Читать книгу "Свободный полет одинокой блондинки - Эдуард Тополь"

Проверив последнего, Марксен с гордостью повернулся к Жукову:

— Видишь? Они у меня не только танцуют! Они римскими статуями стоят! А хочешь — греческими будут стоять по пять часов не шелохнувшись! — И снова хлопнул в ладоши: — Отомрите! А теперь греческими богами — замрите! — И опять хлопок.

Дети по этому хлопку действительно сменили позы и застыли теперь на манер древнегреческих статуй богов и богинь.

— Понял? — сказал Марксен Жукову. — Но и это не все! Алена, коман сова?

— Сова бьен! — ответила Алена.

— Понял? — гордо спросил Марксен у Жукова.

— Ни хрена не понял! — сказал Жуков.

— И правильно! — согласился Марксен. — Потому что ты, я извиняюсь, человек необразованный! А они у меня и по-французски, и по-английски. Петька, отомри! Хау ар йю?

Восьмилетний Петька, выйдя из позы Геракла, светски наклонил голову:

— Вери гуд, сэр. Сэнк йю, сэр.

— А ну-ка прочти нам что-нибудь из Шекспира!

И Петька, не дрогнув, стал наизусть жарить монолог Гамлета «To be or not to be?».

— Стоп! — перебил его Марксен. — А теперь по-французски! Бодлера!

И Петька начал читать Бодлера, но, правда, сбился после второй строфы, и Алена стала суфлировать.

— Стоп! — остановил ее Марксен и торжествующе повернулся к Жукову: — Ну? Кто еще их этому научит? Поп с кадилом? Я их культурными людьми делаю! Так что ты лучше подумай, куда ты свою деревню ведешь — в будущее, к интеграции в европейскую культуру или назад, к церковной схоластике? — И снова хлопнул в ладоши. — Все, дети! Отомрите! Переходим к «Танцу пастушков». Музыку!..

Жуков, почесав в затылке, озадаченно пошел к выходу из церкви. Но Алена заступила ему дорогу, улыбнулась:

— Дядя Жора, дай взаймы сорок шесть рублей.

— Не дам! — отрезал Жуков.

Алена, однако, верила в свои чары и улыбнулась еще ослепительней:

— Ну, дядь Жор! Пожалуйста!

— Не лыбься, — сказал Жуков. — Ослепну, а все равно не дам. Зачем тебе деньги?

— На билет. Я уехать хочу.

— Вот именно! Ты уедешь, а кто ж отдавать будет? Отстань! — И, отстранив Алену, Жуков вышел из церкви.

Но Алена не отставала, а шла следом, канюча:

— Ну, дядь Жора… Ну, дядь Жора…

Он наконец не выдержал, повернулся, смерил ее взглядом с ног до головы.

— Ладно, пошли ко мне.

Алена воспрянула духом:

— Зачем? За деньгами?

— Деньги за просто так не дают, — назидательно сказал Жуков. — Заработать надо.

— Дядь Жора, вы чё? — оторопела Алена. — Я ж девушка.

— Тьфу! Дура ты, а не девушка! Нужна ты мне?! — осерчал Жуков и показал вдаль, на свой приусадебный участок. — Вон грядки видишь? Прополешь — получишь сорок шесть рублёв.

— Да там же соток тридцать, дядь Жора!

— Тридцать две, — уточнил Жуков. — Полтора рубля за сотку.

— Жамэ дэ ля ви!

— Чего? — не понял Жуков.

— Да никогда в жизни! — оскорбленно перевела ему Алена с французского. — Ты б еще полторы копейки дал! — И, надев наушники, пошла прочь по деревенской улице.

Но и сквозь наушники слышала, как Жуков кричал ей в спину:

— А тут тебе не Франция, блин! Тут работать надо!

3

Днем неподалеку от причала парома, который был единственной связью Долгих Криков с остальным миром, Алена и Настя стирали в речке белье. Катая мокрую простыню по стиральной доске в ритме песни все той же Патрисии Каас, Алена и головой подергивала в такт музыке, и плечами, и бедрами. Но тут Настя дернула ее за кофту.

Алена сняла наушники и услышала крик:

— Алена! Алена!

Она повернулась.

Это на паром въезжал трактор с прицепом. В прицепе сидели и стояли местные парни и девчата, кричали и звали ее ехать с ними.

— Ладно, достираешь, — сказала Алена сестре, вытирая руки о подол.

— Ну вот, так всегда! — проворчала Настя, но Алена уже побежала к парому.

Там, сидя на водительском месте, тракторист Алеха — уже под банкой, конечно, под водкой с димедролом — наяривал на гармошке и пел:

Как над нашим над селом

Аура зеленая.

Карма ехать в магазин

Покупать крепленое.

Когда паром достиг противоположного берега, Алексей повернулся к Алене:

— Плейер дашь послушать?

— А трактор дашь повести? — И Алена тут же нацепила ему на шею плейер на шнурке, столкнула с водительского места. — Все! Все! Мы договорились!

Он и не особенно сопротивлялся — в школе они все учились автоделу, и в деревне любой пацан мог водить хоть трактор, хоть грузовик. А страсть Алены к автовождению Леха уже не раз проверил — за «порулить» она могла ему потом и кое-что позволить. Не все, конечно, но все-таки…

Однако в этот день — после стычки с Федором и отказа Жукова — у Алены было иное настроение. Спустив на противоположном берегу трактор с парома, она вдруг до упора выжала педаль газа — так, что трактор сорвался с места, и в прицепе все попадали с ног. Но Алена, не обращая на это никакого внимания, все гнала и гнала трактор, выписывая им кренделя по полям и лугам. В прицепе всех болтало, они что-то кричали, размахивали руками, Леха пытался перехватить у Алены рычаги, но Алена, хохоча, пела что-то из репертуара Патрисии Каас и закладывала новый вираж, да такой, что Леху отшатывало в сторону и едва не сносило с трактора.

Наконец трактор выскочил на асфальтированную дорогу Новгород — Тверь — Москва и остановился у придорожного сельпо. Парни и девчата посыпались из прицепа.

— Леха, кому ты трактор дал?!

— Она ж чумная!

— Ей лечиться надо!

— Я чуть голову не сломала!..

Леха отдал Алене плейер и вытащил ключ из замка зажигания.

— Охолонись, психованная! Постереги машину…

Ругая Алену, парни и девчата, переждав проходивших коров, ушли в магазин, а Алена уселась под солнцем на бревно у дороги, вставила в уши наушники и в такт новой песне закачала головой, отлетая со своей любимой Каас в заоблачные выси и дали.

Там, в этих заоблачных высях, все было хорошо — там плыли облака, пышные, как взбитые сливки, там пели ангелы с крыльями, как у лебедей, а прямо перед Аленой вдруг остановился спортивный кабриолет с сияющими лаковыми крыльями, кожаными креслами и никелированной панелью приборов. За рулем этого роскошного космического авто сидел загорелый красавец в белоснежной рубашке со стоячим, как у киношных звезд, воротником. Повернувшись к Алене, он что-то сказал ей, но она не слышала его из-за музыки в наушниках.