Читать книгу "Ничья земля - Ян Валетов"
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Не ори и не дергайся, — сказал Сергеев задыхаясь, — как скомандую, будешь пытаться всплыть. Понял?
Человек ничего не говорил, только разевал рот, словно в крике и отплевывался земляными сгустками.
Не выпуская воротник из рук, Сергеев попробовал перевернуться. Грязь чавкнула, но отпустила. Тогда он, быстро перебирая ногами, развернул корпус на 180 градусов и замер. Теперь надо было выбрать слабину троса и начать движение к краю «бульки».
— Попробуй высвободить одну руку, — сказал Михаил, чувствуя, как тело человека опять начинает уходить вглубь. — Аккуратно, подними одно плечо и попытайся просунуть кисть наверх, поближе к туловищу.
Человек закопошился, пытаясь выполнить команду.
— Только ногами не дергай. Засосет еще больше. Аккуратно.
Михал несколькими сильными рывками за воротник попытался помочь тонущему выбраться, и, погрузившись от этого в грязь на несколько сантиметров, опять повернулся, не давая «бульке» себя притопить.
С третьей попытки на поверхности появилась кисть руки, за которую Сергеев ухватился, как утопающий за соломинку и тут же обалдел, хотя было не до того — кисть была не мужская. Или женская или детская — слишком хрупкими были пальцы. Потом разберемся!
— За шею, за шею хватай, — сказал Сергеев.
Тонущий так рьяно выполнил просьбу, что у Михаила перехватило дыхание.
— Да не так же! — прохрипел он. — На горло не дави!
Хватка ослабла. Теперь надо было начинать движение к берегу. Сергеев потянул за трос, но с места не сдвинулся, зато его зад затонул в грязи, как торпедированный линкор. Тот или та, кого Сергеев решил спасти, сидел в ловушке крепко — в пору было вспоминать сказку про репку. Вот только сказочных персонажей не было видно в округе, и, наверное, слава Богу, что не было. Разные бывают нынче персонажи. И сказки тоже бывают разные.
Чувствуя себя червяком-переростком, Сергеев, почти став на «мостик», выиграл у трясины несколько сантиметров, но в сравнении с оставшимися до твердой земли двумя метрами — достижение не впечатляло. Веревка, соединявшая его с остовом микроавтобуса, натянулась, как струна. В спину стреляло до потемнения в глазах, но Михаил, понимая, что, ослабив напор, потеряет свой эфемерный выигрыш, тянул так, что щелкали суставы.
От грязи тошнотворно пахло задохнувшимся творогом и тлением, и от этого сбивалось и без того неровное дыхание. День был, мягко говоря, не жаркий — конец апреля не баловал особо высокой температурой, а по ночам на почве хозяйничали заморозки, но Сергеев чувствовал, что взмок, как мышь, под плотной коркой покрывшей тело. Со лба пот лился сплошным потоком, попадая в глаза. Канат резал ладони, а вырваться из смертоносных объятий «бульки» не удавалось.
— Помоги! — прохрипел он, не узнавая собственного голоса. — Двигайся, как змея! Как будто ты ползешь! Ну же! Давай!
Он понял, что уже борется за обе жизни, а не за чужую. А если быть до конца честным — то больше за собственную.
И в этот момент трясина чуть поддалась. Грязь зачавкала, Сергеев судорожно перебирал руками, подтягивая их обоих с одной мыслью — не останавливаться! Не останавливаться, выскочить на край до того момента, как они начнут погружаться снова и «булька» сомкнет челюсти. Он смотрел на трос, связывающий их со стойкой того, что когда-то, в прошлой жизни, было микроавтобусом, натянутый, словно тетива лука. Смотрел на узел, обвивший стойку, на узел, затянутый им в спешке. Смотрел с ужасом, потому, что видел, как начал укорачиваться свободный конец троса. Потому, что понимал, как мало времени осталось до того момента, как конец веревки, скользнув вовнутрь хитросплетений узла, вырвется на свободу с другой стороны, и она красно-белой змеей упадет на поросшую клочковатой, пыльной травой землю. И это будет конец. Даже если до твердой земли останется полметра — их не преодолеть никогда.
Быстрее. Еще быстрее. Он тянул так, что слышал, как рвутся мышечные волокна в перенапряженных руках. «Булька» не отпускала, стараясь схватить за ноги, придержать за талию, обсосать своим слюнявым коричневым ртом, проглотить. Только бы успеть! Свободный конец каната скрылся в узле. Сергеев рванулся вперед, на изломанный край провала, сухие пласты захрустели под ними, как снежный наст под тяжестью саней. С низким, тихим звуком, похожим на звук басовой гитарной струны, узел развязался, и веревка хлестнула по земле. Но было уже поздно.
«Булька» осталась ни с чем. Сергеев со спасенным незнакомцем на спине, полз по твердой почве, беззвучно крича и срывая ногти о землю. Он рухнул без сил и почти без сознания только тогда, когда между ним и ловушкой было почти два метра. Но, даже падая, нашел глазами место, где бросил автомат. Это был рефлекс. Одна опасность отступила. Но это не значило, что где-то рядом не ждет своего часа другая. Еще более страшная и неотвратимая.
Тогда они долго лежали возле лужи, на окраине еще недавно многолюдного города Борисполя, среди зарослей сорняка и жалких развалин, под низким, облачным небом. Таким же, как сейчас. Тяжелым, мутным, выкрашенным садящимся за облачной пеленой солнцем в цвет созревших нарывов.
Тогда вокруг них были трупы собак, а сегодня — в нескольких десятках метров лежали трупы людей. Но и в тот день, и сейчас — вокруг пахло смертью. Как ни кощунственно это звучит — привычно пахло смертью. Это был аромат времени. Самый стойкий запах в коллекции запахов последних лет.
В первые месяцы после Потопа запах разложения был так силен, что, казалось, весь мир состоит из гниющей плоти животных и людей. Похоронные команды — вначале были и такие, заливали рвы с телами раствором хлорки, но и эта резкая химическая вонь не могла заглушить сладкий запах тлена.
Сергеев потряс головой, стараясь отогнать воспоминания, и посмотрел на Молчуна искоса. Молчун великодушно сделал вид, что не заметил затянувшейся паузы.
— Он считаем меня стариком, — подумал Михаил. — В его глазах я стар, как Моисей. Как Великая Китайская стена. Что я сам думал в свои пятнадцать о людях, которым скоро пятьдесят? Я думал, что так долго не живут.
Он опять поднес бинокль к глазам и тщательно осмотрел окрестности еще раз, уделив особое внимание дальнему лесу — вдоль него проходила дорога, с которой свернули бронемашины. Если опасность где-то и притаилась, то лучшего места для засады в округе не было. Сергеев перевел взгляд на сгоревшие машины и подумал, что есть-таки в жизни счастье. Патроны, батарейки, оружие, консервы и, не исключено, спиртное лежало рядом. Иди и бери. И никто не разграбил место боя, ни одного следа человеческого присутствия — присутствия живых людей. С мертвыми, наоборот, обстояло благополучно. Они присутствовали в изобилии и уже никуда не спешили.
— Спускаемся к машинам, — сказал Сергеев негромко, — я — первым, ты — вторым. Сначала — дальняя БМП. Ты не входишь. Прикроешь меня и обыщешь тех двоих, которые слева. Патроны, спички зажигалки, батарейки — все, что найдешь. И бумаги посмотри, если есть бумаги. Ботинки тоже… Тебе нужны ботинки.
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Ничья земля - Ян Валетов», после закрытия браузера.