Читать книгу "Дело о драгоценных рыбках - Джон С. Клэр"

Сержант Блуэтт показал зубы в фальшивой улыбке.

— Как я уже говорил, — произнес он, переводя взгляд с одного на другого, — это тихий маленький городок. И я намерен поддерживать тут порядок.

— И что же вам мешает это делать? — процедил отец.

— Мне мешают некоторые обстоятельства, из-за которых вся жизнь здесь пошла наперекосяк. И одно из этих обстоятельств — торговля наркотиками.

Глава III КОНФИСКАЦИЯ

Я услышал, как Ник громко засопел у меня за спиной.

— А какое отношение я имею к наркотикам, Блуэтт? — возмутился отец.

— Узнаем, сэр. Вот так. А теперь вы не будете против, если я осмотрю тут все?

Отец недовольно хмыкнул.

— Делайте что хотите, — бросил он, повернулся кругом и направился в кухню. — Если вы ищете здесь наркотики, то, думаю, вам стоит заняться некоторыми из здешних законопослушных граждан, — громко крикнул он, наливая воду в чайник. — Почему бы вам не обратить внимание на Элси Скиннер и на ее универмаг? Мне она кажется очень подозрительной. Может, она продает героин в упаковках из-под печенья.

— Как остроумно, мистер Мойстен.

Сержант Блуэтт прохаживался по комнате, пристально разглядывая все, что попадалось на его пути. А мы наблюдали за ним.

Отец носился по кухне, хлопая дверцей холодильника и громыхая посудой.

Шесть или семь папиных картин без рам были прислонены к стене. Полицейский придирчиво рассмотрел первую. На ней был изображен участок пляжа, который начинался как раз за домом. По колено в воде стояла толстуха, подняв юбку, чтобы не замочить ее.

Сержант коротко хохотнул, а затем занялся остальными картинами. На всех были нарисованы «морские» сценки. На одной была запечатлена парочка старичков, прогуливавшихся по пляжу рука об руку. А на другой — рыбак, удивший рыбу в маленькой красно-синей лодочке на фоне заката.

Сержант Блуэтт прислонил картины обратно к стене и снова всмотрелся в изображение толстой тетки.

— Блисс Белл, — громко провозгласил он. — А она в курсе, что вы ее нарисовали? Она дала вам разрешение?

Лиз, Ник и Элмо даже рты пооткрывали от изумления, услышав это имя. Да и мне оно было знакомо. Блисс Белл очень известный скульптор. Интересно, что это она потеряла в Баньян-Бее.

— Когда я в последний раз изучал уголовный кодекс, я что-то не видел там статьи, запрещающей рисовать людей.

Блуэтт еще раз взглянул на картину.

— Сходство невелико, — фыркнул он.

— Да, — согласился отец. — Вам бы ни за что не узнать ее, правда? Так как вам все-таки это удалось?

Лучше бы он помолчал. Но он просто не мог сдержаться. Со мной такое тоже случалось. Упрямство у меня было в крови. Я пререкался с людьми по любому поводу, и у меня от этого были одни неприятности. В школе и с отчимом...

Полицейский молча двинулся по направлению к кухне. Отец не смотрел в его сторону. Блуэтт распахнул дверцы буфета и начал копаться в его содержимом. Я почувствовал, как кровь бросилась мне в голову. Этот тип вел себя так, как будто отец был пустым местом без всяких прав только потому, что не носил строгого костюмчика и не имел аккуратной стрижечки на голове.

Полицейский запустил свою мясистую лапу в глубь шкафчика и вытащил оттуда большую банку без этикетки. Он открыл крышку и понюхал содержимое — какую-то зеленоватую сушеную травку. На его лице появилось странное выражение. У меня сердце в пятки ушло.

— Это что такое? — грубо спросил он.

— Не могу вам сказать, — ответил отец, едва скользнув взглядом по банке. — Это все хозяйство Фей.

Я слышал, как Элмо прошептал что-то на ухо Лиз, и у нее вырвался приглушенный возглас. Ее рука крепко стиснула мое плечо.

— Ах вот как? — Блуэтт плотно завинтил крышку банки. — А где сейчас ваша подруга, мистер Мойстен?

— Моя жена сейчас в Сиднее, сержант, — отрезал отец. — Должно быть, торгует марихуаной на улицах Кинг-Кросс, пока мы тут с вами разговариваем. Надо же на что-то жить, правда?

— Да, от вас мало толку, мистер Мойстен. Отец, не мигая, смотрел на банку в руках Блуэтта.

— Может, вы уберетесь отсюда, а? — спокойно произнес он.

— Конечно, мистер Мойстен. — Полицейский сунул банку в карман. — Но я обещаю, что вернусь. После того как мы исследуем содержимое этой банки, мы еще немножко с вами побеседуем. Хранение марихуаны — это серьезное преступление. Я рассчитываю на то, что вы не покинете город в ближайшее время.

На лице отца не дрогнул ни один мускул. Он стоял будто статуя до тех пор, пока сержант не вышел и не сел в свою машину. Я со всех ног бросился к нему.

— Пап, — зашептал я, — ну почему ты позволил ему так вести себя с тобой? У него не было ордера на обыск. Он не имел права...

Отец только головой покачал. Когда полицейская машина отъехала, на его лице опять заиграла улыбка.

— Если тут и водятся преступники, то они могут спать спокойно. Если за дело взялся старик Блуэтт, им бояться нечего. — Он стал руки в боки и, широко улыбаясь, обвел взглядом наши хмурые физиономии.

— Обхохочешься, да? — снова заговорил он. — Но Том прав. Нельзя было отдавать банку Блуэтту. Я хотел угостить вас спагетти с соусом болоньез, а какие спагетти без оре-гано?

...Мы сидели на причале, смотрели на море и почти не разговаривали. Отец, Лиз, Ришель и я потягивали чай. Остальные держали стаканы с соком или минеральной водой. Небо было голубым, только чуть-чуть подернутым легкой дымкой. Под ногами плескалась вода. Кричали чайки. Большая белоснежная яхта, плавно покачиваясь, стояла на якоре у самого волнореза.

Вроде бы живи и радуйся. Но не тут-то было. Все чувствовали себя как-то неуютно. Никто не мог сказать наверняка, что же нас ждет дальше в Баньян-Бее. Это место, мой отец и дурацкий обыск, затеянный сержантом Блу-эттом, — все это сбивало моих друзей с толку.

Их так же, как и меня, волновало содержимое банки. Они были уверены в том, что это марихуана. Поведение моего отца казалось им таким же подозрительным, как и Блу-этту. Но их можно было понять. Они не привыкли к папиному юмору.

Но я-то привык. Я-то знал, что отец нико^ гда не делает глупостей. Он мог изображать из себя хиппи, но наркотиками никогда не баловался. Он даже вина или пива никогда не пил. Говорил, что предпочитает жить с ясным умом.

Мне не следовало об этом забывать. Наверное, свою роль сыграли обстановка этого нового дома, отцовские косички и мое волнение: как-то ребята отнесутся к отцу? Короче говоря, я опять опростоволосился.

— Как тихо, — наконец произнесла Лиз. Затянувшееся молчание начало действовать ей на нервы.

— Еще бы, — проворчал Ник. И снова тишина.

— А прилив поднимается еще выше? — спросила Санни, с тоской глядя на воду, покрытую легкой рябью.