Читать книгу "Серебряный шрам - Андрей Дышев"

Я сошел по лестнице на спасательную станцию. Окошко в медкабинете светилось тускло и печально, за белыми шторками двигались тени. На двери трепетал лист ватмана с крупной надписью:

ЛЕЧЕБНЫЙ И ПРОЧИЙ МАССАЖ.

ПО ПРЕДВАРИТЕЛЬНОЙ ЗАПИСИ.

ПРИЕМ ВЕДЕТ

ВЫСОКОКВАЛИФИЦИРОВАННЫЙ ВРАЧ.

Высококвалифицированный врач с усердием мял спину тучному мужчине, который растекся по топчану. Он был красным, словно только что вышел из парной, и безостановочно кряхтел.

– Дверь закрывай! – крикнул мне Борис.

Я сел на табурет и несколько минут ждал, пока тучный мужчина не закончит предаваться лечебному и прочему массажу.

– Как водичка? – спросил он меня, повязывая на шею вафельное полотенце. – Или ты не купался?

Я признался, что сегодня решил довольствоваться только дождем. Мужчина громко рассмеялся, натянул на лысину резиновую шапочку и как был – в одних плавках – вышел на улицу.

– Что ты с ним сделал? – спросил я у Бориса и многозначительно почесал голову.

– Из военного санатория, – махнул рукой Борис. – Пусть плавает. Он каждый год в это время приезжает… А что это с твоим фейсом?

– Есть хочу.

– Понятно. У меня в холодильнике тоже продукты шаром ломятся. Могу предложить долбарезнуть спиртяшки… Вас ист лос? Мы пьем только коньячок? – Борис вздохнул и почесал грудь. – А я вот пью спиртяшку, потому что мне его поставляют бесплатно… Послушай, а ты не можешь мне объяснить, зачем на спасательной станции спирт?

– Он легче воды, поэтому всплывает на поверхность, – ответил я.

– А я, дурак, голову ломаю! – всплеснул руками Борис.

– Как она тебя нашла?

– Очень просто. Зашла сюда, в кабинет. Я в это время одну дамочку месил. Естественно, мы узнали друг друга и едва не кинулись во взаимные объятия… Послушай, Кирюша, я что-то не то сделал? Не надо было давать ей ключи?

– Ты сделал все правильно. – Я сел на топчан и снял шляпу.

– Тогда чего ты маешься, чего душу терзаешь? Любит она тебя, любит!

– С чего ты взял?

Борис снисходительно посмотрел на меня, поднял бутылку со спиртом до уровня глаз и тоненькой струйкой наполнил мензурку.

– С чего я взял! – передразнил он меня. – И ты спрашиваешь об этом старого и многоопытного кота? У нее же на фейсе все написано. Причем крупными русскими буквами… Поверь мне, дружище, эта дамочка втюрилась в тебя без памяти… Ну, с богом!

Он перелил содержимое мензурки в широко раскрытый рот, сделал страшное лицо, не закрывая рта, кинулся к холодильнику, но там и в самом деле продукты шаром ломились, и тогда Борис занюхал кулаком.

– Есть другая сторона медали, – продолжал он, но уже осипшим голосом. – Это если ты к ней индифферентен, а она к тебе клеится. Тогда, – он развел руками, – тогда прими мои соболезнования. Влюбленная женщина – опаснее зверя. Она не знает преград и ничего не боится.

– Ты совсем ее не знаешь, а так уверенно говоришь о ее чувствах, – сказал я.

– Опыт не купишь. И не пропьешь, – умозаключил Борис и, прищурившись, перенес взгляд на бутылку.

– А если она все-таки лукавит?

– Не исключено. Как, впрочем, и то, что эту бутыль я сегодня высушу. – Он повернулся ко мне: – Ну и что с того, что лукавит? Женщина, которая не лукавит, не способна на самопожертвование во имя любви. Лукавство для любящей вумэн – все равно что военная хитрость для боевого генерала. Усек?

– Усек, – ответил я, замечая, что немного повеселел, как часто бывало после общения с Борисом.

– Ну, раз усек, то топай к своей симпатяге и доводи ваши отношения до степени вопиющей гармонии.

В это время из холодной и ревущей темноты вернулся щедротелый мужчина, раскрасневшийся еще больше, и в кабинете сразу стало тесно.

– Вот это водичка! – восклицал он. – Это я понимаю! Рекомендую, – он покачал передо мной пальцем. – Ну что, шеф, продолжим? – И придавил своим телом топчан, отчего тот жалобно заскрипел.

– Борис, я, возможно, скоро улечу в Таджикистан. По довольно важному делу, – сказал я.

Высококвалифицированный врач уже пыхтел над клиентом и, не оборачиваясь, кивнул:

– Добро. Лети.

– На всякий случай я запишу имя и фамилию девушки. – Я склонился над столом. – И город. Душанбе… Хорошо? Я должен вернуться недели через две.

– Давай, давай!

– Это так, на всякий случай. Мало ли что.

– Йес! О’кей! Вери гуд! В холодильник положи.

– Что положить?

– Да записку свою.

Я открыл дверь и вышел в ночь. Дождь не прекращался, а ветер бил в лицо такими сильными порывами, что мне пришлось одной рукой держать шляпу. Ну вот, Кирюша, сказал я сам себе, ты снова ввязываешься в историю. В этом нет никакого сомнения. Но почему, кто может мне ответить, почему я иду на это не только сознательно, но даже с удовольствием, а не вполне серьезные слова Бориса о ее чувствах я принял как единственную и окончательную истину? Я снова обманываю сам себя, но этот обман мне дороже правды. Кто-то сказал, что любовь есть разновидность легкого помешательства. Это сказал очень умный человек.

Подходя к дому, я машинально поднял голову и увидел на своем балконе маленькую, съежившуюся от холода и ветра фигурку. Валери ничего не сказала мне, зашла в комнату и беззвучно прикрыла за собой дверь.

Когда я отворил входную дверь, она снова лежала на диване, накрывшись одеялом, словно я только что видел на балконе другого человека.

Глава 3

Я спал на кухне, продавив старую раскладушку почти до самого пола, и назвать это полноценным отдыхом, конечно, было трудно. Поэтому, когда Валери растормошила меня за плечо, я едва смог приоткрыть глаза и долго врубался, что она от меня хочет.

– Где тут у вас ближайшая почта? – спросила она.

– Что?

– Почта!

– Зачем?

– Письмо надо отправить… Ты удивительно сообразительный.

– Спать хочу, – ответил я, снова утопая лицом в подушку. – Там, – вяло махнул я рукой куда-то в сторону. – Перейди через дорогу, увидишь.

Когда хлопнула дверь, я подлетел, как на батуте, и, путаясь в штанинах, стал надевать брюки. Меня качало из стороны в сторону, словно я был изрядно пьян, но все же допрыгал на одной ноге до балконного окна и, прячась за шторой, осторожно посмотрел на улицу. Валери тоже украдкой оглянулась и посмотрела вверх, но меня не заметила. Нескольких секунд мне хватило на то, чтобы взять сумку, с которой я обычно ходил за продуктами, накинуть на голое тело еще влажный плащ и выскочить из квартиры.