Читать книгу "Благословенная тьма - Дмитрий Черкасов"

В Писании сказано, что Зверь явится из вод.

Все эти гены, реагенты, добавки – суть вода. Пантелеймон не был силен в подобного рода мистических толкованиях, но чувствовал нутром, что это именно так. Вода не есть одно лишь знакомое всем химическое соединение; в мистическом понимании вода означает нечто гораздо большее. Есть дух, есть земля и есть вода. Их не спутаешь друг с другом.

Зверь будет могущественнее человека и в итоге покорит своего создателя.

«Господи, спаси и сохрани», – протодьякон перекрестился.

Господь исправно хранил его. Вновь нарисовалась стюардесса; она велела пристегнуться – самолет заходил на посадку.

– Прошу не курить, – предупредила она.

«При посадке-то все и случается», – подумал Пантелеймон и тут же выругал себя за малодушие и маловерие.

Он попросил у Господа прощения и дал обет раз и навсегда истребить в себе этот подлый страх. Обет – дело серьезное. Не выполнить обет – тяжкое прегрешение; теперь пути назад не было. Это означало…

Самолет сильно тряхнуло, и обдумывание обета вылетело из протодьяконовой головы. Посадка благополучно состоялась, и самолет уже бодро катил по взлетно-посадочной полосе.

По традиции пассажиры дружно зааплодировали, и Пантелеймон не остался в стороне – восторженно бил в ладоши, как простой смертный, как будто и не было в его жизни тренировочных лагерей и виртуозно исполненных ликвидаций.

…В здании аэровокзала он задержался: вынул карту, изучил ее вновь, хотя и без того помнил все назубок. Ему предстояло сейчас пересечь город на автобусе и выехать на окраину, где его будет ждать – спаси, Господи, и сохрани – вертолет.

Обет! – напомнил себе протодьякон.

Но он зарекся насчет самолетов, а вертолет – машина другая. Про вертолет он не клялся и решил повременить. Бог его знает, как пойдет дело.

Вертолет доставит его не в саму Зуевку – конечный пункт его путешествия, а в точку, довольно удаленную от него. Там его будет ждать проводник.

С проводником они отправятся вниз по реке, до селения Крошкино, и это странствие займет целый день. В Крошкино он переночует, где Бог укажет, и спросит лошадей. Здесь возможны проблемы: о Зуевке идет дурная молва, и местные могут заартачиться: откажутся, например, везти.

А лошади – незнакомцу – тоже, естественно, не дадут.

Лошадь – протодьякон усмехнулся глупости этой мысли – она та же корова: существо драгоценное.

Что ж – тогда останется прибегнуть к соблазну. Деньги обычно решают все, недаром Пантелеймону выделили приличную сумму. Если же и они не помогут, протодьякон прибегнет к гипнотехнике, что, в принципе, крайне нежелательно и допускается Секретной Службой лишь в исключительных случаях.

Потому что любое гипнотическое воздействие есть подавление свободной воли человека, дарованной ему Богом.

И еще Пантелеймон подозревал, что таежные жители по естеству своему окажутся невосприимчивыми к гипнозу. Последнему хорошо поддаются интеллигентные городские барышни, среди которых немало истеричек, а вот в тайге истерикам не место, там не до дури: надо трудиться от заката до рассвета и не думать об абстрактных вещах.

* * *

Пилот вертолета был своим человеком, состоявшим в штате Службы. Служба внедрилась в авиацию и подумывала о космических войсках. Это Гагарин мог заявить, что в космосе нет никакого Бога! А в действительности Бог есть везде, только дикари-атеисты о том не ведают.

Пилот знал, кого переправляет и куда, – не знал только цели путешествия. И предпочитал ею не интересоваться. Меньше знаешь – крепче спишь.

– А почему бы не махнуть прямо до Зуевки? – поинтересовался Челобитных. – К чему эти реки да лошади?

Вертолетчик усмехнулся:

– Вы же, сударь, насколько я знаю, не любите летать?

– Откуда вам это известно? – неприятно удивился Пантелеймон.

– Меня ознакомили с выдержками из вашего личного дела, – спокойно ответил пилот. – Там все ваши страхи расписаны очень подробно.

Приехали, спасибо! Как они вообще пронюхали?! Ах да, исповедь, конечно же! На исповеди он не раз каялся в этих страхах – вот тебе и соблюдение тайны…

Он, естественно, понимал, что в структуре Службы такие вещи, как тайна исповеди, – понятия условные и сплошь и рядом нарушаются, если того требует необходимость. Необходимость же обычно диктуется оперативными соображениями.

Пилот усмехнулся.

– Вы не смущайтесь, потому что, коли речь идет о Зуевке, я эти страхи готов разделить. Мне даже строго-настрого запрещено рисковать и летать над этой местностью. Чем я, кстати, премного доволен.

– Почему?

– Местечко-то действительно проклятое… Или, может, переполнено аномалиями – как вам будет угодно. Там может случиться всякое: не зря же разбилось столько вертолетов – прежде, когда полеты еще не были запрещены. Летали не только наши, но и простые гражданские, и военные. Военным же до всего есть дело, правда? Как и нам. Все машины были в исправности. Одному Богу известно, что и с какой радости вдруг отказывало. Там, между прочим, и со временем неладно – часы то отстают, то бегут, как сумасшедшие. А один вертолет вообще пропал без вести…

– Так вот прямо взял и пропал? – недоверчиво поинтересовался протодьякон. – Может быть, он упал где-то, а искали скверно, потому и не нашли…

– Да нет! Представьте себе, летел он себе спокойно, вдруг связь с ним резко оборвалась, и с тех пор ни слуху, ни духу… Два года уже прошло; все поиски ни к чему не привели. Конечно, может быть, и по-вашему, но что теперь-то домысливать? Короче говоря, по воде или по земле – оно куда безопаснее.

– Ой ли?

Пилот пожал плечами:

– Никаких особых гарантий, конечно. Сами убедитесь, когда будете с крошкинцами договариваться.

– А что за проводник? Он в курсе?

– Проводник не из наших. Ученых возит, шарлатанов всяких, колдунов, естествоиспытателей, просто любопытных. Жадноватый, прижимистый такой мужик, хитрован. С ним вы задействуете вашу легенду. Вы, кстати, кто по ней будете?

– Уфолог.

– Ну вот. Для него это самое обычное дело. Он, кстати, еще и отчаянный мужик, страха совсем не знает, правда, тоже больше от жадности. Уж очень деньги любит. Но в Зуевку и он предпочитает не соваться. Зуевки все боятся, предпочитают обходить стороной…

Челобитных задумался, прикидывая в уме.

– От Крошкино до Зуевки верст тридцать будет, лесами. Может быть?..

– Сами, пешком? – перехватил его мысль пилот. – Очень не советую. Очень. Здесь даже аномалии не понадобятся, вы просто заблудитесь!

– Я умею выживать в любой среде, в том числе и в таежной, – высокомерно ответил на это Пантелеймон. – Обучен, слава Богу.