Читать книгу "Зловещее проклятие - Виталий Гладкий"

Раннее утро выдалось хмурым, сырым. Дождь, который лил с вечера, почти не переставая, наконец прекратился, и густой туман опустился на город.

Из детской послышались возня и хныканье – жена собирала младшего сына в садик. Старший, школьник, еще спал.

Дубравин налил большую чашку чаю, отхлебнул глоток, и поморщился. Чай уже остыл, а заварка была с запахом прелой соломы.

Посмотрев на пачку, из которой была взята заварка, он сокрушенно вздохнул – опять подделка. Дрова вперемешку с сенной трухой.

Индийского бы, вспомнил он свою молодость. Недорогой, но крепкий и ароматный. Да где теперь такой достанешь – дефицит. А дорогие сорта не по карману.

Дубравин нахмурился, вспомнив ссору с женой двухдневной давности.

“Вон у Сидоркиных только птичьего молока нет! – кричала она. – В мясных рядах – лучший филейчик с поклоном, в молочном – домашний творожок. Осенью – фрукты и овощи им машинами прут. Задаром, между прочим. А кто такой Сидоркин? Кто?! Полное ничтожество. Из милиции его выперли, так он пристроился в налоговую инспекцию. А ты – майор уголовного розыска! Днюешь и ночуешь на работе”.

“Отстань, Ольга…”

“Ну, нет уж, ты мне рот не затыкай! Концы с концами никак свести не можем! Если бы не моя мама…”

“Ну да, твоя мама… – подхватил Дубравин со злой иронией в голосе. – Как же… По миру пошли бы без твоей мамы”.

“Ты… ты не смеешь!”

“Успокойся, не кричи, детей напугаешь. А что касается Сидоркина… Так я тебе уже говорил, и не раз: совесть моя чиста, и ты ее вместе с “левым” филейчиком в мясорубку не старайся запихнуть. Не выйдет!”

“Это я… я стараюсь!? Неблагодарный! Говорила мне мама…”

По лицу жены покатились крупные слезы; она осторожно, чтобы не размазать тушь с ресниц, стала промокать их носовым платком.

Но ее усилия оказались тщетными. Посмотревшись в зеркало и убедившись в этом, она начала плакать навзрыд – не столько от обиды на мужа и жалости к себе, сколько из-за того, что снова придется повторить небыструю процедуру макияжа…

Тогда он ушел на работу злой, как сто чертей, даже не позавтракав. А сегодня жене не до выяснения отношений – она уезжает в очередную командировку.

По дороге на работу Дубравин мысленно возвратился к позавчерашней ссоре:

“С деньгами, конечно, туговато… Ольга права. Дети растут, расходы – тоже. Прямо пропорционально. Факт. А может?… – Он мечтательно прищурил глаза. – Район предлагали. Еще одна звезда на погоны – раз, зарплата выше – два… Машина, отдельный кабинет… Сам себе хозяин. Уважаемый человек. Отказался… А зря. Осел… Периферия? Зато спокойно. Не нужно сутками мотаться, высунув язык, выискивая улики и вещественные доказательства. Нашел, изобличил, задержал, подшил бумаги в папку, сдал следствию – и по новой. И так до бесконечности. Опер… Собачья работа…”

Причины для черной меланхолии у старшего оперативного уполномоченного ОУР майора Дубравина были веские.

Последний месяц он занимался розыском вора-“домушника”, ухитрившегося за это время обчистить три квартиры. “Работал” вор быстро, дерзко: с одной из квартир управился за полчаса, пока хозяйка ходила в молочный магазин.

И чисто: мало-мальски пригодных для идентификации следов не было. “Работал” вор в перчатках, первоклассными отмычками, обувь, похоже, смазывал какой-то вонючей жидкостью – служебно-розыскной пес след не брал, лишь скулил жалобно да чихал до слез.

Уносил он из квартир только вещи малогабаритные и ценные – золотые украшения, антиквариат, деньги и меха.

Что «домушник» такой высокой “квалификации”, конечно же, должен значиться в картотеке МВД, Дубравин ничуть не сомневался.

Но за что зацепиться, чтобы узнать, кто он? Где искать его пристанище, если вор залетный? (Что вероятнее всего, был убежден майор: в городе с такими ловкачами ему уже давно не приходилось встречаться).

Как бы там ни было, оставалось лишь думать да гадать. Розыск этого вора-“домушника” пока не сдвинулся с мертвой точки, и ничего, кроме неприятностей по службе, майору Дубравину не принес…

В дежурной части управления людно: привели каких-то юнцов в вызывающе ярких импортных куртках. Среди них Дубравин заметил и девицу лет шестнадцати с пышными фиолетовыми волосами и отсутствующим взглядом.

Присмотревшись, майор тяжело вздохнул: не было печали, да бес от своих щедрот отвалил, не поскупился. Работы и раньше хватало, а теперь еще и наркоманы добавились. За последних пять лет из-за наркоманов кривая преступности стала напоминать пик в горах Кавказа.

Дубравин невольно посочувствовал про себя дежурному по управлению, лысоватому майору в годах: фифочка с фиолетовой гривой была дочерью одного из “отцов” города, местного воротилы, у которого денег водилось больше, чем в каком-нибудь банке.

Теперь дежурный греха не оберется, подумал Дубравин, звонками изведут. А то и на ковер потащат. Как же – менты посмели задержать представителей касты «неприкасаемых». Черт бы их побрал, этих нуворишей!

Майор прислушался.

Дежурный, которому эта компания сулила мало приятного, усталым обреченным голосом что-то втолковывал долговязому детине с остановившимся взглядом – скорее всего, читал мораль.

Дубравин больше не стал задерживаться, быстрым шагом направился к лестнице.

Он терпеть не мог наркоманов. С одной стороны страсть к наркотикам – это болезнь, а с другой – идиотизм. Трудно назвать нормальным человека, который добровольно идет к собственной могиле ускоренными темпами. Причем, ему хорошо известно, чем заканчивается увлечение наркотой.

В прошлом году из-за наркоманов едва не погиб один из лучших сотрудников ОУР капитан Рокотов, весельчак и умница. История получилась – глупее не придумаешь.

Гуляя с семьей в воскресный день по городскому парку, капитан пытался по-доброму увещевать таких вот добровольных сумасшедших, разбушевавшихся не на шутку среди бела дня. И получил несколько ударов ножом в спину.

Рокотов пролежал в больнице почти четыре месяца. Врачи, можно сказать, с того света его воротили.

Теперь капитан инвалид. Левая рука не сгибается. А у самого трое детишек, мал мала меньше…

Кабинет Дубравина на втором этаже. Из мебели в нем два письменных стола и четыре стула. По углам у входа два сейфа-близнеца, окрашенные в светло-голубой цвет.

На одном из них стоит комнатный вентилятор, на другом – бронзовый бюст Дзержинского, оставшийся с советских времен.

На столе помощника Дубравина старшего лейтенанта Бронислава Белейко (кабинет на двоих) видавшая виды пишущая машинка и стопка чистой бумаги. К стене прикноплен плакат-календарь с цветной фотографией симпатичной актрисы.

Большой двухтумбовый стол майора украшала настольная лампа литой бронзы, под старину, с абажуром из шелка кремового цвета.