Читать книгу "Библиотекарь, или Как украсть президентское кресло - Ларри Бейнхарт"

— Это Киплинг сказал, что пора уже нам, американцам, принимать олимпийский факел.

— Да, вы правы.

Если быть точнее, то Киплинг сказал, что теперь мы, как белые люди, должны взвалить на себя бремя, в поэме, озаглавленной так же и изданной в журнале «МакКлюр» в 1899 году.

— И мы приняли его, сынок, при-ня-ли.

— Гм…

— Вот здесь — моя жизнь, — тут Стоуи показал дрожащим пальцем в угол комнаты, где нижние полки были завалены газетами, перед полками стояли пластиковые боксы с крышками, открывающимися одним нажатием на два замочка на крышках, — и не только здесь. Дом забит этим. Ну что ж, за работу! Сейчас же за работу!

Работа сама по себе была не сложной. Большая часть его бумаг касалась земель, которые он обустроил и продал с выгодой для себя. Обнаружив, что прислугу можно очень здорово использовать, я начал немедленно этим пользоваться, можно даже сказать, я стал родоначальником дела «Как сделать так, чтобы прислуга служила вам великолепно», и совершенно позабыл о своей врождённой склонности ко всеобщему равенству. Рита, горничная, подавала кофе и другие напитки. Когда я соберусь уходить, надо сказать об этом Биллу, швейцару, и он подгонит мою машину. Обращаясь ко мне, и Билл, и Рита называли меня «сэром». Я объяснил им, что я такой же наёмный работник, как и они, и попросил не называть меня «сэром».

— Да, сэр, — сказал Билл.

— Конечно, сэр, — сказала Рита.

На третий день после работы я поехал домой. Вдруг раздался телефонный звонок, и Билл спросил, почему я дома. Я объяснил ему, что просто замещал Элайну. Два дня, как она и просила. «Разве она не вернулась?»

— О Господи! Нет, её нет, и мистер Стоуи очень огорчён этим обстоятельством. Дело в том, что он был настроен на работу.

— Я не знаю, где она. Сегодня был трудный день.

— Если бы вы согласились, я мог бы прислать за вами машину. Для многих людей управление машиной — это большой стресс, я их прекрасно понимаю.

За мной ещё никогда не присылали машину, так что я согласился.

Приехала большая «БМВ», просто огромная. Шофёра звали Раймондом. Он был очень вежлив, но лицо у него было несколько устрашающим.

На следующий день Билл позвонил мне на работу. Он не смог дозвониться до Элайны, и чтобы не получилось так, что она снова не придёт, а ему придётся отдуваться, он спросил меня, не могу ли я приехать к ним ещё разок. Если бы я согласился, Раймонд мог бы подобрать меня прямо у дверей университета, а кухарка приготовит перекусить, если бы это могло скрасить моё неудовольствие. Старик так переживает за свою затею!

Элайна не появлялась, я продолжал замещать её день за днём. Так я стал библиотекарем мистера Стоуи.

Разбирая его чековые книжки, я обнаружил, что раздел лесов и холмов на участки по пол-акра каждый — дело выгодное. Какие-то жалкие несколько миллионов Стоуи превратил в 1,8 миллиарда. «Хочу успеть заработать два миллиарда, прежде чем помру», — приговаривал старик. А однажды он сказал, что кое-кто очень хотел бы остановить его.

— Что вы говорите, — отозвался я.

— Этот идиот Рузвельт хотел превратить Америку в социалистическую страну.

Я пробурчал что-то маловразумительное, что должно было означать согласие, так бормочет несведущая деревенщина.

— Но, конечно, мы поддержим его. Именно поэтому — тут его голос даже задрожал от волнения — именно поэтому в этом веке Америка снова будет господствовать в мире, чёрт её дери. И именно поэтому господствовать мы будем два века, а не один. — Тут его голос зазвучал тише. — Это чертовски дорого. Я сам лично носил деньги трём американским президентам. Здесь где-то даже чеки есть, — закончил он почти шёпотом.

Глава 3

Джек Морган держался так, будто проглотил аршин, он, не мигая, смотрел прямо в глаза старика.

Глаза были серыми, серыми были и волосы, а лицо напоминало серо-белую безжизненную маску недавно почившего или живого, собирающего отправиться к праотцам в недалеком будущем. Но Морган, как и многие другие, считал его Кардиналом — настолько крепко казался он связанным с этим миром незримыми нитями, иногда им даже казалось, что он знается с иной, неподвластной человеку, силой..

Выглядел Кардинал ужасно — мышцы уже плохо служили ему, и походка была неровной, а вокруг рта залегли глубокие морщины, но глаза его смотрели пристально и гипнотически, как серые пушечные дула линкора «Миссури». Казалось, что он сам и не догадывается о своём физическом уродстве, со стороны, наоборот, казалось, что он с удовольствием пользуется своим богатством, властью, положением в обществе и радостно стремится к ещё большему богатству, власти и лидерству в любой обстановке.

— У старого дурака новый библиотекарь. Почему? — спросил Кардинал.

Его «Почему?» прозвучало как: «Какого чёрта об этом так долго никто ничего не знал? Как, чёрт его раздери, этот библиотекарь пробрался в дом без нашего ведома? Без твоего, Морган, ведома?»

— Я беру на себя всю ответственность — быстро и по-военному среагировал Джек, ответственность всегда лежит на начальнике. Да, когда он вернётся в свою часть, он устроит там разборку. «Часть» — это, конечно же, образное сравнение, никакой части на самом деле нет — но перед его начальством вся ответственность лежит на нём. Взгляд у Кардинала был таким тяжёлым и говорящим, что Морган чуть ли не в самом деле услышал его: «Дерьмо!»

— Я всё исправлю, сэр. Можете на меня положиться.

— Не пытайтесь прыгать через голову, но постарайтесь сделать всё возможное.

Кардинал частенько использовал такие «домашние» заготовки. С одной стороны, подчинённые получали руководство к действию, с другой стороны, что очень радовало, это давало ему свободу действий: если всё пойдёт как надо, Кардинал пожнёт лавры, если всё пойдёт не так, как задумывалось, — шишки полетят в его подчинённого. Эта манера привела его к власти, она помогла ему сначала в бизнесе, потом в политике и продолжала верой и правдой служить и по сей день. Метод, безусловно, заслуживал всемерного восхищения и почтения, но Джек, например, воспользоваться им не мог — для Джека, свято верившего в военную прямоту, он был слишком надуманным, слишком хитрым. Так что Джек по служебной лестнице взобрался не очень высоко.

— Вся заковыка в том, — объяснил Джек, — что мы не можем установить слежку за домом Стоуи. Целый день по имению шныряют его люди. Первоклассные спецы, конечно же.

— Ну, может быть, можно с ними договориться?

— Мы пытались, — Боже! Как же Джек ненавидел слово «пытаться», никогда не говори: «Я постарался, говори — я сделал». — Да и прислуга хранит ему верность. Да и вообще, не вижу в этом ничего страшного, мы же все по одну сторону баррикад. В смысле, я хочу сказать, что разве есть у нас более верный сторонник, чем Алан Стоуи?

— Он на своей стороне и только на своей — пробормотал Кардинал. — Поумнел с возрастом.