Читать книгу "Александр Македонский. Сын сновидения - Валерио Массимо Манфреди"

Филипп хлопнул его по плечу.

— Дайте поесть и выпить этому нашему другу. Всего, что он пожелает. И дайте ему поспать в хорошей постели, за то, что доставил мне лучшую из вестей.

Послы в свою очередь поздравили царя и попытались воспользоваться благоприятным моментом, чтобы завершить переговоры с наибольшей выгодой для себя, но тот заявил:

— Не сейчас, — и ушел в сопровождении своего начальника штаба.

Филипп тут же созвал всех командиров своего войска, велел принести вина и пожелал, чтобы они выпили с ним, а потом приказал:

— Трубите сбор. Хочу, чтобы мое войско построилось в безупречном порядке, как пехота, так и конница. Хочу, чтобы собрались все.

В лагере зазвучали трубы, и люди, уже слегка пьяные или полуголые в шатрах проституток, начали вставать на ноги, облачаться в доспехи, хватать копья и в спешке бросились строиться, поскольку сигнал трубы был равносилен голосу самого царя, кричавшего в ночи.

Филипп уже стоял на возвышении, окруженный своими военачальниками, и, когда все выстроились, самый старый воин, как обычно, выкрикнул:

— Зачем позвал нас, царь? Чего ты хочешь от своих солдат?

Филипп вышел вперед. Он был в парадных доспехах из железа и золота и длинном белоснежном плаще; на ногах сверкали поножи с серебряной чеканкой.

Тишину нарушало лишь фырканье коней и крики ночных зверей, привлеченных огнями лагеря. Полководцы, стоявшие по бокам от государя, видели, что его лицо покраснело, как бывало, когда он сидел у бивака, а глаза горят.

— Македонские мужи! — крикнул царь. — У меня дома, в Пелле, царица родила мне сына. В вашем присутствии я объявляю, что это мой законный наследник, чтобы вы запомнили. Его имя АЛЕКСАНДРОС!

Командиры приказали салютовать оружием, и пехотинцы взметнули вверх сариссы, огромные двенадцатифутовые боевые копья, конники подняли к небу лес дротов, а кони забили копытами и заржали, кусая удила.

Потом все начали ритмично выкрикивать имя царевича:

— Александр! Александр! Александр! — и стучать наконечниками копий по щитам, поднимая шум к самым звездам.

Они думали, что и слава Филиппова сына вместе с их голосами и шумом их оружия взметнется к обиталищу богов среди небесных созвездий.

В это время другой македонский военачальник — Парменион — со своим войском стоял лагерем в горах Иллирии неподалеку от озера Лихнитис, чтобы обезопасить также и этот участок македонской границы. Позже говорили, что в тот самый день, когда было объявлено о рождении у Филиппа сына, царь взял город Потидею и получил известие еще о двух победах: Пармениона над иллирийцами и своей квадриги на Олимпийских состязаниях. Прорицатели объявили, что царственный младенец, рожденный в день трех побед, будет непобедим.

На самом деле Парменион разбил иллирийцев в начале лета, вскоре после празднования Олимпийских игр и гонки колесниц, но, тем не менее, можно сказать, что Александр родился в год чудесных предзнаменований, и оставалось ожидать, что все его последующие деяния будут сродни скорее божественным, нежели человеческим.

Потидейские послы попытались продолжить свои переговоры с того места, на котором остановились, но Филипп кивнул своему начальнику штаба:

— Антипатр прекрасно знает мои соображения на этот счет, говорите с ним.

— Но, государь, — возразил Антипатр, — совершенно необходимо, чтобы царь…

Не дав ему закончить фразу, Филипп накинул плащ и свистом кликнул своего коня. Антипатр последовал за ним.

— Государь, ради этого момента потребовались месяцы осады и жестоких боев, и не можешь же ты…

— Еще как могу! — воскликнул царь, вскочив на коня и пришпорив его.

Покачав головой, Антипатр вернулся было в царский шатер, когда услышал оклик Филиппа:

— Возьми! — крикнул тот, сняв с пальца перстень с печаткой и бросая его своему соратнику. — Пригодится. Заключи для меня договор получше, Антипатр; ведь эта война и впрямь недешево нам обошлась!

Полководец на лету поймал царский перстень и несколько мгновений стоял, глядя, как царь скачет через лагерь и вылетает из северных ворот, а потом крикнул страже:

— За ним, идиоты! Неужели вы оставите его одного? Шевелитесь, гром на вашу голову!

Стража помчалась вслед, когда плащ Филиппа еще белел в лунном свете на склоне горы, а спустя несколько мгновений все исчезло. Антипатр вернулся в шатер, усадил ошеломленных потидейских послов, и, усевшись сам, спросил;

— Ну, так на чем мы остановились?

* * *

Филипп скакал всю ночь, останавливаясь только ради того, чтобы сменить коня или попить вместе с ним из ручья или родника. Пелла показалась вдали после наступления сумерек, когда последний луч заходящего солнца окрасил пурпуром отдаленные, заснеженные вершины Бермия, По равнине, как морские волны, прокатывались табуны скачущих галопом лошадей, а на спокойную гладь озера Борборос тысячами опускались на ночевку птицы.

Начинала сверкать вечерняя звезда, такая яркая, что бросала вызов великолепию луны, постепенно клонящейся к поверхности моря. То была звезда Аргеадов, династии, что правила на этой земле со времен Геракла, бессмертная звезда, самая прекрасная из всех, что сияют на небесах,

Филипп остановил коня, чтобы посмотреть на нее и воззвать к ней:

— Помоги моему сыну, — от всей души проговорил он. — Пусть он царствует после меня, и пусть после него царствуют его сыновья и сыновья его сыновей.

Потом, изнуренный и покрытый потом, неожиданно для всех поднялся в царский дворец. Послышался шум, шорох одежды суетящихся в коридоре женщин, звон оружия стражников.

Когда, царь вошел в двери спальни, царица сидела в кресле, и ее тело едва прикрывала собранная в тончайшие складки ионийская сорочка. В комнате пахло пиерской розой, а кормилица Артемизия держала на руках ребенка.

Двое оруженосцев развязали ремни панциря и отцепили меч, чтобы царь мог ощутить кожу малыша. Он взял ребенка на руки и долго держал, прижав головку меж шеей и плечом, чувствуя губы малыша на жестком от рубцов плече, ощущая тепло и запах лилейной детской кожи.

Закрыв глаза, Филипп прямо и неподвижно стоял посреди тихой комнаты. В это мгновение он забыл шум битвы, треск осадных машин, неистовый галоп коней. Он прислушивался к дыханию своего сына.

ГЛАВА 3

Через год царица Олимпиада родила дочку, которой дали имя Клеопатра. Девочка напоминала мать и была такой хорошенькой, что служанки развлекались, постоянно меняя ей наряды, как кукле.

Александра, который начал ходить уже три месяца назад, пустили в ее комнату лишь через несколько дней после рождения девочки с маленьким подарочком, приготовленным кормилицей. Мальчик осторожно приблизился к колыбели и стал с любопытством рассматривать сестренку, широко раскрыв глаза и склонив голову набок. Подошла служанка, боясь, что малыш из ревности причинит новорожденной какой-нибудь вред, но мальчик взял ее ручку и сжал в своей, словно понимая, что это существо соединено с ним глубокими узами и что надолго она станет его единственной подругой.