Читать книгу "Балканский тигр - Дмитрий Черкасов"

Иван потерял сознание.

С полминуты попинав бесчувственное тело, охранники все так же молча скрылись за дверцей. Окровавленный Вознесенский остался лежать на асфальте. Парни в кожаных куртках, наблюдавшие за избиением из-под арки, закурили и прогулочным шагом отправились на улицу. На выходе они столкнулись с омоновцем и помахали у него перед носом удостоверениями сотрудников уголовного розыска.

— Что там? — омоновец заглянул под арку.

— А-а, — один из парней небрежно пожал плечами, — алкаш… Бузить пытался, мы его и угомонили.

Автоматчик ответом удовольствовался и отошел. Услышанный им шум драки оказался общепринятыми «мерами успокоения» какого-то бухарика, видимо, нагрубившего его, омоновца, коллегам. Ну отлупили и отлупили, кому какое дело!

Меньше выступать надо.

Парни повернули в противоположную сторону и не спеша двинулись по аллее. На углу один из них воровато оглянулся и сунул другому сто долларов — треть суммы, полученной от консульского работника. Довольно хмыкнув, они пожали друг другу руки и молча разошлись. Один отправился в Следственное Управление на Захарьевской, второй — в отделение милиции на соседней улице. А по пути можно и валюту поменять, благо обменные пункты в этом районе торчат на каждом шагу.

* * *

Владислав присел у нависающего над пропастью обломка скалы и осторожно глянул вниз. Почти отвесная стена, испещренная выбоинами и меловыми потеками, спускалась на добрых триста метров. На дне пропасти громоздились светло серые валуны.

— Самое узкое место, — Срджан вытащил сигареты. — До того края сто двадцать метров.

— Пойдет, — Рокотов примостился рядом. — И уступчики удобные. Тросы можно почти до вершины дотянуть. Перекроем, как паутиной…

— А ты уверен, что они именно здесь полетят?

— Обязательно. Подниматься выше горы им не имеет смысла. Да и опасно слишком. — Влад с удовольствием втянул в себя ароматный дым. — Их тогда локатор враз обнаружит и наведет истребители. А вертуха супротив «МиГа» — ничто. Они постараются выйти в долину незаметно на сверхмалой высоте… А приманку мы разместим недалеко от выхода из ущелья.

— Ее еще получить нужно, — рассудительно заметил Драгутин.

— Получим, не боись, — Рокотов достал бинокль. — Отсюда до огневых позиций километр. Если по прямой. Штурмовики проходят точно вон над той лысой вершинкой. Плюс-минус сто метров. Ударим вовремя — и приманка сама к нам в руки ляжет, за два часа обнаружим. А здесь гранатометчиков посадим, с обеих сторон. Эти обычно парами ходят, так что у стрелков работа будет. Главное — осветительные ракеты не забудьте. Как первый запутается, сразу выпускайте «фонарь».

Срджан пометил что-то в блокноте и снова уставился на Влада.

— Ладно, — Рокотов затушил окурок, — ближе к делу. Зови остальных, нужно тросы принести и начать подготовку. Времени на самом деле в обрез. А перед ночной вам всем еще поспать надо…

* * *

Нахального итальяшку с серьгой в ухе пилот первого класса германских ВВС Герхардт Хенкель невзлюбил с первого дня, едва эскадрилья «Торнадо» приземлилась на базе Авиана. Серджио, наземный техник, не питал никакого уважения к летному составу, откровенно подтрунивал над всегда серьезными летчиками-истребителями и, ко всему прочему, был гомосексуалистом. А педерастов Герхардт презирал, считая их балластом нации. Суровое воспитание, коим он был обязан деду эсэсовцу, отсидевшему десять лет в сибирских лагерях, заставляло его презирать не только гомосексуалистов, но и славян, цыган, евреев, коммунистов, лесбиянок и вообще всех, кто не принадлежал к элите немецкого общества. В особенности тех, кого Хенкель не понимал.

Естественно, на людях Герхардт своих чувств не проявлял. За отсутствие политкорректности запросто можно было лишиться работы, а за антисемитизм так и вообще угодить в тюрьму. «Искупление вины» германского народа перед еврейским за преступления фашизма обернулось для немцев тем, что они боялись даже затрагивать эту тему — во избежание обвинений в неонацизме и скандалов в прессе.

Для Хенкеля итальянцы были такими же «недочеловеками», как евреи или славяне. Герхардт едва сдерживался, чтобы не размазать Серджио по стене ангара, и только совместное членство в НАТО и воспоминания о Бенито Муссолини, верном друге фюрера, останавливали его.

— Я вам еще раз говорю, что вторая ИНС[3]барахлит, — терпеливо втолковывал он откровенно зевающему технику. — На выходе с боевого курса монитор навигации начинает рябить.

— Я уже три раза проверял, — раздраженно отмахнулся итальянец, который на самом деле и не дотрагивался до электронных блоков.

Они — беседовали по-английски, стоя напротив друг друга на самом солнцепеке. Герхардту было жарко, но он решил не уходить, пока самолично не убедится, что Серджио не филонит и действительно занимается проверкой системы. Техник же втайне надеялся, что полуденное солнце изжарит настырного немца в темной куртке. В холодильнике его ждали бутылочка красного вина, сыр и зелень, которые он намеревался употребить незамедлительно. А немец стоял непреодолимой преградой между желудком итальянца и манящими деликатесами.

— Ладно, — наконец сдался механик, — посмотрю при вас. Больше ничего проверять не нужно?

— Пока нет. Если понадобится, я сообщу, — бесстрастно ответил Хенкель.

«Вот козлина то! — обозлился Серджио, поднимаясь по приставной лесенке в пилотскую кабину. — Креста на нем нет! Что он докопался до этой ИНС, если все равно есть дублирующая система?»

В кабине боевого самолета, рассчитанной на стационарно сидящих пилотов, техник запнулся о край кресла и зло пнул его ногой. Сиденье сдвинулось на полсантиметра, но этого хватило, чтобы разорвался провод, соединяющий подрывную шашку катапульты и бортовой компьютер «Спирит 3». Медная жила провода скрутилась петлей и улеглась на контакте правого переднего пиропатрона, замкнув цепь и заблокировав отстрел плексигласового фонаря кабины.

Серджио, бормоча под нос ругательства в адрес настырного Хенкеля, вытащил из гнезда блок ИНС «Р1М1010» и продемонстрировал его пилоту.

— Второй брать будем? — ехидно поинтересовался итальянец.

— Будем, — раздраженно выдохнул немец. — Давайте этот сюда и вынимайте второй…

У него появилось дурное предчувствие насчет предстоящего ночного вылета. Но отказаться от выполнения боевой задачи Герхардт не мог.

* * *

Своих бойцов Влад поднял ровно в восемь вечера. По его разумению, пятичасового сна вполне достаточно, чтобы получить заряд бодрости на всю ночь.

Раде, которому по графику выпало дежурство по кухне, сварил котелок крепчайшего кофе и раздал собравшимся возле импровизированного стола бойцам по кружке. К кофе полагался только сахар, никаких излишеств вроде сливок или бисквитов в отряде не было.