Читать книгу "Книгоед - Владимир Аренев"

Котигорошек вскочил и радостно улыбнулся:

— Вот спасибо!

Как оказалось, жила эта сказочная гадина в Серых горах, за Черной речкой, в огромной, как стадион, пещере.

Вот добрались Эмка с Котигорошком до Серых гор, сели на бревно и стали думать-гадать, как им Змея победить.

— А как ты собирался с ним справляться? — спросил мальчик у Котигорошка.

— Обыкновенно: войти да и припечатать его булавой, чтобы мало не показалось. А если мало ему все-таки покажется, еще добавить.

— Короче, грубой силой, — подытожил Эмка. — Но булавы-то нет, поэтому сейчас надо хитростью попробовать.

— Это как? — удивился Котигорошек. Он был герой честный и прямолинейный, хитростью не наделенный.

— Змей — он ведь какой? — рассуждал тем временем Эмка. — Он длинный и тонкий, правильно? Значит, мы можем заманить его, например, между тех вон двух скал, сбросить на него сверху камень, чтобы хвост придавило, а потом… потом потребовать, чтобы отдал твоих братьев и сестру. Если откажется — придумаем еще что-нибудь.

— Я знал, что могу надеяться на твою помощь, — Котигорошек едва не прослезился. — Ладно, иди-ка к пещере, Змея выманивай, а я отправлюсь на скалы камень сбрасывать.

— Я? Змея?! ВЫМАНИВАТЬ?!!

— Ну ты ведь не сможешь камень сбросить. Ты хоть друг и надежный, но силы в тебе недостаточно, — простодушно объяснил Котигорошек.

Эмка вынужден был согласиться.

Он напомнил себе, что всего лишь спит и видит сон, после чего отправился ко входу в пещеру. А Котигорошек полез на скалу, в засаду.

Трава у пещеры оказалась вытоптана, деревья — выломаны, а некоторые стволы обломаны и обуглены, как спички. Эмка стал поудобнее, прокашлялся и заорал:

— Эй, Змей, выходи! Биться будем…

Слова прозвучали тихо и как-то негероично. Неубедительно прозвучали. Особенно про "биться".

Но Змей услышал — и откликнулся.

— Иду-иду! — проревел голосище, достойный озвучивать какую-нибудь Годзиллу. — Сейчас, только причешусь!

И Змей вышел.

Монстр был точно такой же, как на картинке. Он больше походил на крылатого варана-переростка с гребнем на спине (видимо, гребень Змей и причесывал). И еще оказалось, что у гадины из ноздрей струятся тоненькие (относительно!) ниточки дыма.

"Нет дыма без огня", — ни к селу, ни к городу вспомнил Эмка.

— Мальчик, ты не видел богатыря? — спросил Змей. — А то тут меня звали, а я пока причесался, пока зубы почистил — витязь и сбежал.

— Не видел, — осторожно сказал Эмка. И сделал шаг назад.

— Никого не видел, — добавил он, отступая еще немного.

— Жаль, — вздохнул Змей, — а я вот и зубы почистил, и причесался… Слушай, — удивился он, — а ты — ты-то что здесь делаешь?

— Я? — переспросил Эмка.

— Ты, ты, — кивнул Змей.

— Здесь? — уточнил мальчик.

— Ага, — сказал Змей и размял крылья (а крылья у него были — ого-го!).

— Я здесь… — Эмка решил, что отошел достаточно далеко, — … тебя на бой вызывал.

С этими словами мальчик разревелся и побежал.

А Змей зевнул и дохнул ему вслед пламенем.

"Пословицы — кладезь народной мудрости, — подумал на бегу Эмка, вытирая слезы. — И никогда не врут".

Огонь особого ущерба лесу не принес — вокруг входа в пещеру всё, что могло гореть, давно уже сгорело. А мальчик, к счастью, отбежал достаточно далеко.

Тогда Змей еще раз зевнул, расправил крылья и полетел за нахалом. Змей придерживался принципа: раз уж почистил зубы, изволь кого-нибудь съесть. И если бы у Эмки были такие же зубы, как у этого чудовища, он бы, наверное, тоже так поступал…

Но сейчас мальчик мчался через лес к двум скалам и надеялся, что Котигорошек не подведет. И что камень окажется достаточно большим и тяжелым. И что Змей не вырвется. И что…

А вот и скалы. Эмка вбежал в расщелину между ними и здесь позволил себе оглянуться.

Фу ты — ну ты!

Змея нигде не было!

Решив, что чудовище замыслило какую-то пакость, Эмка рванул дальше.

Он уже пробежал ущелье и выскочил на берег Черной речки, когда заметил Змея: тот, видимо, заподозрил неладное и потому облетел скалы справа. И значит…

"Ой! — подумал Эмка. — Кажется, пора просыпаться".

Но не проснулся, а помчался к речке. Всё равно больше бежать было некуда.

Змей отправился следом, выжигая огнем траву под собой и надеясь поджарить Эмку. Тот оглянулся и поднажал.

Наконец добрался до берега. Мальчик в последний раз посмотрел назад (Змей не отставал) и прыгнул в воду. В следующее мгновение стена огня встала на том месте, где только что был Эмка.

А он тем временем проплыл немного под водой и вынырнул где-то на середине реки. Хоть была она большая, течение здесь оказалось не сильное, так что мальчика почти не сносило.

"Ну, и где же мой противник?"

Змей сидел на берегу и озирался. Наконец он углядел мальчика и помахал ему лапой:

— Эй, вылазь! Так нечестно! Ты же знаешь, что мы, огнедышащие, боимся воды.

— Не вылезу, — бесстрашно заявил Эмка. — Ты меня поджаришь. И съешь.

— Ну, — пожал плечами Змей, — ты же проиграл. Так что, извини, ничего другого мне не остается. Вот был бы ты Котигорошком…

В это время Котигорошек, подкравшийся к Змею сзади, взял да и припечатал его большущим дубом — единственным деревом, которое росло на скале, где герой сказки прятался в засаде.

Змей аж крякнул от боли и обиды.

— Так нечестно! — снова завопил он. — Кто ж подкрадывается сзади, да еще дубом молотит по крыльям? Они у меня, между прочим, нежные. И вообще, что за манера: двое на одного?!

Котигорошек не знал, что ответить. Да и расстроен он был очень сильно, оставшись без булавы — до сих пор успокоиться не мог. Поэтому еще разок огрел Змея дубом.

— Слушай, парень, чего ты хочешь? — прошипело чудовище, давясь собственным дымом: видать, что-то там у него внутри от Котигорошковых ударов повредилось. — Ты за золотом моим пришел? Или, может, тебе славы молодецкой хочется? Так будет тебе слава — я завтра же уберусь из этих краев, а ты скажешь, что убил меня. Или, допустим, золото тебе нужно — отсыплю я тебе, я же не скупердяй какой-нибудь, чтобы добру молодцу золота пожалеть.

Но подобные гнусные предложения Змея только еще больше рассердили Котигорошка, и он огрел чудище в третий раз. Тут-то дуб и переломился, ровнехонько пополам.

— Он братьев пришел выручить, — объяснил из воды Эмка. — И сестрицу. Правда ведь, ты их не съел?