Читать книгу "Ультиматум Борна - Роберт Ладлэм"

— Это уже тяжелая артиллерия, мистер Конклин, — покачал седой головой директор.

— Тяжелые времена заставили расчехлить стволы.

— Догадываюсь. Один из ваших залпов достал меня.

— Да, черт возьми! При всем при этом, еще есть вопрос, кто несет ответственность за это. Я хочу знать, каким образом всплыла эта информация, и что более важно, кто получил к ней доступ.

Оба заместителя заговорили разом, настолько же раздраженно, как и Алекс, но были остановлены движением директорской руки с зажатой в ней трубкой.

— Притормозите-ка и осадите назад, мистер Конклин, — сказал директор, раскуривая трубку. — Вы конечно знакомы с моими заместителями, хотя мы с вами не встречались никогда, так?

— Да. Я вышел в отставку четыре с половиной года назад, а вы заняли должность через полгода после этого.

— И как многие другие, что вполне оправдано, я так думаю, вы считаете мое назначение следствием протекции, дружеских связей?

— Несомненно. Но меня это нисколько не беспокоит. Во всех отношениях. Вы кажетесь вполне квалифицированным в своем деле. Насколько я знаю, вы были адмиралом военно-морской разведки в Аннаполисе, далеким от политики, и по стечению обстоятельств попали в одно место службы с неким флотским полковником во время военных действий во Вьетнаме. Этот полковник впоследствии стал Президентом. Другие ваши коллеги пришли и ушли, а вы остались. Вот видите, как все просто.

— Ну что же, спасибо. Но уж вам то, я думаю, пришлось «потрудиться» с моими заместителями?

— Это уже в прошлом, но все равно я бы не сказал, что они были хорошими друзьями для агентов на местах, полевиков. Они аналитики, а не полевики. Этим все сказано.

— Это что, традиционная вражда или исконная антипатия?

— Конечно. Они занимаются анализом ситуации в тысячах миль от них при помощи компьютеров, которые неизвестно кто программирует и на основании данных, о которых мы даже не имеем представления. Вы чертовски правы, в том, что это исконная антипатия. Мы имеем дело с живыми людьми, а они нет. Они оперируют с маленькими зелеными буквами на экранах дисплеев и часто принимают решения такие, что лучше бы вообще не принимали никаких. Никогда.

— Людьми, особенно такими, как вы, нужно управлять, — воскликнул заместитель директора, сидящий справа. — Сколько раз, даже до сих пор, люди, думающие так же, как вы, портили общую картину. Отказывались воспринимать глобальную стратегию и смотрели только на самих себя.

— В таком случае вы должны посвящать нас в эту глобальную стратегию, по крайней мере вкратце или в большую часть, чтобы мы могли оценивать в своих действиях важное и второстепенное.

— Где предел этому посвящению, Алекс? — спросил заместитель слева. — Где то место, на котором мы должны сказать: «Дальше мы не можем продолжать, даже ради вашего спокойствия, извините — военная тайна»…

— Не знаю, аналитики-то вы, а не я. Наверно процесс должен быть поставлен на постепенную основу, идти от пункта к пункту и, конечно, с лучшей обратной связью, а то, когда я был агентом… Стоп. Минутку. Не я должен сейчас отвечать, а вы.

Алекс пристально посмотрел на директора.

— Очень тонко подмечено, сэр, но я не собираюсь менять основы основ, я здесь не для этого. Я всего лишь пришел узнать, кто и где добыл это и каким образом. Если вы колеблетесь с ответом, то я могу воспользоваться своим положением и обратиться в Белый Дом или выше, на Капитолийский холм, и потом только наблюдать, как будут лететь головы… Так скажите, что мне делать?

— Я тоже не собираюсь менять порядок вещей, мистер Конклин, я всего лишь хотел внести немного ясности в вопрос. Вы негативно оцениваете старые методы и манеру действий моих коллег, но вводили ли они когда-нибудь вас в заблуждение, лгали ли они вам?

Алекс быстро взглянул на одного и другого заместителя.

— Единственный раз, когда они лгали, не был никак связан с моей агентурной деятельностью.

— Что за странный ответ?

— Вероятно, они не говорили вам об этом, хотя и были должны. Пять лет назад я был алкоголиком. Я и сейчас алкоголик, просто я больше не пью. Я раньше времени вышел на пенсию, и никто ничего мне при этом не сказал.

— К вашему сведению, все мои коллеги говорили мне, что вы были больны и по этой причине не могли выполнять обычные круг своих обязанностей в последний период службы.

Конклин снова изучил лица обоих заместителей, кивнул им и сказал:

— Благодарю тебя Кассет, и тебя Валентино, но этого делать было не нужно. Я был пьяницей, и это не секретные сведения, независимо от того, связаны ли они со мной или нет. Глупее этого, по-моему, вы здесь еще ничего не делали.

— Мы хорошо знали про тебя и про Гонконг, где ты прекрасно и много поработал, Алекс, — мягко сказал мужчина по имени Кассет. — Нам не хотелось умалять твоих заслуг.

— Ты был гвоздем у нас в заднице с тех пор, как я тебя помню, — добавил Валентино. — Но нам не хотелось трясти за порогом твоим грязным бельем.

— Ладно. Проехали. Вернемся к Джейсону Борну. Я здесь из-за него, черт побери, и именно поэтому радую ваш взгляд.

— Вы имеете некоторые профессиональные отличия от моих заместителей, но, думаю, не будете сомневаться в их достоинствах.

— Не в Кассете и Вале. В других может быть, но не в них. Я только хотел сказать, что они делали свою работу, а я свою. Вина не в них, вина в системе, которая и предназначена для того, чтобы наводить туман. Но теперь это не так. Правила строги, недвусмысленны и абсолютны, и если я не в курсе того, что произошло, значит, правила нарушены и я введен в заблуждение, или, попросту говоря, я обманут. Повторяю. Как это случилось и кто получил доступ к информации?

— Я услышал от вас уже все, что хотел, — сказал директор, подвигая к себе телефон и снимая трубку. — Попросите, пожалуйста, мистера ДеСоле подняться из холла в конференц-зал.

Директор осторожно положил трубку и посмотрел на Конклина:

— Кажется, вы знакомы с мистером ДеСоле?

— ДеСоле крот-молчун.

— Прошу прощения?

— Это старая здешняя шутка, — объяснил Кассет директору. — Стиви знает, где захоронены все тела, но ничего никому не говорит, до тех пор пока вы ему не покажете разрешение по форме ноль-четыре. Даже наверно самому Господу Богу и то не скажет.

— Я так это понимаю, что вы все, особенно мистер Конклин, считаете мистера ДеСоле хорошим профессионалом?

— Да, я так считаю, — ответил Алекс. — Он скажет только то, что вам можно знать, но не более того. И он не соврет. Он обычно помалкивает, хотя может и сболтнуть кое-что, но не врет никогда.

— Это еще одна вещь, которую я хотел от вас услышать.

В дверь негромко постучали, и директор пригласил войти. В конференц-зале появился мужчина среднего роста, немного полноватый, в сильных очках в стальной оправе, ощутимо увеличивающих его глаза. Обведя присутствующих за столом взглядом своих близоруких глаз, человек не сразу заметил Александра Конклина, но, заметив, явно удивился. Направившись было в сторону директора и его заместителей, он резко изменил направление движения и пошел к стулу, на котором сидел бывший разведчик, придав лицу выражение приятного изумления.