Читать книгу "Бар "Либерти" - Жорж Сименон"

Положив ногу на ногу, Мегрэ тоскливо взирал на старуху, пытавшуюся изображать светскую даму.

— Из дома мы выходили редко… Обычно дочь читала, а я…

— Расскажите мне о Брауне!

Старуха обиженно протянула:

— Он ничего не делал.

— Радио слушал, — вздохнула Джина, приняв очередную томную позу. — Насколько я люблю настоящую музыку, настолько же сильно ненавижу…

— Расскажите мне о Брауне. Он ничем не болел?

— Если бы меня слушал, — вмешалась мать, — не страдал бы ни печенью, ни почками… Мужчина после сорока…

Лицо Мегрэ тотчас выразило чувства человека, которому приходится выслушивать, как жизнерадостный олух травит старые шутки, ежеминутно заливаясь хохотом. Обе хороши! И чопорная старуха, и ее дочка с позами пышущей здоровьем одалиски.

— Вы сказали, что в тот вечер он вернулся на машине, прошел через сад и упал на пороге…

— Как если бы был мертвецки пьян, да! Я даже прокричала в окно, что не пущу его в дом, пока он не приведет себя в человеческий вид…

— Он часто приходил навеселе?

И опять ответила старуха:

— Если бы вы только знали, сколько нам пришлось вытерпеть за эти десять лет…

— Он часто приходил навеселе?

Каждый или почти каждый раз, когда выбирался из дому… Совершал паломничества, как мы говорили…

— И частенько ему доводилось совершать подобные паломничества?

Мегрэ не смог скрыть довольную улыбку. Выходит все же, Браун не все вечера коротал в обществе этих двух женщин.

— Да почти каждый месяц.

— И сколько они длились?

— Чаще всего он уезжал на три дня, четыре, изредка задерживался дольше… Домой возвращался грязный, воняющий перегаром…

— И тем не менее вы позволяли ему уезжать?

Молчание. Старуха заметно напряглась и бросила на комиссара пронзительный взгляд.

— Но ведь деньги нужны!

— А разве нельзя было сопровождать его?

Джина поднялась со своего места, вздохнула и устало махнула рукой:

— Как это тягостно!.. Но я открою вам всю правду, господин комиссар… Мы не были обвенчаны, хотя Уильям всегда обращался со мной как с законной супругой, даже пригласил, как сами видите, мою маму жить вместе с нами… Все называли меня не иначе как госпожой Браун… В противном случае я бы ни за что не согласилась здесь жить.

— Я тоже! — поддакнула старуха.

— Однако без кое-каких сложностей не обошлось…

Я не хочу сказать ничего плохого о Уильяме… Но по одному вопросу у нас с ним постоянно возникали недоразумения: деньги…

— Он был богат?

— Понятия не имею…

— И вы даже не представляли, где он держал свои средства?.. Именно поэтому вы и отпускали его каждый месяц за деньгами?..

— Признаться, я неоднократно пыталась проследить, куда он направляется. Разве я не имела на это права? Но он действовал крайне осторожно… И всегда уезжал на машине…

Мегрэ почувствовал себя полностью в своей тарелке.

Ему даже стало немного весело. Он заочно подружился с шутником Брауном: прожить десять лет в обществе двух мегер и суметь утаить от них источник своих доходов!

— А он привозил домой крупные суммы денег?

— Едва хватало на месяц… Две тысячи франков… Так что после пятнадцатого числа приходилось уже думать об экономии.

Комиссар явно нащупал болевую точку! Можно легко представить, как мать с дочкой скрежетали зубами от ярости!

Черт возьми! Ведь как только деньги начинали таять, обе наверняка принимались с беспокойством поглядывать на Уильяма, гадая, когда же он вновь соберется «совершить паломничество».

Ясное дело, они не решались спросить его в лоб:

«Ну?.. Когда пустишься в очередной загул?» И предпочитали действовать окольными путями! Мегрэ так живо представлял их шитые белыми нитками намеки, будто сам присутствовал при этом!

— Скажите, а кто распоряжался деньгами?

— Мама… — отозвалась Джина.

— Она и составляла меню?

— Да, разумеется. И занималась кухней. Мы не столь богаты, чтобы платить прислуге!

Нетрудно догадаться, на какую хитрость они тогда стали пускаться! Последние дни месяца кормили Брауна впроголодь, а на любые проявления недовольства отвечали: «А что можно приготовить на оставшиеся гроши?»

Интересно, тянул ли он иногда с отъездом? Или, наоборот, торопился поскорее улизнуть?

— А в котором часу он обычно уезжал?

— По-разному! Бывало, думаешь, что он в саду копается или в гараже машину моет… И вдруг на тебе — мотор заводит…

Но вы пытались за ним проследить… Такси брали?..

— Однажды я три дня держала такси в ста метрах от дома… Но в Антибе Уильям без труда оторвался от нас по маленьким улочкам… И все-таки мне удалось как-то выведать, где он оставлял машину. В одном из гаражей в Канне… Там она и стояла все время, пока он где-то шлялся…

— Выходит, вполне возможно, что он садился в поезд и отправлялся в Париж?

— Возможно.

— Или возвращался сюда и обретался где-нибудь поблизости?

— Вряд ли, так как никто его здесь ни разу не встречал…

— Вернувшись из «паломничества», он и погиб?..

— Да… Семь дней отсутствовал…

— А при нем находились деньги?

— Две тысячи франков, как всегда.

— Хотите узнать мое мнение? — вмешалась в разговор старуха. — Ну так вот, слушайте! Уильям имел гораздо более весомую ренту, нежели говорил… Может быть, четыре тысячи, может быть, пять… Но он предпочитал тратить деньги в одиночку… А нас заставлял прозябать на оставшуюся смехотворную сумму…

Мегрэ сидел, развалившись в кресле Брауна, и блаженствовал. Чем дольше продолжался допрос, тем сильнее его лицо расплывалось в улыбке.

— Одним словом, не подарок?

— Он?.. Да это был душа человек!..

— Погодите! Если вы не возражаете, мы сейчас с вами попробуем восстановить его примерный распорядок дня. Кто по утрам просыпался первым?

— Уильям… Он ложился обычно на диване, на том, что стоит в прихожей. Только светать начнет, а уже слышно, как он топает туда-сюда… Я ему сотню раз твердила…

— Простите, он сам готовил себе кофе?

— Да… Когда мы спускались вниз часам к десяти, на плитке стоял кофе… Но уже холодный…

— А Браун?

— Возился с чем-нибудь… То в саду… То в гараже…

Или, бывало, усядется и смотрит на море… А нам за продуктами нужно ехать… Скажешь — выведет машину… Чего я еще никак не могла от него добиться, так это того, чтобы он приводил себя в порядок, прежде чем отправиться на рынок. Куртку лишь набросит на пижаму. На ногах тапки, волосы нерасчесанные… В таком виде и отправлялся в Антиб… Ждал нас в машине перед магазинами…