Читать книгу "Ненависть Волка - Вадим Тарасенко"

– Ивановна! Ивановна! – раздалось за окном.

Они только сели обедать. На столе дымился наваристый борщ, на плите призывно скворчала картошечка с салом, и зазывающе блестела бутылка с ядреным сельским самогоном.

– Ох, подожди, сынок. Я сейчас. Соседка волнуется, чего это я из дому не выхожу.

Мать встала из-за стола и вышла из дома.

– Не волнуйся, Никитична. Я прихворнула немного. Чуток отлежусь, и все будет в порядке.

– Может, помочь чем надо?

– Нет, не надо. Спасибо, соседка.

– Ну, как знаешь.

– Беспокоятся о тебе, – Андрей улыбнулся матери, когда та вернулась за стол.

– Беспокоятся, – согласилась мать. – Они же думают, что я осталась одна, – женщина невольно вздохнула.

– Ма, ну не надо. Я же объяснил, почему я хочу улететь. И я же не навсегда. Я к тебе каждый год буду прилетать в гости.

– Вот так же по ночам?

Сын молча пожал плечами.

– Ну, ладно, – мать махнула рукой. – Давай, за тебя!

Два небольших граненых стакана с глухим стуком соприкоснулись.

«Эх, куда там этим кроковским или фроловским пойлам до русского самогона!»

Сумерки неслышной поступью вошли в дом. На небе уже проступили отдельные звезды.

– Когда ты уходишь?

– В полночь.

– Чего ж они, – кивок на окно, – не могут тебя хотя бы на недельку домой отпустить?

– Звездолет, на котором я прилетел, должен остаться незамеченным. Для этого много энергии тратится на поддержание режима невидимости. А нам еще лететь обратно. И лететь очень долго. Пять прыжков! Чтобы долететь сюда, десяток звездолетов делали промежуточные базы с топливом.

– До тех звезд? – вновь кивок на окно.

– Тех звезд, мама, отсюда не видно…

– Ох, сыночек, сыночек. А чего ж они вообще боятся открыться? Раз они такие сильные, чего ж они нас боятся? Что мы можем им сделать?

– Они за нас боятся, да и за себя. Боятся быть втянутыми в наши земные разборки. И не дай бог, их оружие случайно попадется кому-то из землян в руки. Уж очень велико будет искушение его применить. Это все равно, чтобы сейчас у каких-нибудь террористов в руках оказалась атомная бомба.

– Не дай бог!

– Вот видишь. Мы еще не доросли для сотрудничества с ними, мама. Мы можем оказаться их колонией, одной из туристических достопримечательностей. К нам будут летать, как у нас сейчас летают в какие-то глухие районы, где специально для богатеньких туристов созданы поселения, где люди ведут старинный образ жизни. А на наши войнушки будут смотреть, как мы смотрим на представления, где сотни людей машут мечами для потехи зрителей.

«Да и далеко очень. Овчинка выделки не стоит. Что мы им можем дать? А затраты, чтобы прилететь сюда колоссальные», – уже про себя подумал Андрей.

Ночь мягко опустилась на землю.

– Ну, все ма, мне надо идти, – необходимые слова были произнесены.

– Надо, так надо, – через паузу ответила мать. – Опять мне придется к тебе на могилку ходить?

– Какую могилку?

– Твою. Как пришло сообщение о твоей гибели, так через неделю сюда привезли гроб закрытый. Сказали, что твой. Но открывать не разрешили. Так и похоронили, с салютом.

– Да… хотел бы я знать, что они в том цинке похоронили.

– Не расстраивайся, сынок. Если кого похоронили, а человек на самом деле жив, то будет он жить еще долго!

– До встречи, Ворон.

Тихо скрипнула калитка. И вновь над ним крупные яркие звезды, висящие в безмолвной тишине. Нет, не в безмолвной. В ночном воздухе, всё нарастая, звучало:

Вот новый поворот и мотор ревет,

Что он нам несет – пропасть или взлет…

Хорошо поддатый голос горланил, пытаясь, очевидно, показать, как этот самый «мотор ревет». И «ревело» это около дома Ивана Охрименко – мужа Люськи Коваленко, вернее сейчас Охрименко. Ноги сами понесли Кедрова туда.

Они стояли у открытой железной калитки. Иван, двумя руками опершись на ворота, словно пытаясь их снести, упоенно горланил:

И пугаться нет причины, если вы еще мужчины,

Если вы кое в чем еще сильны…

Рядом стояла Люда, пытаясь оторвать мужа от ворот и втолкнуть во двор.

– Да пошли же домой, горе окаянное! Перед людьми стыдно, – донеслось до Андрея. – Ох, горе. Это же надо так нализаться в гостях.

Высокий полноватый мужчина что-то промычал, затем, притянув к себе свою жену, вновь заорал-запел:

И пугаться нет причины, если вы еще мужчины,

Если вы кое в чем еще сильны…

– А я еще кое в чем силен!

Андрей и сам не знал, что его заставило выйти из темноты на освещенный фонарем пятачок около ворот дома.

– Андрей, ты?! Живой? – лицо молодой женщины смяло испугом.

Взгляд Кедрова невольно сфокусировался на заметно округлившемся женском животе.

«Ах, вон оно как».

Он поднял голову и посмотрел в медленно трезвеющие и наполняющиеся ужасом глаза мужа Людмилы. Затем также медленно Андрей положил ему на плечи руки и резким движением притянул к себе.

– А-а… тебя же похоронили, Волк, – в свете фонаря было отчетливо видно, как красноватое лицо Ивана побледнело.

О, теперь перед Андреем стоял не тот уверенный в себе мужчина, который пришел к нему с толпой гостей на следующее утро после драки.

– Будешь обижать Люду, я еще к тебе приду. Благо, я тут недалеко поселился, – кивок в сторону кладбища.

– А-а… да, да. То есть нет! Не буду обижать!

– Тогда пока, – Кедров еще раз тряхнул за плечи стоящего перед ним мужчину и растворился в ночи.

– Все нормально? Все свои дела решил? – Главный командор вопросительно смотрел на своего зятя.

– Даже чуть перевыполнил, – Андрей улыбнулся, вспомнив испуганное лицо Ивана.

– Мы тут тоже не зря на орбите болтались. Словом, сумели мы тут в один банк влезть. А ты говорил, вряд ли, вряд ли. Нули и единицы в компьютерах, они, что на Матее, что на Земле нули и единицы. Так что ломать защиту мы знали как. Тем более операционка у вас слабенькая. Дыр много.

«Бедный Гейтс. Слышал бы он это», – Андрей улыбнулся.

– Чего улыбаешься?

– Да так, своему.

– Так что за мать не волнуйся. Будут ей с этого банка ежемесячно деньги перечислять, сколько ты просил.

– А не заметят?

– Ну, это вряд ли, – хмыкнул Матрул ДарВул. – Но мы на всякий случай подстраховались и еще один банк напрягли. Продублировали, так сказать, – после паузы добавил он с улыбкой. – Ну что полетели?