Читать книгу "Плот Медузы - Веркор"

(...) В жизни он тоже хорош собой, но вблизи заметен не вполне здоровый цвет лица. В будущем предвижу неполадки с желчным пузырем.

С первых же мгновений - встревоженное выражение заботливого мужа. Хороший признак - искренне любит жену. Конфликт, если таковой имеется, следует искать в другой сфере.

Предлагаю ему сесть - садится не на краешек кресла, но и не на все сиденье. Смотрит мне прямо в глаза, с некоторой настороженностью.

Магнитофонная запись (избавим читателя от первых фраз - общепринятого обмена любезностями вроде "Рад с вами познакомиться", "Ваша прелестная жена..." и т.д. И так до первых слов, относящихся непосредственно к делу: "Вы, конечно, догадываетесь, почему я просила вас прийти?" Посетитель упавшим, нерешительным голосом):

- Что-нибудь серьезное?

- Все зависит от того, как понимать это слово, мэтр. Жизни мадам Легран опасность не угрожает.

- А... рассудку?

- Рассудку тоже нет, успокойтесь! А вот насчет душевного равновесия я этого утверждать не могу.

- Увы, я сам это знаю.

- Тут многое в ваших руках.

- Я повинен в ее состоянии? Я совершил какой-то промах? Ошибку?

- Chi lo sa? [Кто знает? (итал.)]

- Она жаловалась на меня? На что-нибудь конкретное?

- Да нет же, нет! По ее словам, вы лучший из мужей.

- Но в таком случае...

- Это ничего не доказывает. В отношениях мужа и жены бывают загадочные обстоятельства. И та, и другая стороны могут о них даже не подозревать. И, однако, они иногда приводят к настоящим катастрофам.

- В наших отношениях никогда не было ничего загадочного.

- Вам это только кажется.

- Значит, она вам что-то сказала. Признайтесь же!

- Уверяю вас, ничего.

- Тогда я не понимаю.

- Тут и понимать нечего. Все очень просто. Я хотела вас увидеть, познакомиться с вами. И, сопоставив свои впечатления с тем, что мне расскажет ваша жена, прояснить обстоятельства, которые, может быть, необходимо прояснить.

(Недолгое молчание. Потом:)

- Скажите откровенно, доктор, к чему вы клоните?

- Да ни к чему конкретному. Я просто хочу, чтобы мы поболтали, дружески, без церемоний. Как за чашкой чая. О том о сем. О ваших заботах, о ваших трудностях...

- Простите, доктор, но я несколько удивлен. Разве ваши коллеги, как правило, лечат мужа, чтобы вылечить жену?

- Как правило - нет! (Смеется.) Но, во-первых, у всякого свой метод, я могла бы сослаться на врачей, которые утверждают: "Если у жены расстроены нервы, в девяти случаях из десяти болезнь гнездится в муже". Во-вторых, я слишком хорошо знаю Марилизу, чтобы заняться ее лечением, не познакомившись с вами. И наконец, я жду от вас вовсе не ее психологического портрета.

- Тогда чьего же?

- Но я же сказала вам, мэтр. Вашего.

В течение нескольких секунд ему явно хочется вежливо, но решительно послать меня к черту; но тут же (как, впрочем, всегда) в нем берет верх опасение повредить жене и еще мысль, как бы не подумали, что он что-то скрывает.

И почти тотчас - улыбается. А ведь правда - лицо суровое, временами настороженное, а улыбка очень мягкая.

- Ну что ж, раз вы полагаете... Хотя, право, я не совсем понимаю... Но все же, доктор, я надеюсь, это займет не много времени?

- Час, не больше, раз в неделю.

- Раз в неделю? Но, доктор, у меня очень мало свободного времени...

- Вы занятой человек, мэтр, я тоже, все мы очень заняты. Но речь идет о здоровье Марилизы.

- Но я не пойму, о чем я должен вам рассказать. Моя жизнь - это моя работа. В остальном в ней нет ничего необычного.

- Еще бы. (Усмехается.) Это утверждают все. Итак, начнем?

Вздрогнул. Вытаращил глаза.

- Как? Сразу? С места в карьер?

- А почему бы и нет?

- Не знаю... Мне надо как-то подготовиться...

- Да ведь готовиться не к чему! Я не Великий Инквизитор! Повторяю: мы просто будем болтать, без заранее обдуманного плана. Вы расскажете только то, что вам захочется. То, что вам придет в голову, просто так, не принуждая себя...

- Но мне ничего не приходит в голову! Скажите по крайней мере, что вы хотите знать.

- Сама не знаю. Давайте для начала придерживаться хронологии. Так проще. Начнем с детства. У вас были братья, сестры?

- Нет. Только двоюродный брат. Больше никого.

- Он жил вместе в вами?

- Мой отец взял его к нам двухлетним ребенком, когда умерла его мать. Его собственный отец, брат моей матери, был капитаном дальнего плавания и, конечно, не мог сам воспитывать мальчика.

- Как его звали?

- Двоюродного брата? Реми Провен. Внук...

- Ах да!

- Простите, что вы сказали?

- Да нет, ничего. Я знаю - внук министра. И вы часто встречаетесь с ним?

- Нет. Мы в натянутых отношениях. Но откуда вы знаете?

- Это несущественно. А почему вы в натянутых отношениях?

Лицо его вдруг замкнулось. В голосе лед.

- Доктор, мы понапрасну теряем время. Здоровье моей жены не имеет никакого отношения к этой ссоре.

- Этого мы с вами не знаем, мэтр. Вам неприятно затрагивать эту тему, не так ли?

- Да.

- Быть может, вы сожалеете о разрыве?

- Я об этом не думаю. Но не сожалею.

- Однако вы любили кузена?

- Это было так давно... Право, доктор, неужели вы будете настаивать на этом вопросе?

- Говорю вам, мэтр, я знаю не больше вашего. Я только потому заинтересовалась, что у вас к этому разговору не лежит душа. Как видно, ссора оставила в вашей душе чувствительный рубец. А рубец - это всегда очень интересно. Не сердитесь, мэтр, если мне иной раз придется задеть вас за живое, потом вы убедитесь - это для пользы дела. Вы улыбаетесь отлично. Будем продолжать? Спасибо. К какому возрасту относятся ваши первые воспоминания?

- О, к очень раннему. У меня сохранились совершенно отчетливые воспоминания об очень раннем детстве.

- Что ж, мы этим воспользуемся. В ту пору вы еще дружили с вашим кузеном?

Ответил не сразу. Сначала его голубые глаза заволокла дымка воспоминаний - так бывает, когда взгляд обращается как бы внутрь себя. Я протянула ему ящичек - сигару?

- Сигары очень хорошие. Мне их присылают из Голландии.

- Если позволите, я предпочитаю свою трубку.