Читать книгу "Смерть, какую ты заслужил - Дэвид Боукер"

– Ага. Просто приход слишком уж странный. Мне показалось, я увидел кое-что...

Тони, отмахиваясь, рассмеялся.

– Я же говорил, с одного пыха берет. Вот почему идет по сто тридцать за унцию.

– Мне не по карману, – отозвался Билли.

– Сто двадцать, и я граблю самого себя.

– Как ты можешь грабить себя, Тони? Трава ведь тебе ничего не стоила. Ты же ее украл, черт побери.

Тони был невысоким и угловатым, с высокими скулами и тонким точеным лицом. Он служил детективом в отделе наркотиков, и было сомнительно, что до пенсии его повысят – вследствие отвращения к ответственности и прогрессирующей кокаиновой зависимости. Тони только что сменился. Утром ему доверили выгрузить из сейфа и отвезти на сжигание внушительный запас запрещенных законом веществ. Но в огне погибла лишь половина груза. Вторая необъяснимым образом осталась в багажнике «вокс-холла кавальера» Тони и теперь поступила в продажу родным и друзьям. Но сегодня Билли не покупал.

– Да нет, можешь, конечно, можешь купить, – насмешливо подстегнул Тони.

– Наверное, мог бы, если бы захотел. Но я завязал. Ассоциации неприятные.

– Какие еще ассоциации? «Ассоциация продажных офицеров полиции»?

– Я хочу сказать, мне не нравится то, почему я принимаю искусственные стимуляторы.

Тони так пыхнул косяком, что тот уменьшился на добрый дюйм.

– У тебя депрессия, Билл, и это потому, что тебя бросила девчонка. Но, честно говоря, пусть Никки смазливая, но груди-то у ее нет. В некотором смысле это благословение.

Друг хотел сказать что-нибудь доброе, но на Билли его аргумент не произвел впечатления. Тони же не отставал:

– Какие причины?

– А?

– Какие причины тебе не нравятся?

– Ну знаешь, даже с травой у меня раньше бывали небольшие озарения.

Вид у Тони стал скептический.

– Я говорю про то, когда слушаешь, как журчит ручей и слышишь музыку... и деревья мерцают как сказочные существа.

– Ах ты, Господи!

– С тобой никогда такого не случалось? Ты никогда под кайфом музыку не слышал?

Рассмеявшись, Тони покачал головой.

– Сдается, ты вообще не понимаешь, зачем наркотики, Билл. Они не для того, чтобы во что-то погрузиться. Они – того, чтобы оттуда выползти. Потому и называются «для отдыха».

Билли как раз собирался привести убийственный аргумент про «учиться играя», когда до него дошло, что никого им не «убьет», потому что Тони все равно не поймет, о чем речь. Билли дарил Тони подписанные экземпляры всех своих книг, но друг никогда не мог дочитать до конца. Недовольство Тони сводилось главным образом к тому, что истории начинались неплохо, но потом Билли обязательно все портил, оживляя мертвецов. Тони, навидавшийся трупов за свою карьеру в полиции, еще никогда не видел, чтобы какой-нибудь встал со стола в морге, а потому считал, что книгам Билли не хватает реализма. Сам о том не зная, Тони был экзистенциалистом, полагавшим, что люди рождаются, живут хреново, а потом умирают.

Билли тоже так считал, но верил, что, когда хреновая жизнь заканчивается, дух продолжает жить. Иными словами, Билли полагал, что нашего потенциала хреновости хватит на целую вечность. В начале двадцать первого века верить в вечную жизнь немодно. Круто – принимать наркотики, быть младше двадцати пяти и так или иначе связанным с музыкой, Голливудом или индустрией моды. В таком порядке.

Тони и Билли подкуривались в кафе на Сент-Энн-сквер. У Билли были дурные ассоциации с этим местом, потому что здесь в восемьдесят пятом он ввязался в драку с манчестерской рок-группой под названием «Новый порядок». Несчастливый исход драки стал первой пробой Билли на поприще журналистики. «Новый порядок» только что выпустил новый альбом, который Билли не стал слушать из принципа. Менеджер группы отказался дать Билли кассету бесплатно, а за отсутствием лишних денег Билли не хотел тратиться на то, что, как он инстинктивно чувствовал, окажется мусором.

С самого начала враждебно настроенные музыканты быстро сообразили, что их нового шедевра Билли не слышал. Бас-гитарист Питер Хук обвинил Билли в том, что он задает идиотские вопросы, а Билли вызвал его на поединок. Притер Хук, который скорее всего победил бы, от дуэли отказался. Билли ушел и написал статью о том, как не поладил с «Новым порядком».

Тем не менее ненависти к «Новому порядку» Билли не питал, считая, что музыканты были так же предубеждены против него, как и он против них. Однако он презирал кафешку, ставшую свидетелем его наихудшего журналистского провала, полагая, что кафе стояло себе в стороне, пока он выставлял себя дураком, и никак не вмешалось. Такова была одна из странностей Билли: он мог простить людей, но не места.

– Так ты правда завязал? Я тебе не верю. – Тони как будто раздражала сама эта мысль.

– Надоело хреново себя чувствовать, – сказал Билли. – Ложусь усталым и просыпаюсь усталым. Я круглые сутки вымотан, а мне только тридцать два.

– Вымотанным быть нормально, – не унимался Тони. – Все ребята в уголовке вымотаны.

Перед тем как ответить, Билли порассматривал миниатюрную елку на барной стойке. Деревце было единственной попыткой владельца приукрасить свое заведение к Рождеству. Уродливое и кривое, девяти дюймов высотой, деревце было опутано одинокой дождинкой. Истинный выродок среди елок. Наконец он сказал:

– Разумеется, мы все вымотаны. Ты свободное время проводишь, напиваясь, подкуриваясь и мастурбируя под жесткое порно.

– Не только свободное, – признался Тони. – Когда ты под прикрытием, как я, то обычно мастурбируешь и на задании. На деле это даже обязательный подход на работе.

– Знаешь, а мне просто интересно, каково это – быть здоровым?

Тони кивнул на виски с содовой в стакане Билли.

– Как вижу, выпивку ты не бросаешь. Разве выпивка не вредит здоровью?

– Рано или поздно завяжу. – Тони тут уже глумливо хмыкнул. – По одному пороку за раз.

Они помолчали, каждый вступил в унылый период полуденного пития, когда жизнь как будто состоит лишь из головной боли и писсуаров. Устав от тишины, Тони спросил:

– Приключения в последнее время были?

Польщенный вопросом, Билли рассказал другу, как в прошлом месяце отхватил эксклюзивное интервью с Малькольмом Пономарем.

– Странно оказаться так близко ко злу во плоти. И знаешь, я почти удивился, какую праведную жизнь веду. Мне даже чертов штраф ни разу не выписывали.

– У тебя даже чертовой машины никогда не было.

– Нет, послушай, послушай... я всегда воображал, будто хожу по краю. И знаешь что? Это был край пешеходного перехода. Я никогда не сходил с тротуара, не поглядев направо, налево и снова направо. Я думал, будто я Джим Моррисон. А оказывается, я гребаный Тафти!