Читать книгу "Смерть в пяти коробках - Джон Диксон Карр"

– Да, – согласился он.

– Вот почему я спросила вас, что произошло, – объяснила Марша, помолчав. – Кто-то пытался убить всех или, может быть, только опоить зельем…

– Кто-то из их же компании?

– Вполне возможно. – Девушка оживилась. – Наверное, злоумышленник подмешал яд во все стаканы, кроме своего, а сам только притворился, будто теряет сознание. После того как все отключились, он заколол Хея, а потом и сам принял немного яда, чтобы никто не догадался, что он убийца. Или нет… Наверное, дело было так: их отравил кто-то посторонний. Когда все четверо потеряли сознание, злоумышленник спокойно убил Хея и ушел. Ведь ясно, что подозревать станут одного из тех, кто находится в комнате!

Сандерсу не впервые приходилось сталкиваться с трудной задачей. Он принадлежал к числу тех чудесных молодых людей, кто готов ломать голову над подобными проблемами ночи напролет, и чем сложнее и запутаннее задача, тем интереснее.

– Нам еще многое неизвестно, – заявил он. – Начнем с того, что Хея было гораздо проще отравить. Зачем убийце возиться со шпагой, спрятанной в зонтике?

– Да, в том-то и сложность.

– Далее. Если убийца – посторонний человек, который хотел навлечь подозрение на гостей Хея, зачем он, убегая, оставил зонтик-шпагу на видном месте, двумя лестничными пролетами ниже? – Сандерс вздохнул. – К сожалению, пока мы просто гадаем на кофейной гуще.

– Плохо дело, – согласилась Марша. – Вы очень смешной и довольно милый. Что же нам делать? – Она улыбнулась.

Сандерс сконфузился.

– Необходимо раздобыть факты, – ответил он. – Кто такой был этот Хей и почему кто-то захотел убить его? – Хотя глаза у Марши по-прежнему сверкали, доктору показалось, что она намеренно и с самым невинным видом водит его за нос. – Что вы о нем знаете? Он дружил с вашим отцом?

Марша как будто прочитала его мысли.

– Если вы думаете, будто он какой-нибудь мошенник, например шантажист, выбросьте такие мысли из головы! Он биржевой маклер. У него куча денег. Все его знают. Возможно, он не всегда зарабатывал деньги честно, но, но крайней мере, его капиталы нажиты на фондовой бирже.

– Вы были с ним знакомы?

– Немного.

– Он вам нравился?

– Я его терпеть не могла, – откровенно призналась Марша. – По-моему, он был противным пошляком, хотя многие считали его веселым и щедрым. И потом, он вечно все вынюхивал. Не для чего-то особенного, не с какой-то целью, а просто так. Хотел все знать, понимаете?

Она покосилась в сторону гостиной; и тотчас же, словно он дожидался вопроса Марши, оттуда вышел служащий Англо-египетской импортной компании. Он с силой закрыл за собой дверь – собственно говоря, почти захлопнул. Его трясло.

– Ну и ну! – проговорил он.

Сандерс подосадовал на себя, – оказывается, о клерке он совсем позабыл.

– Хорошенькие дела у нас творятся! Как мы все это объясним, а?

– Нам не нужно ничего объяснять, – ответил Сандерс. – Вы ведь ни к чему там не прикасались?

– Я в чужие дела не лезу, – мрачно заявил клерк и как бы нехотя добавил: – Моя фамилия Фергюсон. Я работаю внизу, в фирме Бернарда Шумана. А сам Бернард Шуман находится там.

– Который из них?

Фергюсон приоткрыл дверь. Они увидели край узкого обеденного стола, на котором распростерся старик, похожий на ученого, с жесткими седыми волосами.

– Вон он. Молодой человек, вы, кажется, врач? Как он, плох?

– Вы имеете в виду, поправится ли он?

– Именно это я и спрашиваю, молодой человек.

– Поправится, – сухо отрезал Сандерс. Из-за враждебности, выказанной клерком с шотландской фамилией, молодой доктор вспомнил о своих шотландских корнях. Он тоже способен быть упрямым и несговорчивым! – Мне просто интересно, не намерены ли вы рассказать нам о событиях сегодняшнего вечера.

– Нет. Я иду домой.

– Что ж, дело ваше. Идите, если хотите. Все равно полицейские вас вызовут.

Не затруднившись ответом, Фергюсон заковылял прочь. Но, сделав несколько шагов, остановился и с мрачным видом повернулся к молодым людям:

– Я здесь ни при чем. Я в чужие дела не лезу.

– Вот именно! Может быть, вы поможете пролить свет на то, что случилось у вашего соседа? Вы говорили, что сидели у себя в кабинете и слышали, как гости наверху смеются, хохочут. У них, видите ли, началась истерика, когда подействовал наркотик. И очень важно знать, не входил ли кто-нибудь в то время туда или, наоборот, не выходил.

Фергюсон ссутулился.

– Властям я отвечу. Вам – нет.

– Значит, помочь вы не хотите?

– Я не намерен вам помогать! Именно вам!

– Но там ведь ваш директор!

– А что мой директор? – вспылил Фергюсон; неожиданно звучный голос не вязался с его ссутулившейся фигурой. – Если Бернард Шуман желает пить коктейли – в его-то возрасте! – и валять дурака, пусть будет благодарен, что остался жив.

– Жаль, что вы так воинственно настроены, – осторожно проговорила Марша. Судя по всему, престарелый клерк отчего-то внушал ей страх. – Если вы нам поможете, вам вреда не будет. Там мой отец, и он…

Фергюсон впервые выказал слабый проблеск интереса:

– Ваш отец? Который?

– Сэр Деннис Блайстоун. Он сидит напротив вашего мистера Шумана. Высокий мужчина лет пятидесяти…

– Нет, я его не знаю, – буркнул Фергюсон, глядя в пол. – Он-то чем знаменит?

– Он, видите ли, известный хирург, – холодно пояснила Марша.

Сандерса точно громом поразило. Теперь он понял, почему имя отца Марши показалось ему знакомым и почему девушка решила, что он должен знать ее отца. Хотя Сандерс подвизался, так сказать, в смежной отрасли, он слышал, что Блайстоун считается светилом в области операций на голове. Однако дерзкий вопрос Фергюсона: «Он-то чем знаменит?» – явно подразумевал нечто непристойное.

– Они все известные люди? – спросил Сандерс.

– Уж конечно! – ехидно прошипел Фергюсон. – Откуда мне знать? Я простая ломовая лошадка, тружусь на Бернарда Шумана. А вы, должно быть, друг Феликса Хея, иначе не заглянули бы сегодня к нему. Значит, вы осведомлены лучше, чем я. Вот миссис Синклер, ту красивую даму, считают знатоком живописи; она пишет об искусстве и заодно коллекционирует картины. Бернард Шуман получил награду от правительства… правда, не нашего, а египетского. Он единственный человек, способный воспроизвести процесс бальзамирования Девятнадцатой династии. Но крайней мере, так говорят.

От его неприкрытой злобы Маршу передернуло. На Сандерса же злопыхательство Фергюсона совершенно не подействовало. Он не отрываясь смотрел в сторону гостиной, где за столом восседали безмолвные и неподвижные гости.