его надо к врачу! — принимает Ваня мужское решение. — Пошли!

Они выходят из дому на вечернюю, в нарядных фонарях улицу. И выздоровевший, повзрослевший Бимка, еще щенок, но уже большой и сильный, весело бежит рядом. Ваня торопится, потому что надо забрать из садика Катьку, а он и так задержался в школе. И Катька осталась в группе совсем одна и, конечно, плачет, потому что воспитательница снова ворчит, что Баязитову никогда не забирают вовремя и что персонал из-за нее должен… Будто Катька виновата, что мать работает допоздна, а восьмые классы в Ваниной школе перевели во вторую смену…

Вот и Катюшкин садик, а вот и она сама, увидела Ваню и понеслась, раскинув руки, к ним с Бимкой. Рядом тормозит красивая синяя машина. И еще одна малявка так же смешно растопыривает ладошки и бросается к калитке.

— Бимка, встречай Катю! — Ваня отстегивает поводок.

Из машины важно вываливается здоровый мужик с бритым черепом и огромным, загнутым, как клюв у школьного попугая, носом. Наверное, приехал за дочкой, той самой, которая бежит следом за Катюшкой. Это очень хорошо! Значит, сестренка сидела тут не одна и от воспитательницы ей не очень досталось.

Бимка с мячиком во рту несется вперед, прошмыгивает в калитку и, бросив игрушку к ногам Катьки, начинает громко и счастливо тявкать, пытаясь в прыжке дотянуться до девчачьего лица. Малышка, бегущая сзади, вдруг останавливается, неожиданно низким, испуганным басом выкрикивает «Папа!» и начинает громко реветь.

Веселый Бимка делает длинный прыжок от Катюшки и оказывается прямо перед девчонкой. Он крутится рядом с ревой, подскакивает, суетится, видно, очень хочет ее утешить и развеселить, как всегда делает, когда Катька вдруг начинает кукситься. Рыжий хвост, как заведенный, туда-сюда! Он уже не гавкает, а просительно поскуливает, типа: не плачь, все хорошо, давай лучше поиграем!

Плакса продолжает орать, отмахиваясь от Бимки руками.

— Убери собаку, ублюдок! — слышит Ваня откуда-то сбоку бас, даже не бас, а рык, страшный и хриплый. — Убью!

— Бим, — кричит Ваня, — ко мне!

Щенок на секунду застывает, потом подхватывает с земли мячик и снова бросается к девчонке, отчаянно желая утешить ее самым главным свои сокровищем.

Огромная темная туша проносится мимо Вани, отшвыривает его наземь ударом локтя. Падая, Ваня видит, как шлепается в клумбу точно так же отброшенная с дороги Катюшка. Истошно и жалобно, перекрывая девчачий плач и громкую ругань лысого, взвизгивает Бимка. Видно, носатый пнул и его со всей дури…

— Ну-ну, — слышится ласковый хриплый голос, — иди к папе. — И дальше какие-то быстрые ласковые слова на непонятном гортанном языке.

Носатый подхватывает плачущую девчонку на руки и быстро, не оглядываясь, уносит ее к машине. Звук мотора, визг резко взявших с места колес.

Ваня отряхивается, поднимает дрожащую, испуганную Катьку, берет на руки скулящего щенка.

— Бимочка, — Катюшка гладит собачьи уши, — тебе больно?

Пес, жалуясь, громко и судорожно вскуливает.

— Бимочка… — По Катькиным щекам ползут крупные прозрачные живые горошины. — Зачем он так, Вань? Что мы ему сделали. Злой, злой дядька! И Амина злая! Она никого не любит. И жадная! И все время ябедничает!

Ваня пристегивает поводок, берет за руку сестренку.

— Пойдем? — Он не знает, что сказать. Слишком все быстро и неожиданно. И в самом деле — за что?

Они едва заворачивают за угол, как рядом, круто развернувшись в тесноте переулка, тормозит машина. И Ваня еще не успевает сообразить, что автомобиль — тот самый, на котором только что уехал носатый… Если б сообразил, если б в тот момент не высмаркивал плачущей Катьке сопли из носа…

— А ну стойте, ублюдки! — Лысый вываливается из машины и преграждает им дорогу. — Собаку на людях дрессируешь? Черных не любишь, да?

Ваня и Катя останавливаются как вкопанные, а Бимка, впервые в своей недолгой жизни, вздыбливает холку и пробует рычать. Неумело, по-щенячьи, не злобно вовсе, а скорее, удивленно.

— Что? — взвивается мужик. — Ты на меня еще и хвост поднимаешь?

Он наклоняется к щенку, и от ярости, перекосившей носатое лицо, Ване становится еще страшнее. Испуганный Бимка, прячась за ноги хозяина, громко и звонко тявкает.

— Дяденька, — плачет Катька, — он не кусается! Он маленький!

— А большим уже никогда не будет!

Одним движением лысый хватает щенка за шкирку и, с силой размахнувшись, впечатывает собачью голову в близкий угол дома…

Дом, не выдержав этого сильного удара, подламывается в самом основании, как детский грибок в песочнице. И начинает заваливаться набок, бесшумно и страшно, накрывая своей величавой массой распластанное под водосточной трубой маленькое пятнистое тельце с кровавым месивом вместо веселой ушастой мордахи. Тяжелые кирпичи валятся на застывшую в немом жутком крике Катюшку, самого Ваню, почему-то лежащего на раскаленном тротуаре.

— Катька, — хочет оттолкнуть он сестренку от страшного места.

— Она дома тебя ждет, — шмыгая носом, извещает мать. — Даже в школу сегодня не ходила, говорит, Ванечка придет, а вдруг у него ключей нет…

— Бимка…

— Так это же он тебя нашел! Я говорю, пойдем Ваню искать, догадалась его с поводка спустить. Он как помчался! И оглядывается, меня зовет: мол давай шевелись быстрее. А я же, как он, не могу, у меня же всего две ноги, а не четыре.

Ваня чувствует, что мать очень боится. Оттого так и тараторит, подхихикивая, чтоб не разреветься, наверное. Чего пришла? Сидела бы дома с Катькой, а он бы отлежался да сам и вернулся. Только бы отдохнул немного.

— Иди домой…

— Заговорил, слава богу! А я уж думала, ты бредишь. Горишь весь. Температура у тебя, сыночка. Вставай потихоньку. Что тут в подвале лежать? Страшно… Я уж прямо не знаю, как решилась за Бимкой спуститься. Чуть от ужаса не умерла.

Мать не врет. Она и в самом деле жуткая трусиха, и Ваня ее за это презирает. Ну, скажите, как можно бояться жуков и пауков и даже божьих коровок? А когда Ванин одноклассник пришел к ним в гости с ручной белой мышкой, красноглазой красоткой Дунькой, мать вообще грохнулась в обморок. По-настоящему. Хорошо, что не на живот, а то вполне могла бы еще неродившуюся Катюшку придавить. И отчим, приведя ее в чувство вонючим нашатырем, матюками и пинками выгнал из дому Ваню вместе с другом и Дунькой. Хотя если матери кого и стоило бояться, то это отчима. Лично Ваня ненавидел его лютой ненавистью, а терпел его по одной причине: отчим был сильнее. А потом еще из-за Катьки. Уж очень она его любила и лицом уродилась точь-в-точь. Только отчим был страхолюдина, помесь гориллы с крокодилом, а Катюшка — красавица. И очень добрая. Да и вообще, Катька — единственное существо, кроме Бимки, кого Ваня любит. Мать он, конечно, тоже любит, но не так, как Катьку, а как любят убогих или больных скорее, жалко ее, да и все.