Читать книгу "Эхо - Майнет Уолтерс"

Однако ни многократные допросы его жены, ни тщательные проверки документов так и не выявили ни следов самого Стритера, ни пропавших денег. Скептики склонны считать, что Джеймс подготовил пути отступления давным-давно, а деньги были заранее надежно размещены в одном из зарубежных банков. Сторонники Стритера (а именно, его родители и брат) утверждают, что Джеймс явился лишь «козлом отпущения» и расплатился за чьи-то преступления. На самом же деле он, якобы был убит, для того чтобы снять подозрения с истинного злоумышленника. В защиту своей теории они предъявили написанное от руки послание, переданное по факсу Джеймсом из его рабочего кабинета в три часа дня в пятницу 27 апреля 1990 года своему брату в офис, находящийся в Эдинбурге.

В письме говорилось следующее:

«На чем бы ни настаивала полиция, — заявил Джон Стритер, — мой брат ни за что не отправил бы мне подобного письма, если собирался покинуть страну в тот же вечер. У него было достаточно других способов отвести от себя подозрения. Скорее, тогда бы уж он напомнил мне о нашем обещании погостить у него в мае и написал бы что-то вроде „увидимся через две недели“, а не „позвони, как только сможешь“. К тому же, зачем впутывать сюда отца? Он не смог бы обнадежить сразу двоих членов семьи скорой беседой, которая не могла состояться».

У полиции, однако, был более скептический взгляд на ситуацию. В основном она напирала на то, что в «Левенштейне» уже давно царила атмосфера подозрительности, и Стритеру было необходимо нейтрализовать повышенное внимание к его планам на выходные. Несмотря на предполагаемую секретность частного банковского расследования, большинство сотрудников обратили внимание на то, что все отчеты и сделки подвергаются тщательной аудиторской проверке. Естественно, в такой обстановке родилась масса слухов и домыслов: кто-то даже вспомнил, что незадолго до исчезновения Джеймса Стритера подозрения по некоторым документам падали именно на его отдел. Сам Джеймс занял выжидательную позицию, и как только понял, что проверка зашла достаточно далеко, тут же отправил брату факс, служащий своего рода дымовой завесой от следствия. Почти все телефонные сообщения, адресованные Стритеру, содержали приглашения на различные деловые мероприятия в апреле, мае и июне. Судя по показаниям жены Стритера, ее муж с начала апреля находился в приподнятом состоянии духа, стал необычайно общителен и просил ее как можно тщательнее готовиться к вечеринкам и приемам, список которых он составил вплоть до июля.

Полиция, однако же, была уверена, что Стритер действовал по тщательно продуманному плану. На это ее натолкнул тот факт, что секретарша Джеймса, видимо, находясь в курсе проводящейся секретной проверки банка, заполняла настольный дневник своего босса тщательней, чем обычно, отмечая даже незначительные частные встречи на длительное время вперед. Это относилось к периоду с апреля по июль 1990 года. Его брат тоже признает, что поведение Джеймса несколько изменилось: «Мы были удивлены изобилием различных приглашений на вечеринки, которые раньше Джеймс считал пустой тратой времени. Полиция считает это лишь приемом, чтобы усыпить бдительность окружающих. Все должны быть уверены, что по крайней мере до июля Джеймс будет на месте. Однако с этим можно поспорить. Будучи осведомлен, как и многие другие, о неприятностях в „Левенштейне“, брат стал чаще общаться с коллегами, доказывая, насколько судьба банка ему небезразлична. И, разумеется, он был не единственным сотрудником „Левенштейна“, тщательно ведущим дневник; кстати, большинство записей в нем носят исключительно деловой характер».

Семья Стритера неоднократно упоминала о его полной компьютерной безграмотности, выдвигая этот факт как доказательство его невиновности. «У Джеймса не хватило бы смекалки сфабриковать самую простую подделку, — утверждал Джон. — Его антипатия к современной вычислительной технике долгие годы служила предметом насмешек со стороны коллег. Он умел пользоваться лишь калькулятором и факсом, так что подозревать его в том, что он ухитрился перепрограммировать банковскую систему, — просто смешно. Где бы и когда он научился всем этим премудростям? Даже дома у него не было компьютера, и никто никогда не занимался обучением брата этому ремеслу».

Правда, кое-кто сомневался в компьютерной неотесанности Стритера. Имеются доказательства, что у Джеймса был роман с некоей Марианной Филберт, программисткой компании «Софтуоркс Лимитед». Именно эта компания занималась компьютерной безопасностью банка «Левенштейна» в 1986 году. Правда, с этой задачей «Софтуоркс» до конца так и не справилась. Однако очернители Стритера утверждают, что Марианна имела доступ к разработанной документации, хотя сторонники Джеймса, в свою очередь, отрицают даже сам факт их знакомства. Имел место роман или нет, во всяком случае, на момент обнаружения недостачи, Марианна проживала в Америке, куда уехала еще в августе 1989 года. С другой стороны, секретарша Стритера утверждает, что он вполне сносно работал на компьютере, когда несколько раз она заставала его за печатанием личной корреспонденции. Да и коллеги Джеймса упоминают о том, что он довольно уверенно обращался с распечатками. Одна из сотрудниц даже вспомнила, как Стритер моментально обнаружил допущенную ею ошибку и заметил при этом буквально следующее: «С этой системой может работать каждый дурак. Знай нажимай себе на кнопки».

Тем не менее, автор данной книги считает, что в деле исчезновения Стритера остаются без ответа несколько вопросов. Если предположить, что он все же виновен в присвоении 10 миллионов фунтов из банка «Левенштейн», то каким образом ему удалось узнать, что расследование будет передано в руки полиции именно 27 апреля? Сами полицейские считают, что Джеймс собирался скрыться в тот момент, когда его преступление станет достоянием общественности, и то, что его исчезновение совпало с заседанием совета директоров банка, является простым совпадением. Но, если это действительно так, зачем ему понадобилось выжидать полтора месяца, пока шло секретное частное расследование? Скорее всего, он имел доступ к документации руководства банка, хотя полиция это отрицает. Иначе откуда было ему знать, что расследование ведется непрофессионально и вряд ли достигнет каких-либо положительных результатов? Кроме того, становится несколько не похожим на совпадение то, что, судя по записям в деловом дневнике Стритера, последние выходные в апреле являлись единственными, когда его жена находилась вне дома. Именно в эти дни она гостила у своей матери и, таким образом, Джеймс (или кто-то другой) имел целых два дня, чтобы исчезнуть, прежде чем это стало известно остальным.

Полиция не согласна с такой версией и полагает, что данный день был выбран для побега потому, что во время уик-энда действия Стритера не контролировались. Она уверена также и в том, что Джеймс скрылся бы в любом случае, вне зависимости от того, к какому решению пришел бы совет директоров на своем заседании; правда, они не обратили внимания на отношения Стритера с его собственной женой. По словам Кеннета, брак Джеймса можно было считать неудавшимся также и потому, что оба супруга ставили работу выше своих чувств: «Если бы Джеймс сказал, что ему требуется улететь на Дальний Восток в пятницу на деловую встречу, которая состоится в ближайший понедельник, его жена даже не обратила бы на это внимания. Вот такая у них была семейная жизнь. Ему вовсе не обязательно было выбирать те дни, когда ее не было дома. Присутствие супруги не смутило бы Джеймса».