Читать книгу "Опал императрицы - Жюльетта Бенцони"

Морозини не знал, сможет ли задержаться в Вене после назначенной встречи, и потому отправился туда на три дня раньше, чтобы не лишать себя удовольствия побродить по городу, чье изящество и атмосферу грациозной легкости поддерживали доносившиеся из окон роскошных особняков звуки вальсов.

Небо хмурилось, но Морозини, сидя в купе поезда, пересекавшего долину Дуная и приближавшегося к Вене, чувствовал себя счастливым. Совершенно иррациональное чувство! И ни при чем здесь были воспоминания о довоенных празднествах, равно как и о двух других – чисто деловых – поездках в австрийскую столицу уже после окончания военных действий, когда он освободился из своего плена в старой тирольской крепости. В конце концов, вполне возможно, радость Альдо объяснялась только тем, что Вена – пусть даже он изо всех сил старался об этом не думать – для него значила больше, чем отправная точка погони за очередной пропавшей драгоценностью. Разве порой из самых глубин его памяти не доносился веселый голосок, объявлявший: «На Рождество я еду в Вену, к бабушке»?

Естественно, в столице Австрии проживало немало бабушек, и из этой короткой фразы можно было выудить не так уж много информации, но Морозини обладал замечательной памятью. Однажды услышанное имя застревало в ней навеки, а Мориц Кледерман, отец Лизы, как-то в холле лондонского «Ритца» произнес при нем имя графини фон Адлерштейн. Выяснить ее адрес, наверное, не составит труда, и Альдо решил нанести старой даме короткий визит. Хотя бы затем, чтобы навести справки о ценной сотруднице, слишком внезапно пропавшей из виду. Конечно, ради одного этого он не стал бы трогаться с места, но, раз уж случай представился, глупо было бы им не воспользоваться: история Мины-Лизы почти столь же захватывающа, как та, что связана с нагрудником.

Морозини сошел с поезда на вокзале Императрицы Елизаветы. С плотно затянутого облаками неба лил дождь, но это не помешало путешественнику весело насвистывать аллегро Моцарта, усаживаясь в такси, которое должно было доставить его в «Захер» – самый любимый его отель в городе.

Истинный памятник знаменитому искусству жить венцев, приятное воспоминание об Австро-Венгерской империи, «Захер» носил имя своего основателя – бывшего повара князя Меттерниха. Роскошное здание в стиле «бидермейер» возвышалось как раз позади Оперы. Начиная с 1878 года здесь останавливались все имперские знаменитости в области искусства, политики, военного дела и гурманства, а также важные особы из-за границы. С отелем были неразрывно связаны воспоминания об изысканных трапезах эрцгерцога Рудольфа, трагического героя Майерлинга, его друзей и их прекрасных подруг. Однако эта царственная и романтическая тень ничем не омрачала заведения, второй достопримечательностью которого был шоколадный торт с начинкой из абрикосового варенья, подававшийся со взбитыми сливками – слава этого торта прогремела на весь мир. Фрау Анна Захер, последняя представительница рода, вела дело железной рукой в бархатной перчатке. Она курила гаванские сигары, воспитывала неласковых мопсов и, несмотря на возраст и располневшею талию, умела, как никто, присесть в реверансе перед членами императорских или королевских семей.

Именно она появилась на пороге, стоило Морозини войти в холл, украшенный живыми растениями и двумя аллегорическими женскими фигурами в два человеческих роста и с могучими грудями. Будучи всего-навсего скромным князем, Морозини удостоился лишь чести поцеловать пухлую руку, как поступил бы с любой хозяйкой любого дома, принимающей его у себя. Присутствие этой женщины придавало отелю особое очарование: Анна Захер умела принять каждого в соответствии с его рангом, а если приезжал завсегдатай, его встречали как истинного друга. Это относилось и к Морозини. Тяжеловатое, но все еще свежее лицо, обрамленное серебряными волосами, озарилось радостной улыбкой.

– Так приятно видеть вас, ваше сиятельство, словно вы привезли с собой прекрасное солнце Италии. Я счастлива снова сказать вам: добро пожаловать в этот дом!

– Очень надеюсь услышать это от вас еще много-много раз, дорогая фрау Захер!

– Это одному богу известно! Я ведь не молодею.

– Сколько времени вы пробудете у нас?

– Понятия не имею. Зависит от дела, которым мне предстоит заняться. Но это не единственная причина, другая – вечерний спектакль в Опере в среду...

– Ах, «Кавалер роз»! Чудесно, чудесно! Это будет удивительный вечер! Выпьем вместе традиционную чашечку кофе, пока ваши вещи отнесут в номер?

– У вас заведены для друзей прелестные обычаи, фрау Захер. Грех отказываться.

Они вместе вошли в «Роте кафе» – элегантный салон с затянутыми красным шелком стенами, освещенный хрустальными люстрами. Им тут же подали знаменитый кофе по-венски, украшенный взбитыми сливками и сопровождаемый стаканом воды со льдом, – такой кофе австрийцы обожали. Морозини тоже. Он искренне считал, что во всей Европе только этот способ употребления восточного напитка может соперничать с итальянским, все остальные разновидности – жалкие помои.

Попивая кофе, они болтали о том о сем, превозносили Венецию, да и Вену тоже – несмотря на финансовые затруднения, светская жизнь в городе оживлялась с каждым днем. А ведь это просто необходимо, чтобы, как прежде, привлекать туристов со всего света. Вена без музыки и вальсов перестанет быть Веной. В противоположность Германии, только что «урезанной» Францией на Рур и с каждым днем все больше погружающейся в анархию и экстремизм, родовой бастион империи Габсбургов старался вернуть себе душу и даже возвысить ее. Ведь канцлером Австрии был священник, монсеньор Шейпель. Этот бывший преподаватель богословия, ставший депутатом, а потом и президентом христианско-социалистической партии, пытался вывести страну из безденежья, введя новую денежную единицу – шиллинг – и соблюдая режим строгой экономии. В то же время он старался утвердить суровую мораль. Конечно, это нравилось не всем, но Австрия довольно успешно выбиралась из послевоенных бедствий. Фрау Захер не сомневалась, что канцлер – благородный человек.

– Иногда даже кажется, что мы вернулись во времена нашего дорогого императора. Прекрасное было время... Старая аристократия вновь осмеливается быть самою собой...

– Кстати о старой аристократии – может быть, вы окажете мне помощь, фрау Захер? Я хотел воспользоваться моим пребыванием здесь, чтобы отыскать одну из подруг моей матери, пропавшую из виду со времен войны. Вы ведь знаете не только весь город, но и все выпуски «Готского альманаха» наизусть...

– Если это в моих силах, только спросите...

– Большое спасибо. Вот: не ушла ли, по вашим сведениям, в лучший мир графиня фон Адлерштейн?

Искусно подрисованные брови старой дамы поднялись по меньшей мере на сантиметр, а рука нервно затеребила жемчужную подвеску на черной бархотке, обвивавшей ее шею в тщетной надежде подтянуть увядшую кожу.

– С чего бы ей туда уйти? Мы примерно ровесницы. Правда, среди высшего дворянства, в окружении монархов я знала больше мужчин, чем женщин...

– И все же вы, очевидно, знаете эту даму, раз вам известно, сколько ей лет?